ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Я каждый день, восстав от сна, Благодарю сердечно бога За то, что в наши времена Волшебников не так уж много. К тому же - честь и слава им! Женитьбы наши безопасны... Их замыслы не так ужасны Мужьям, девицам молодым. Но есть волшебники другие, Которых ненавижу я: Улыбка, очи голубые И голос милый - о друзья! Не верьте им: они лукавы! Страшитесь, подражая мне, Их упоительной отравы И почивайте в тишине.

Поэзии чудесный гений, Певец таинственных видений, Любви, мечтаний и чертей, Могил и рая верный житель, И музы ветреной моей Наперсник, пестун и хранитель! Прости мне, северный Орфей, Что в повести моей забавной Теперь вослед тебе лечу И лиру музы своенравной Во лжи прелестной обличу.

Друзья мои, вы все слыхали, Как бесу в древни дни злодей Предал сперва себя с печали, А там и души дочерей; Как после щедрым подаяньем, Молитвой, верой, и постом, И непритворным покаяньем Снискал заступника в святом; Как умер он и как заснули Его двенадцать дочерей: И нас пленили, ужаснули Картины тайных сих ночей, Сии чудесные виденья, Сей мрачный бес, сей божий гнев, Живые грешника мученья И прелесть непорочных дев. Мы с ними плакали, бродили Вокруг зубчатых замка стен, И сердцем тронутым любили Их тихий сон, их тихий плен; Душой Вадима призывали, И пробужденье зрели их, И часто инокинь святых На гроб отцовский провожали. И что ж, возможно ль?.. нам солгали! Но правду возвещу ли я?..

Младой Ратмир, направя к югу Нетерпеливый бег коня, Уж думал пред закатом дня Нагнать Русланову супругу. Но день багряный вечерел; Напрасно витязь пред собою В туманы дальние смотрел: Все было пусто над рекою. Зари последний луч горел Над ярко позлащенным бором. Наш витязь мимо черных скал Тихонько проезжал и взором Ночлега меж дерев искал. Он на долину выезжает И видит: замок на скалах Зубчаты стены возвышает; Чернеют башни на углах; И дева по стене высокой, Как в море лебедь одинокий, Идет, зарей освещена; И девы песнь едва слышна Долины в тишине глубокой.

"Ложится в поле мрак ночной; От волн поднялся ветер хладный. Уж поздно, путник молодой! Укройся в терем наш отрадный.

Здесь ночью нега и покой, А днем и шум и пированье. Приди на дружное призванье, Приди, о путник молодой!

У нас найдешь красавиц рой; Их нежны речи и лобзанье. Приди на тайное призванье, Приди, о путник молодой!

Тебе мы с утренней зарей Наполним кубок на прощанье. Приди на мирное призванье, Приди, о путник молодой!

Ложится в поле мрак ночной; От волн поднялся ветер хладный. Уж поздно, путник молодой! Укройся в терем наш отрадный".

Она манит, она поет; И юный хан уж под стеною; Его встречают у ворот Девицы красные толпою; При шуме ласковых речей Он окружен; с него не сводят Они пленительных очей; Две девицы коня уводят; В чертоги входит хан младой, За ним отшельниц милых рой; Одна снимает шлем крылатый, Другая кованые латы, Та меч берет, та пыльный щит; Одежда неги заменит Железные доспехи брани. Но прежде юношу ведут К великолепной русской бане. Уж волны дымные текут В ее серебряные чаны, И брызжут хладные фонтаны; Разостлан роскошью ковер; На нем усталый хан ложится; Прозрачный пар над ним клубится; Потупя неги полный взор, Прелестные, полунагие, В заботе нежной и немой, Вкруг хана девы молодые Теснятся резвою толпой. Над рыцарем иная машет Ветвями молодых берез, И жар от них душистый пашет; Другая соком вешних роз Усталы члены прохлаждает И в ароматах потопляет Темнокудрявые власы. Восторгом витязь упоенный Уже забыл Людмилы пленной Недавно милые красы; Томится сладостным желаньем; Бродящий взор его блестит, И, полный страстным ожиданьем, Он тает сердцем, он горит.

