— Не ори! Какая муха тебя укусила?

— Вот такая! Не руками махать надо, а искать!

— Где теперь искать?

— Как где? А в храме!

Алексей, еле сдерживая смех, наблюдал за неожиданно возникшей перепалкой.

— Правильно, Тата! Молодчина! — похвалил он девушку и ласково потрепал ее по щеке.

Утомленные богатыми событиями дня, все трое уже в темноте забрались в палатку. Богатырский храп Прохора не давал Алексею и Тате спать. Они долго вполголоса переговаривались. Наконец, усталость взяла свое — молодые люди уснули.

Среди ночи Тата внезапно очнулась. Ей показалось, что рядом находится посторонний. Она осторожно села и, затаив дыхание, стала прислушиваться. Было совершенно тихо, даже Прохор перестал храпеть. Успокоившись, Тата снова легла и задумалась. Сон пропал. Тата тихонько извлекла Мика из кармана.

— Вот мы, наконец, и увиделись. Здравствуй! — шепнула она на ухо гному. Только не сердись, что не даю тебе спать. Должна же я рассказать о своих новостях. Так вот, слушай: мне начинает нравиться Алексей. Что? Ты удивлен? Спросишь: а как же Прохор? А вот так. Не такой уж он волевой, упорный и мужественный, каким должен быть мой идеал. Ему не хватает того, что есть у Леши. Тот всегда впереди. Воодушевляет, ведет за собой! Фу, какие плакатные слова! Но все это действительно так. — Помолчала, подумала. — Знаешь, Мик, а ведь я ему тоже нравлюсь.

Конечно, ты теперь думаешь, что я несерьезная ветреная девчонка и меня следует выпороть. Ах, Мик, ты, пожалуй, прав! Но как мне быть? Иной раз злюсь за его насмешки и подковырки, смотреть на него не хочу, а сама смотрю. Думать о нем не желаю, а он из головы не выходит. Скажи, как, по-твоему, такое называется?.. Ну что же ты молчишь?.. Знаю, тебе все это не по вкусу. Не хочешь, чтобы я полюбила кого-нибудь, кроме тебя. Угадала? Эх ты, старый эгоист! Полезай-ка обратно в карман и не злись. Я все равно…

Тишину нарушило фырканье потревоженных верблюдов, а затем чуть слышный шорох, словно кто-то осторожно подошел к палатке. С бешено бьющимся сердцем Тата приподнялась на локте и достала из-под подушки электрический фонарик.

Странный шорох раздался снова на этот раз у входа в палатку, где лежал Прохор. Тата нажала кнопку. Яркий луч ударил спящему в глаза, и он сморщился. По белой рубашке сибиряка полз угольно-черный паук. Взвизгнув, девушка вскочила и сбросила насекомое с Прохора. Вмиг оба парня оказались на ногах. Вспыхнули еще два фонаря.

— Вот он, вот! — крикнула Тата.

Алексей схватил сапог и раздавил паука.

— Вон из палатки! — крикнул он так, что все моментально очутились снаружи. Там все было тихо и спокойно.

— Это каракурт. Его укус бывает смертелен! — взволнованно сказал Алексей. — Как ты его увидела?

Все еще дрожа от нервного возбуждения, Тата рассказала о случившемся.

Прохор обнял девушку и крепко, по-товарищески поцеловал.

— Спасибо тебе!

Алексей заметил, что эта сцена не доставила ему никакого удовольствия.

— Очень странно, — проговорил он через некоторое время. — Мы спали на кошме, а каракурт никогда сам на нее не заползает. Он не терпит шерсти.

— Однако тут дело нечисто. Пойдем проверим верблюдов, — забеспокоился Прохор.

Друзья поспешили за палатку. Развьюченные верблюды лежали невдалеке. Алексей бросился к вьюкам и вскрикнул.

Вокруг сложенных в кучу вещей поблескивали лужицы не успевшей впитаться в землю воды. Бурдюки были пусты.

В флягах набралось только около двух литров воды. О продолжении поисков не приходилось и думать, нужно было немедленно возвращаться в Лу-Хото.

Друзьям стало ясно, что их преследуют. Едва не убивший Алексея камень, неизвестно откуда взявшийся каракурт и, наконец, выпущенная из бурдюков вода все это, несомненно, было делом чьих-то враждебных рук.

Алексей нервничал. Досадно возвращаться ни с чем.

— Радуйтесь, что хоть сами целы, — ворчал Прохор.

