Из института ничего нет. Уж прислали бы хоть какой-нибудь ответ: "да", "нет" или пусть даже "возможно". У меня впереди еще шесть месяцев службы. Где же, черт подери, письма из дому?

25 мая 1967 года

Идут дожди, и все как бы замерло. Лагерь "Браво" залит чуть ли не трехметровым слоем воды. Иной раз я предпочел бы быть на передовой, чем сидеть и слушать этих офицеров. Они болтают без умолку и хвастают своими победами или на поле боя, или над женщинами. Временами они ведут себя как дети, хотят, чтобы кто-то слушал их болтовню. А тебе в таких случаях, если не хочешь быть отправленным на передовую, приходится слушать их, поддакивать и изображать радость. Единственная возможность избежать этих рассказов - это молча лежать где-нибудь в стороне. Стоит только показать им малейший проблеск ума - и ты пропал. Особенно, если ты негр.

Прэтт и Гёрни - довольно смышленые негры, но когда бы ты ни встретил их, они всегда выполняют какую-нибудь грязнейшую работу, в то время как белые ребята валяются на койках и наслаждаются жизнью. Двум белым парням стало настолько стыдно, что они пошли сегодня к командиру роты и пожаловались на то, что Прэтта и Гёрни все время назначают на грязные работы. Надеюсь, что это принесет какую-нибудь пользу, хотя вряд ли.

Назначением на работы ведает сержант Паулсон. Капитан Томас - толковый офицер и почти всегда относится ко мне хорошо, возможно, потому, что я его радиотелефонист. Но временами он выходит из себя. Я сделал ошибку, показав ему однажды вырезку из газеты, которую прислала Диди. В ней говорилось о том, как Мартин Лютер Кинг осуждает войну. "Возомнил себя бог знает кем этот Кинг! - рявкнул Томас. - Получил Нобелевскую премию и теперь думает, что может править всем миром". И продолжал в таком же духе разносить Кинга в пух и прах. Я сказал, что считаю доктора Кинга человеком, который борется за справедливость для всех людей. Сказал, а потом спохватился и поспешил закрыть свой большущий рот, потому что у меня не было никакого желания идти в ночной дозор.

6 июня 1967 года

Ура! Получил письмо от Кена Гилмена. Лиз сказала ему, что меня приняли в рочестерский технологический институт. Надеюсь, что это правда. Почему же не пишет об этом отец?

Последние десять дней мы действовали в районе Тан-Ан, это немного южнее Сайгона. На днях убили двоих. Эту картину трудно будет забыть. "Чарли" заметили с вертолетов в тот момент, когда они пытались удрать. Пулеметчики изрешетили их пулями, а мы прикончили из 50-миллиметровых пушек. Люди были превращены в кровавое месиво из сырого мяса и грязи. Не очень-то приятная картина. Пассмора, второго радиотелефониста, начало тошнить, и он получил пинка от командира. Прошло уже шесть месяцев, а он все никак не может привыкнуть. Меня не тошнило, но после этой сцены обедать я все-таки не мог.

8 июня 1967 года

Да, это правда. Меня приняли. Утром получил два письма. Одно из рочестерского технологического института, другое от отца. Тот факт, что я принят, позволит мне выбраться отсюда на восемьдесят дней раньше. Нет сил ждать. Чертовски надоело жить в грязи, исполнять приказы и слушать, как тебя обзывают по-всякому старшине по чину. Паулсону доставляет удовольствие оскорблять солдат-негров. Я просто уверен в этом. Прэтт ненавидит его. "Слушай-ка, в один прекрасный день я "ошибусь" и прикокну этого сукиного сына вместо "чарли", - сказал он мне, когда его третий раз подряд послали в ночной патруль.

Я побывал в 250 заданиях и участвовал более чем в 25 крупных операциях. Этого вполне достаточно для полного срока службы. Ходят слухи, что нас пошлют в демилитаризованную зону. Надеюсь, что это неправда. Но могут и послать. Мы убили много вьетконговцев в районе дельты реки Меконг. На нашем счету много жарких боев. Некоторые крестьяне считают нас убийцами мирных граждан. Это одна из главных трагедий войны - масса невинных людей погибает или получает увечья. Некоторые ребята позволяют себе насиловать женщин и даже хвастают этим.

