— И у нас, ты сказал, погибло шестеро, — вмешалась Веред, напомнив мне ложь, о которой я забыл. Потому и посмотрел на нее с удивлением. Но тут же вспомнил и вместо удивления попытался изобразить неизвестно что.

Туша на полу начала издавать весьма подобающие ей звуки. Грубо говоря захрюкала. Веред с Моше кинулись проверять веревки. Я закрыл жалюзи на всех выбитых окнах, плюхнулся на диван и пожаловался всем и никому:

— Нам даже не удается осмыслить происходящее. Только я попытаюсь задуматься — что-то происходит. Это же не жизнь, а сплошной «экшн»! Вот я сейчас задаю вопрос: «За что ухватиться в этом узле?» Задумались? Думайте, думайте… через несколько секунд либо нас взорвут, либо обстреляют.

Странно, ничего не произошло. Только Каплински тяжело вздохнул, а Моше зевнул.

— Мы обрастаем вопросами и пленниками, — заумно выразилась Сара, — если вопросы сидят у нас в головах и ничего не весят, то пленники не только весят, они еще и хотят есть, требуют присмотра и охраны. Пять мужиков! Это же замучаешься водить их в туалет. Особенно этого, с пола.

Я хотел было сказать: «Пускай ходят под себя, все равно квартира пропала». Потом вспомнил, что пленников придется везти в одной с нами машине…

— У нас еще и труп есть, — добавил Каплински. — Он скоро разлагаться начнет при местном климате!

Мои новые напарники были абсолютно правы. И мертвый, и живые требовали внимания. Но мне было абсолютно не до бытовых дел! Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким по-идиотски запутавшимся. Что значит все происходящее? Все эти американо-израильтяне и русские, возникшие из небытия? Почему все они свалились именно на мою голову? Ясно одно: я раскачал пространственно-временную структуру в нашем уголке Вселенной. И по этому «уголку» сейчас гуляют туда-сюда вероятностные волны, меняя реальности, как картинки в книжке. Хорошая теория? Я подумал: «Ясно одно»? Да ни черта не ясно! Я жил тише воды и ниже травы, работал исключительно с мелочами. Я готовился нанести всего один удар. Только один, зато точно в цель. Все! Все четыре года, что я жил здесь, структура была цела и невредима, недаром меня ловила все та же Стража. Кто-то другой нарушил структуру!

Теорию надо было обдумать. Я пошел не по пути упрощения, а по пути усложнения. Мало мне четырех экспедиций в прошлое, так я допускаю существование еще одной. И именно в Израиле, на Севере, как считают американцы. Как поверить в такое совпадение?

— Шеф, — обратилась ко мне Сара, — Адамс хочет поговорить. Он клянется во всем подчиняться тебе. Он понял, что сделал глупость, и очень об этом сожалеет.

— Моше, иди к Адамсу и поговори с ним, — сказал я. — Да возьми с собой Каплинского, который лучше всех знает своих земляков, и Веред, она будет… посторонняя наблюдательница. Поговорите, обдумайте все, что он скажет, и очень осторожно примите решение. Моя бы воля — я бы просто вернул их домой. И сам бы вместе с ними отправился. Каплински, ты бы сделал мне протекцию в МТИ?

— Я, да, конечно, я…

— Боюсь, очень боюсь, что это уже не актуально, — грустно сказал я.

— Что-то ты обо мне ничего не сказал, — вмешалась Сара. — К американцам я не иду? Что мне, этого ублюдка жирного охранять?

— О! Для тебя, дорогая у меня есть особое задание, — я решил как-то смягчить свое недавнее очень грустное заявление. — Когда все уйдут, ты мне покажешь, где именно ты прятала струну на карнавале.

Моше хихикнул, Сара смерила меня оценивающим взглядом, а Веред примерно так же посмотрела на Сару.

— Кроме шуток, — сказал я, — мне надо допросить новых пленников. Сара мне поможет.

