Четвертого июля Джулия проснулась сразу же после рассвета. Она быстро встала с постели и выглянула в окно, чтобы убедиться, что будет теплая и жаркая погода.

Обычно она очень любила этот праздник. В этот день всегда раздавались звуки церковных колоколов, выстрелы пушек и повсюду продавались вкусные китайские лепешки. Весь город был украшен цветами и яркими флагами. Люди пребывали в хорошем настроении, и у всех были добрые, радостные лица. А по главной улице всегда шествовали праздничные процессии. Это было так замечательно. Эти торжества всегда заставляли ее гордиться тем, что она американка.

Но сегодня все ее добрые чувства омрачились тем, что над ее головой, как ей казалось, висел дамоклов меч Гарлана. В любой момент он мог упасть на ее голову и уничтожить ее, разрушить всю ее жизнь. К тому же, именно сегодня Джиб должен будет покинуть город. Если он этого не сделает, то последствия для нее будут самые ужасные. Джулия вздрогнула при одном только воспоминании о тех фотографиях, которые стараниями Хьюгза могут пойти по рукам посетителей Бон Тона и Нью Гэйети.

При этом она могла потерять не только свою гордость, но и нечто большее. Если Гарлан осуществит свою угрозу, она непременно потеряет доверие всех своих пациентов. По ее медицинской практике будет нанесен непоправимый удар. Респектабельные жители Стайлза никогда не обратятся к женщине, которая позволила себе позировать обнаженной для художественной фотографии. Они просто будут смотреть на нее, как обычно смотрят на девиц легкого поведения в доме свиданий мисс Лавинии.

Джулия умыла лицо, почистила зубы, надела халат и спустилась вниз. За кухонным столом сидел Мосси и пил кофе.

— Доброе утро, Мосси, — сказала она. — С праздником тебя.

Он вскочил на ноги. — Я тоже поздравляю вас с праздником, мадам.

С тех пор, как он получил письмо от Эйды, он стал совершенно другим человеком. У него появилась какая-то легкая походка, он стал часто насвистывать мелодии и, кажется, совсем бросил пить. Джулия стала подозревать, что вскоре он вернется в свой дом, в свою семью и оставит ее совсем одну, не считая, разумеется, кошки Би.

— Вы собираетесь на состязание горнопроходчиков? — спросил Мосси. — Джиб и Эб Эймс выступают сегодня в одной команде.

Джулия налила себе в чашку немного кофе. — Да, конечно же, я пойду туда.

— В таком случае мы поедем вместе.

Последнее время Мосси часто защищал ее. Гарлан несколько раз останавливался у ее дома, но Мосси всегда вертелся рядом с ней, выполняя работу, о которой она его не просила: чистил полы в холле, мыл веранду или делал что-нибудь в этом роде. Он никогда не вспоминал о том случае в гостиной, но Джулия чувствовала, что он крайне озабочен этим событием и старается предотвратить новые поползновения Гарлана.

После завтрака Джулия надела свое платье в красную и белую полосочку с большим голубым бантом и белым кружевным воротником. Затем она прикрепила красные, белые и голубые ленты к шляпе и завязала их бантиком. При этом она напевала мелодию «Янки Дудль», чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Но ей так и не удалось избавиться от преследовавшего ее страха. Ей очень хотелось, чтобы кто-то развеселил ее, утешил. Ей нужно было хоть с кем-то поделиться своим горем. Но Луиза будет в ужасе от этого события. Дотти также будет потрясена, ну, а про мужчин и говорить нечего. Она никогда не посмеет показать эти фотографии кому-либо из них…, за исключением, возможно, Джиба.

Какая глупость! Она тут же отбросила эту мысль. Она не видела его уже в течение двух недель, с тех самых пор, как он появился в ее доме, пробравшись туда через открытое окно. Она вспомнила его рассказ о Вайли и Трэске и о их шахте в Мексике. Но даже если бы она встретила его, как она могла ему довериться после всего того, что он с ней сделал?