Недавно прибывший к нам негр Джоунс на днях убил мирного жителя на глазах его троих детей. Мы взяли под стражу этого человека потому, что у него не было удостоверения личности. Мы загнали его вместе с женой и детьми в хижину и стали ждать прибытия местной полиции, которая должна была установить его личность. Этот человек два раза пытался выйти из хижины, но всякий раз Джоунс окриком возвращал его обратно. Ожидая прибытия полицейских, мы перекусили хлебом с салом, а потом я вышел на улицу и примостился возле стены подремать. Внезапно совсем рядом прозвучали выстрелы из М-16. Это было так близко, что я подумал - меня ранило. Я бросился к Джоунсу и увидел, что он стоит возле лежащего на полу вьетнамца, который пытался встать. Из спины вьетнамца фонтаном била кровь. Джоунс, весь мокрый и трясущийся, стоял подле него. Джоунс сказал, что, когда вьетнамец побежал к двери, ему пришлось выстрелить в него. Дети громко плакали, держась друг за друга, а жена, встав возле мертвого на колени, причитала ужасным голосом. Пришел врач и попытался спасти этого человека, но его вмешательство было бесполезно - вьетнамец умер. Между прочим, я заметил, как врач горько покачал головой. Вскоре прибыла местная полиция и сказала, что этот человек не имел никакого отношения к Вьетконгу. Плохо, что они не приехали чуть раньше.

Поздно вечером жена вьетнамца подала на нас жалобу местным властям. Наутро прибыла военная полиция, чтобы расследовать дело. Командир части сказал Джоунсу, чтобы тот не беспокоился, так как он всего лишь выполнял свои обязанности.

Я до сих пор не могу понять, почему этому парню так хотелось убежать из хижины. Самое ужасное то, что если бы мы его связали (а мы обязаны были сделать это), то он не пытался бы улизнуть и в этом случае остался бы жив. Единственной причиной того, что мы не связали парня, было присутствие его близких. Мы думали, что им тяжело будет это видеть. Я постоянно думаю о его детях. Они будут ненавидеть нас всю свою жизнь. И кто осудит их за это?

12 июня 1967 года

Только что закончили двухдневные аэромобильные операции. Наши бронетранспортеры бездействуют из-за муссонных дождей. Смотришь на грязь, и кажется, что она уходит на милю в глубину. Когда приближаешься к полю боя на вертолете, чувствуешь себя, словно в аду. На подходе к боевой зоне вертолеты стреляют из всех пушек и пулеметов на полную мощь, чтобы подготовить место для нашей высадки. Я никогда не смогу привыкнуть к грохоту, который мы производим. Вокруг стоит такой шум, что ты никогда не знаешь, ведут ли "чарли" ответный огонь. Когда спрыгиваешь на землю, кровь приливает к голове и ты молишь бога, чтобы "чарли" не начали в этот момент расстреливать тебя из пулемета или автомата. Спрыгнув на землю, мы во всю мочь бежим к ближайшей канаве, молясь богу, чтобы не нарваться на мину-ловушку или стальные шипы, покрытые ядом или навозом буйволов. Когда все разберутся и займут свои места, мы начинаем прочесывать местность. Мы участвовали в семнадцати таких вылетах. Еще восемь вылетов - и мы получим медаль за участие в аэромобильных операциях. Механизированным частям приходится работать до потери сознания, чтобы получить такую награду.

Джоунс застрял во время такой операции в болоте на рисовом поле. Его вытаскивали оттуда с помощью вертолета. Интересно, что с ним произошло?

13 июня 1967 года

Вчера вечером смотрели кино, что бывает здесь довольно редко, но к концу фильма снайперы начали обстреливать нас, целясь в луч киноаппарата. Стреляли со всех сторон: и справа, и слева, поэтому я помчался что есть прыти к колонне бронетранспортеров. Там никого не было, кроме перепуганного насмерть Гёрни. Этот парень настолько сдрейфил, что начал палить из пушки прямо через тент. Я спросил его: "Куда ты стреляешь? Ты ведь ничего не видишь". А он ответил: "Ты прав, друг, но если "чарли" слышат, что отсюда стреляют, они дважды подумают, прежде чем лезть сюда". Тогда я сказал этому дурню: "Послушай, ведь "чарли" не в базе, а где-то за ее пределами". А он мне: "Ну и что же, пусть за пределами, зато они не придут сюда". Мне пришлось все-таки утихомирить Гёрни, а то он мог бы так убить или меня или еще кого-нибудь.