В семи храбростях к юго-западу от Манауса, точно вдоль линии восьмой параллели южного полушария, через район самых густых тропических лесов долины Амазонки, по возвышенностям и низменностям, через бешеную реку Мадейру, пенистый Тапажос и мощную Шингу, сквозь дикую природу, сохранившуюся здесь с времен сотворения мира, пролегает загадочная дорога длиной более девятисот миль и шириной, достаточной для того, чтобы смогли разойтись стая летящих и стая идущих пешком попугаев. Эта дорога не строилась руками человека, она неожиданно начинается, еще более неожиданно продолжается и столь же неожиданно исчезает, а увидеть ее можно только с воздуха, и она представляет собой загадку для всех интересовавшихся ею ученых. Что за разум смог столь безошибочно проложить ее, с какой целью и, наконец, если она и имела какое-то назначение, то как удалось осуществить среди непроходимых зарослей это строительство, сравнимое по сложности со строительством Великой Китайской стены? Итак, на одной стороне бесчисленные вопросы, а на другой - всего лишь одна легенда индейских племен из бассейна Амазонки. По этой легенде, дорога представляет собой не что иное, как одну из веточек Вселенского дерева, которая когда-то давно во время сильной бури отломилась от сна одного великого волшебника и упала в явь. То, что действительно так и было, подтверждают многочисленные сопутствующие явления, такие, как встречающиеся только в этом районе существа и предметы, обычно знакомые нам по снам. Это ангелы, парящие в воздухе дома, уродцы с четырьмя носами, женщины с водяными волосами, мельницы, работающие от силы лунного света. Местные племена уверены в том, что передвигаться по дороге сна могут только совершенно искренние люди. Другим же лучше на нее даже не вступать, им остается пробираться через окружающие джунгли яви.
Иллюстрация 40. "Дорога сна", аэрофотоснимок, 1:10 000 000, 28х20 см, 1990 год, NASA, Национальное управление по аэронавтике, Милуоки.
Работа по уничтожению пустоты
После того как было найдено Вселенское дерево, Подковник разделил свой день на три равные части. Первую он отдал сну, а во сне посещал изумлявшие его области, исследовал дороги, пути и тропы, которые вели его все выше и выше. Вторая часть дня, как и прежде, была посвящена Саше и любви к ней. Остальные восемь часов Подковник занимался изучением Пустоты и поиском как можно более успешных методов заполнения ее.
Ему не пришлось дарить часам много времени для того, чтобы установить, что Пустота относится к мало изученным областям и что посвященная ей литература заросла многовековой паутиной забвения или страха перед знанием. Однако главное Подковник открыл быстро. Пустота существовала всюду вокруг нас, она распространялась и тянулась, соединялась в большие Пустоты, разделялась и дробилась на тысячи маленьких Пустот, осуществляла дерзкие нападения или же с деланным равнодушием кружила вокруг своей будущей жертвы, выжидая подходящего момента для удара. Люди когда-то осознавали ее существование, иногда боролись против нее, а бывало, и легкомысленно не обращали внимания на грозящую опасность. Страшные примеры пострадавших от Пустоты говорили Подковнику о том, что он имеет дело с весьма опасным противником. А кроме всего прочего, главной особенностью Пустоты было ее коварство - она могла смириться, выжидать даже не дни, а годы, потом с яростью набрасываться на новые территории, захватывая их с молниеносной быстротой. Чаще всего она завоевывала память, зрение (хотя пострадавший оставался зрячим), а самым страшным и болезненным было ее внедрение в душу. Те, кто пытался защищаться, выдумывали разные способы: затыкали щели паклей, обносили сеткой, заливали смехом, украшали золотом, покрывали драгоценными камнями, даже отсекали вместе с зараженной частью. Некоторые малодушные вообще не сопротивлялись - сдавали рубеж за рубежом до конца, до последних остатков собственной личности.
Тем не менее, чем яснее становилось Подковнику, против кого он борется, тем больше у него прибавлялось сил, он постоянно находил все новые и новые стимулы для постоянных и весьма многочисленных стычек. Богомила и Эстер он попросил взять на себя самые маленькие частицы Пустоты, размером не больше зерна. Их только что расцветшая любовь шутя дробила такие Пустоты в прах. Опытные Люсильда и Саша, которая уже научилась летать с помощью ресниц, успешно контролировали Пустоту средних размеров, они сообщали о направлениях движения таких Пустот или же своими полетами дробили их на меньшие сегменты, с которыми бороться было проще. Что же касается самых больших частей Пустоты, то за них отвечали Молчаливая Татьяна (так как ее песня достигала даже звезд), Драгор (так как он лучше всех других истолковывал по Энциклопедии Serpentiana непостижимые статьи) и сам Подковник (так как он просто-напросто считал себя призванным быть самым страшным, заклятым врагом Пустоты).
И хотя эта борьба была (и не вызывало сомнений, что и впредь будет) делом мучительным, постоянно чреватым самыми неожиданными поворотами с непредсказуемыми результатами, делом, конец которого было трудно предугадать, - все мы отметили определенное улучшение с того дня, как Подковник взялся за уничтожение Пустоты. Трава и цветы в нашем дворе всегда были свежими и буйными, любовь в доме шла вперед большими шагами, рассказывать сказки стало еще приятнее и легче, на небе луна появлялась гораздо чаще, чем месяц, а Лунная заколка, Лунные рыбки и Лунная банка блестели еще ярче. Кроме того, пусть только никто не поймет это как преувеличение, время от времени нам казалось, что Пустота так далека от дома без крыши, что все мы, восемь человек, слились всего в два человека.
С грустью взирая на то, как Пустота воцарилась над людьми, Государь наш повелел по всей стране своей воздвигнуть новые храмы, а те, что пришли в запустение, восстановить - чтобы вернуть им прежнее величие и красоту. Поднявшиеся повсюду прочные стены, сверкающие купола и высокие колокольни не давали теперь Пустоте спуститься на землю, поэтому она осталась наверху, где ветры разодрали ее в клочья и развеяли.