Но чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась в том, что Джиб был единственным человеком в городе, которому она могла доверить свою тайну. Он, возможно, будет ошарашен этой новостью, но он никогда не станет осуждать ее. Хорошо зная Джиба, Джулия была почти уверена в том, что он постарается понять ее. А что, — подумала она, — если она попросит его уехать из города, он, вероятно, сделает это, чтобы не допустить ее публичного унижения.

Джулия вскочила на ноги и хорошенько обругала себя. Даже думать было нелепо о том, что она может довериться человеку, который говорил ей ласковые слова, обнимал и целовал ее, находился с ней в одной постели. Невозможно было даже представить себе, что все это время он спокойно собирался покинуть ее сразу же после того, как добьется своей цели. Разве можно доверить свою тайну такому человеку?

После проведения парада и патриотических речей, большая толпа народа собралась на главной улице города в ожидании начала конкурса горнопроходчиков. Джулия еще никогда не видела свой город таким нарядным и праздничным. Все витрины магазинов и фасады домов были украшены красными, белыми и голубыми лентами. А все окна и двери домов пестрели национальными флагами и гербами.

Из всех ранчо, расположенных в долине, в город приехали целые семьи, чтобы принять участие в празднествах. Все шахты в этот день были закрыты. Кажется, все люди собрались сегодня на главной улице города, чтобы полюбоваться парадом и состязанием горняков. Все крыши близлежащих домов были переполнены людьми, а мальчишки взобрались на высокие деревья и заборы, чтобы лучше видеть происходящее.

Пока духовой оркестр начальника полиции Маккьюига исполнял бравурный марш, Джулия нервно осматривала толпу, выискивая глазами Гарлана. Вместе с другими членами городского совета он принимал участие в параде, сидя в карете, украшенной бантами. Он важно помахивал публике своей шляпой. А Джулия в это время напряженно думала о том, что он имел в виду, говоря, что фотографии могут оказаться в руках злых людей. Она всеми силами старалась убедить себя в том, что он не посмеет выполнить свою угрозу.

Она поприветствовала Ли и Сейрабет, прошедших мимо нее под руку. Сейрабет выглядела превосходно в своем полосатом платье, которое так гармонировало с рубашкой Ли. Ее черная копна волос была аккуратно собрана в пучок.

— А как же Гэрриэт? Она вышла на парад? — спросила Джулия.

— Не знаю, — ответил Ли. — Я не видел ее в последние дни.

Гэрриэт оставалась в постели еще неделю после того, как Ли перестал навещать ее. Затем она быстро поправилась и стала вести обычный образ жизни, хотя по-прежнему не разговаривала с Ли.

— Состязания горняков скоро начнутся, — сказал Ли. — Почти все уже готово.

Он быстро взял за руки Сейрабет и Джулию, так как именно в этот момент большая толпа людей хлынула к зданию городского совета, где находился большой кусок гранита, специально доставленный сюда из шахты. Этот кусок скалы был окружен украшенной бантами платформой, на которой велись последние приготовления к конкурсу. Повсюду лежало оборудование горняков и их рубашки.

— Ты будешь смотреть с нами? — спросила Сейрабет.

Джулия отклонила ее предложение, так как на этой части улицы уже появились пьяные мужчины, постоянно пристававшие к одиноким женщинам. Он стала проталкиваться к более безопасной части тротуара, где натолкнулась на Уолта Стрингера.

— Я принесла вам статью, которую написала на этой неделе, — сказала она. — Она в моей карете.

Уолт выглядел заметно возбужденным. — Потом, сказал он. — Сейчас начнутся соревнования. Я поставил свои деньги на Джиба и Эймса. — Он провел Джулию ко входу в офис газеты «Сентайнел» и указал ей на стул. — Взбирайтесь на него. Это лучшее место, с которого можно будет наблюдать за состязаниями. Джиб и Эб выступают в последнем раунде, сразу же после команды из Бата.

Как только Уолт помог Джулии взобраться на стул, прозвучал выстрел из шестизарядного револьвера и начались соревнования. Тотчас же вся улица наполнилась звуками молотов, ударяющих по стальным бурам. Их сопровождали подбадривающие крики болельщиков, поддерживающих свои команды.