Но вот выходит он из бани. Одетый в бархатные ткани, В кругу прелестных дев, Ратмир Садится за богатый пир. Я не Омер: в стихах высоких Он может воспевать один Обеды греческих дружин, И звон, и пену чаш глубоких, Милее, по следам Парни, Мне славить лирою небрежной И наготу в ночной тени, И поцелуй любови нежной! Луною замок озарен; Я вижу терем отдаленный, Где витязь томный, воспаленный Вкушает одинокий сон; Его чело, его ланиты Мгновенным пламенем горят; Его уста полуоткрыты Лобзанье тайное манят; Он страстно, медленно вздыхает, Он видит их - и в пылком сне Покровы к сердцу прижимает. Но вот в глубокой тишине Дверь отворилась; пол ревнивый Скрыпит под ножкой торопливой, И при серебряной луне Мелькнула дева. Сны крылаты, Сокройтесь, отлетите прочь! Проснись - твоя настала ночь! Проснися - дорог миг утраты!.. Она подходит, он лежит И в сладострастной неге дремлет; Покров его с одра скользит, И жаркий пух чело объемлет. В молчанье дева перед ним Стоит недвижно, бездыханна, Как лицемерная Диана Пред милым пастырем своим; И вот она, на ложе хана Коленом опершись одним, Вздохнув, лицо к нему склоняет С томленьем, с трепетом живым, И сон счастливца прерывает Лобзаньем страстным и немым...

Но, други, девственная лира Умолкла под моей рукой; Слабеет робкий голос мой Оставим юного Ратмира; Не смею песней продолжать: Руслан нас должен занимать, Руслан, сей витязь беспримерный, В душе герой, любовник верный. Упорным боем утомлен, Под богатырской головою Он сладостный вкушает сон. Но вот уж раннею зарею Сияет тихий небосклон; Все ясно; утра луч игривый Главы косматый лоб златит. Руслан встает, и конь ретивый Уж витязя стрелою мчит.

И дни бегут; желтеют нивы; С дерев спадает дряхлый лист; В лесах осенний ветра свист Певиц пернатых заглушает; Тяжелый, пасмурный туман Нагие холмы обвивает; Зима приближилась - Руслан Свой путь отважно продолжает На дальный север; с каждым днем Преграды новые встречает: То бьется он с богатырем, То с ведьмою, то с великаном, То лунной ночью видит он, Как будто сквозь волшебный сон, Окружены седым туманом, Русалки, тихо на ветвях Качаясь, витязя младого С улыбкой хитрой на устах Манят, не говоря ни слова... Но, тайным промыслом храним, Бесстрашный витязь невредим; В его душе желанье дремлет, Он их не видит, им не внемлет, Одна Людмила всюду с ним.

Но между тем, никем не зрима, От нападений колдуна Волшебной шапкою хранима, Что делает моя княжна, Моя прекрасная Людмила? Она, безмолвна и уныла, Одна гуляет по садам, О друге мыслит и вздыхает, Иль, волю дав своим мечтам, К родимым киевским полям В забвенье сердца улетает; Отца и братьев обнимает, Подружек видит молодых И старых мамушек своих Забыты плен и разлученье! Но вскоре бедная княжна Свое теряет заблужденье И вновь уныла и одна. Рабы влюбленного злодея, И день и ночь, сидеть не смея, Меж тем по замку, по садам Прелестной пленницы искали, Метались, громко призывали, Однако все по пустякам. Людмила ими забавлялась: В волшебных рощах иногда Без шапки вдруг она являлась И кликала: "Сюда, сюда!" И все бросались к ней толпою; Но в сторону - незрима вдруг Она неслышною стопою От хищных убегала рук. Везде всечасно замечали Ее минутные следы: То позлащенные плоды На шумных ветвях исчезали, То капли ключевой воды На луг измятый упадали: Тогда наверно в замке знали, Что пьет иль кушает княжна. На ветвях кедра иль березы Скрываясь по ночам, она Минутного искала сна Но только проливала слезы, Звала супруга и покой, Томилась грустью и зевотой, И редко, редко пред зарей, Склонясь ко древу головой, Дремала тонкою дремотой; Едва редела ночи мгла, Людмила к водопаду шла Умыться хладною струею: Сам карла утренней порою Однажды видел из палат, Как под невидимой рукою Плескал и брызгал водопад. С своей обычною тоскою До новой ночи, здесь и там, Она бродила по садам: Нередко под вечер слыхали Ее приятный голосок; Нередко в рощах поднимали Иль ею брошенный венок, Или клочки персидской шали, Или заплаканный платок.