- Обязательно отдам их вам сегодня вечером. Не сомневайтесь!

Оставив Линду, я направилась в каюту Шарон и Рики. На мой стук никто не ответил.

- Шарон, открой, пожалуйста! Это Валерия!

- Не открывают?

Сзади меня стояла Рики и грустно улыбалась.

- Как? Ты здесь? - удивилась я. - А почему не готовишься к пресс-конференции?

- Шарон попросила меня погулять немного. Да я, в общем, собралась.

Нет! Это совсем никуда не годилось! Я снова постучала.

И чуть не упала. Дверь внезапно отворилась вовнутрь, и я еле-еле удержалась на ногах.

- Я же тебя просила!.. - услышала я.

- Кого ты просила, Шарон? - как можно строже спросила я.

- А, это вы...

- Ты позволишь нам с Рики войти?

Она молча посторонилась, и мы вошли в каюту.

На застеленной кровати Шарон, между разбросанными платьями и нижними юбками сидел фоторепортер Глинский собственной персоной. Он ничуть не смутился, увидев нас.

- Валерия, дорогая! - приветствовал он меня. - Рад тебя видеть! Присаживайся.

Я чувствовала себя идиоткой. В конце концов, какого черта? Они, слава Богу, совершеннолетние, а корчить из себя моралистку совершенно не в моем стиле.

И я постаралась представить дело по-другому.

- Шарон, Рики гуляет одна в коридоре. Ты совсем не одета, готовься к пресс-конференции, до нее осталось двадцать минут. Ну, а вас, молодой человек, - я соизволила повернуться к фоторепортеру, - я попрошу выйти, чтобы девушки спокойно занялись собой.

- Да-да, Валерия, я уже исчезаю.

Он послал нам воздушный поцелуй и вышел за дверь.

Спросив, не надо ли девушкам чего-нибудь и получив отрицательный ответ, я вышла тоже.

x x x

Пресс-конференция проходила в большом зале ресторана. Столы были собраны горкой в углу, стулья расставлены рядами.

В воздухе стоял гул и треск от расчехленных футляров на липучках. Вздрагивали одинокие вспышки - фотографы готовились к съемке.

Меня заметил Гарвиц и помахал рукой.

- Валерия, как девочки? Все в порядке?

- Да вроде бы все... - еще не хватало ему рассказывать о босоножках и Глинского в каюте у девушек.

- Хорошо, хорошо, - покивал он, не слушая. - Сейчас Шуман придет, надо подготовиться.

Чего ему не хватало? На полированном длинном столе - микрофоны и изящные бутылочки с водой, папки в ярких обложках.

Внезапно шум в зале стих. Все, как по команде повернули головы. В зал вошли девушки. Семь стройных изящных фигурок. Все, как одна, в мини-юбках. Точеные ножки, как налакированные, смотрелись в лайковых колготках. Барышни улыбались изо всех сил.

Мне стало не по себе. Где Шарон? Не девка, а коктейль Молотова! Бежать через весь зал, пробираться к ее каюте? А может она вот-вот войдет? Или подождать? А что скажет Гарвиц?

Гарвиц, тем временем, беззвучно шевеля губами, пересчитывал девушек. Досчитав до конца, он поднял брови, и удивленно уставился на меня. Мне стало неловко, я поднялась с места, чтобы все же пойти искать пропавшую, но тут двери отворились, вошли двое парней из свиты Шумана, а потом, любезно пропустив Шарон перед собой, показался и сам владелец фирмы.

Засверкали блики фотоаппаратов, но стражники Шумана сделали как по команде отрицательный жест рукой, пара заняла свое место за столом, и пресс-конференция началась.

Девицы перешептывались, глядя на Шарон, сидящую рядом с Шуманом, а Мири смотрела невидящим взором перед, забыв об обязательной улыбке. Такой ее и сфотографировал Костя Блюм.

Вздрогнув от вспышки, Мири словно очнулась, и вновь роскошная улыбка засияла на ее пухлых губах.

Слово взял Гарвиц:

- Господа! Приветствую вас на нашей пресс-конференции. Сначала я представлю вам девушек, а потом расскажу о распорядке нашего круиза. Пожалуйста, познакомьтесь...