Солнце уже изрядно припекало, когда они подошли к расщелине, по которой вчера поднялись на плоскогорье.

Внезапно раздался дребезжащий звук. Низко над землей промчалась стайка небольших птиц.

Прохор вскинул ружье и ударил вдогонку, три штуки упали на землю. Соскочив с верблюда, он бросился их подбирать.

— Как раз всем по одной! — обрадовалась Тата, но тут же ее лицо вытянулось. Топлива-то нет, а сырыми есть птиц не будешь.

— Что за дичь? — спросил сибиряк.

Алексей взял у него серенькую, величиной с голубя, птичку.

— Это больдурук, — ответил он и, вытащив нож, вспорол птице зоб — оттуда брызнула вода.

— Ого! — воскликнул Прохор. — А ну, распори других. — В зобах остальных птиц также оказалась вода.

— Однако близко родник. — Сибиряк посмотрел из-под ладони в сторону, откуда летела стая, — там показалась еще одна. Пройдя стороной, больдуруки скрылись за холмами.

Алексея даже в жар бросило.

— Ну как? Поищем воду? — спросил он, с надеждой глядя на друзей.

Тата не колебалась:

— Идем, Леша!

Прохор хотел отказаться, риск был слишком большой. Если не найдут воду гибель от жажды неизбежна. Но решительность девушки сделала свое дело.

— Эх, была не была! — махнул рукой сибиряк. — Рискнем?

— Рискнем, — обрадовался Алексей. Маленький караван повернул в сторону, откуда летели птицы.

После полудня они остановились. Вокруг, насколько хватало глаз, не было никаких признаков жизни. Видно, никто не осмеливался заходить в глубь мертвой выжженной равнины.

Истомленные жарой и жаждой, путники приложились к фляжкам.

— По глотку — не больше, — предупредил Алексей.

Хорошенько прополоскав рот, он проглотил теплую солоноватую воду. Потом с сожалением взглянул на полупустую фляжку и прицепил ее к поясу.

— Однако родник уже позади, — осматриваясь, сказал Прохор.

— Больдуруки летают на водопой иногда за десятки километров, — ответил Алексей. — Пройдем еще немного.

Друзья направились дальше и, чтобы осмотреть большую площадь, разошлись в стороны.

Солнце, опускаясь во мглу, висело над холмами багровым шаром. Томительный жар не спадал. Душный неподвижный воздух казался тягучим и с трудом проникал в легкие.

Алексей остановил верблюда и вскинул ружье — гулко хлопнул выстрел.

— Дальше идти не к чему, — сказал он, когда друзья подъехали.

— Стороной прошли. На обратном пути найдем воду, — не совсем уверенно заявил Прохор.

Тата кивнула и облизала потрескавшиеся губы.

Искать родник ночью было бессмысленно, кроме того, все утомились, требовался отдых.

— Заночуем здесь, а утром пойдем обратно, — решил Алексей.

Давно непоенные верблюды сразу легли. Их крепкие раньше горбы обмякли и свесились набок. Это был первый признак, что животные теряют силы.

Алексей смотрел на них с тревогой. Лишиться верблюдов — значило лишиться всякой надежды на спасение. Да удастся ли им еще спастись? Без воды теперь до Лу-Хото не дойти.

Тяжело вздохнув, Алексей с помощью Прохора начал развьючивать верблюдов, Тата присоединилась к ним.

— Отдыхай, сами управимся, — сказал сибиряк. Но девушка обиженно поджала губы и до тех пор, пока лагерь не был разбит, работала наравне с парнями.

Ночь не принесла Алексею облегчения. Стоило закрыть глаза, как перед ним появлялся образ Таты. Он видел ее ввалившиеся глаза и сухие растрескавшиеся губы. Алексей еще не вполне разобрался в своем чувстве к ней, но ему казалось, что это больше, чем дружба. Весь день он мучился, глядя, как девушка бодрилась и старалась не подавать вида, что страдает от жажды и усталости.

Прохор выглядел, как всегда, разве только в глазах появился лихорадочный блеск да плотнее сжались губы. Но Алексей по себе знал, что испытывают товарищ и подруга.

Долго он лежал, глядя на мерцающие звезды, потом приподнялся и взглянул на Тату. Спит. Осторожно отстегнув фляжку от ее пояса, Алексей перелил туда большую часть воды из своей… и вздрогнул. На его плечо опустилась тяжелая рука.

— Дай сюда! — прошептал Прохор. Взяв у оторопевшего Алексея Татину фляжку, он также перелил туда свою воду.