Началось официальное действие: девушки вставали, как роботы, улыбались во весь рот, и я лишь поражалась, как при таких улыбках у них оставались холодные оценивающие глаза. Скорей всего, они очень серьезно относились к действию и старались принять наиболее выигрышные позы перед непрекращающимися вспышками.

Элиэзер сообщил, что первый тур пройдет сегодня вечером, завтра нас ждет увлекательная прогулка по острову, с посещением заповедника с водопадами и горными козлами, а вечером - второй тур с вручением призов и сюрпризами для девушек и публики.

- Скажите, господин Гарвиц, каковы будут призы?

Гарвиц развел руками, будто хотел показать величину призов и ответил, улыбаясь:

- Не сомневайтесь, призы великолепны! Наша фирма никогда не экономит ни на рекламе, ни на качестве продукции. И, уверяю вас, призы будут отличного качества!

- Что получат девушки, занявшие второе и третье места?

Выражение лица председательствующего изменилось:

- К сожалению, условия конкурса таковы, что все, я повторяю, все, получит только победительница! Будет определена еще и дублерша, но ей не достанется ничего. Только в случае отказа победительницы, или выяснения особых обстоятельств, по которым ее невозможно допустить к рекламе нашей продукции, все призы, а также контракт с фирмой переходят к дублерше.

- Круто! - зашелестели в зале.

Для девушек эта новость оказалась неожиданной. Они стали переглядываться, на лице Гальи застыло удивленное выражение. Она опомнилась, встряхнула кудряшками и уставилась на Гарвица. Яэль что-то жарко зашептала на ухо Ширли, а Мири обвела зал победным взлядом.

Только Шарон не изменила позы. Она продолжала улыбаться по голливудскому стандарту, глядя прямо перед собой. По ее лицу невозможно было узнать, обеспокоена она этим сообщением или нет.

- Тю-тю! - свистнул сидящий рядом со мной Глинский. - Ни тебе "Мисс очарование", ни "Мисс зрительских симпатий". Как в марафоне.

- В каком марафоне? - очнулась я.

- Как в старом фильме с Джейн Фондой "Загнанных лошадей пристреливают", - ответил он и навел свою лейку на Мири. - Посмотрите, Валерия, как хороша! Ничуть не сомневается, что выиграет.

- Ну, если выиграет, значит, повезет девочке, - мягко заметила я.

Тем временем пресс-конференция продолжалась. Девушки выступали, и на вопрос, каковы ваша планы на будущее, отвечали, что любят мороженое и мечтают работать в компании "Шуман и сыновья". Ни одна ни слова не сказала о том, куда денется в случае проигрыша.

Господин Шуман, сидел, сложив пухлые руки на животе, и хмурился. Ему явно не нравилось, куда свернула пресс-конференция, но он не знал, как ее прекратить. Он выбивал пальцами дробь и теребил свой галстук. От этого занятия его оторвал вопрос Глинского:

- Господин Шуман, не кажется ли вам, что такие условия конкурса представляют вас в невыгодном свете? Разве это хорошо: все одной и ничего остальным? Они же все красавицы! Каковы критерии правильности оценки?

Шуман расцепил свои пальцы и встал:

- Кто выиграет - решит жюри, составленное из представителей нашего руководства. Это коммерческое мероприятие, призванное улучшить имидж фирмы и обновить рекламу. Вы же не обижаетесь, когда из несколько претендентов на рабочее место выигрывает один, а другие не получают ничего? А в данном случае все девушки, невзирая на то, выиграли они или нет, получили прекрасную экскурсию, несколько нарядов, макияж. Что в этом плохого?

- Это цинично! - выкрикнула дама-корреспондент женского журнала.

Элиэзер Гарвиц попытался спасти ситуацию:

- Господа, господа, не надо. У нас устав, мероприятие было подготовлено и согласовано...

Но ему не дали договорить. Журналисты встали, и выхватывая сотовые телефоны, поспешили вон из зала. Девушки поднялись тоже. Гарвиц в микрофон объявил о закрытии пресс-конференции, но его уже никто не слушал.

В коридоре я наткнулась на Костю Блюма. Тот захлопнул крышечку своего сотового, и подмигнул мне:

- Ну, как вам этот балаган, дорогая?

Пожав плечами, я направилась к своей каюте. Блюм не отставал.

- Это скандал, Лера! Его распишут как пульку. Бедные несчастные девушки, жестокий и скупой хозяин. Публика любит такие темы.