Все занялись делом. Делегация во главе с Моше — переговорами. Я очередным переоборудованием «Панасоника». Сара привела пленника, получившего несколько электрических разрядов. Я посмотрел на него, на секунду оторвавшись от монтажа. Мужик, как мужик. Короткие темные волосы, атлетическое телосложение, дерзкий взгляд. Очень дерзкий! Если уж его отправили в прошлое, значит, он один из лучших бойцов. Ну, у нас тоже ребята не из самых худших…

Закончив монтаж, я обратился к пленнику.

— Прошу прощения, что твои руки связаны, но не мы, а вы напали первые, и это — результат. Мы заботимся о своей безопасности.

Я подумал, что незнание Сарой русского языка очень мне на руку. Если она узнает, как церемонно я разговариваю с пленником, она потеряет ко мне всякое уважение. Но что поделать, по-другому я не могу. «Психологический прессинг» это не по моей части.

— Я знаю, что ты нас не боишься и не хочешь нам отвечать. Мы можем использовать для допроса либо наркотики, либо специальный прибор. Я не рекомендую тебе наркотики, после них ты можешь остаться ненормальным. А так, единственное, что от тебя требуется, — вставить голову в этот прибор, — я показал на переделанную микроволновую печку. Подумать только! Вся эта длинная речь только для того, чтобы он всунул голову. Не быстрее ли было вместе с Сарой сделать это силой? Одно неудобно: у него нет длинных волос, как у Веред.

— Хорошо, — неожиданно согласился пленник, — я готов.

Он даже сделал самостоятельный шаг к «печке», и я, вспомнив, как Веред попыталась уничтожить прибор, забеспокоился.

Перейдя из осторожности на арабский, я предупредил Сару о возможном трюке.

— Голову отрежу и заставлю ее говорить, — зло сказала девушка, но шагнула и загородила собой прибор.

— Никаких резких движений! — приказал я. — Мы здесь все очень нервные. Я знаю, ты очень-очень крутой. Но мы тоже достаточно крутые.

Я успел подумать, что круче всех у нас пухленький Каплински, вытянувший на себе половину сражения и оглушивший в начале этого здоровяка, но Сара внезапно сделала кинжальный выпад ладонью, ударила пленника под подбородком и подхватив его за воротник и связанные руки, загнала голову в прибор.

— Включай… твою мать! — зло крикнула она.

Я, действительно, был виноват. Замешкался. Расслабился с таким мощным прикрытием. Если бы я вначале с Веред был таким рохлей…

Я все же успел нажать на клавишу раньше, чем пленник смог сбросить Сару и прибор.

— Спокойно! — приказал я, зная, что мозг противника уже находится под воздействием излучения.

— Если дальше будешь спать, — вмешалась Сара, — мы кончим плохо. Этот тип чуть нам не устроил…

— Тихо, тихо. Сейчас я у него узнаю. Что ты собирался делать только что?

— Попытаться бежать.

— Как попытаться?

— Удар ногой тебе, другой удар черной. Потом вывернуть руки из-за спины вперед, а там — как получится.

Ясно. Надежда на знаменитое русское «авось». Но как можно вывернуть связанные руки из-за спины вперед? Я посмотрел на узлы и веревки. То ли Веред, то ли кто-то из израильтян поработал на славу. Ну и лихой же он парень, если из такого думал выкрутиться!

— Назови свое имя, фамилию, возраст.

— Владимир Дедов, двадцать девять лет.

— Где служишь, звание?

— Второй, Его Императорского Величества, корпус морской пехоты. Группа специального назначения «Акула». Рядовой-плюс.

— Что значит «рядовой-плюс»?

— В группе только офицерский состав, но нет знаков различия. Только рядовые и командир. При увольнении из группы присваивается звание соответствующее выслуге лет.

Занимательная информация. Главное — жутко полезная.

— Какое звание ты бы получил сейчас?

— Затрудняюсь сказать точно. Капитан-лейтенант или майор.

М-да, взрослый мальчик.

— Какое задание перед вами стояло?

— Высадиться на территории потенциального противника. Изъять секретное оборудование из машины, соответствующей описанию. Уничтожить оставшееся. При возможности освободить пленных и уничтожить захватившую их группу жидов. При невозможности — уничтожить всех.

«Освободить пленных». Шайтан! Тысяча шайтанов! Что это значит? Возможно, на крыше были камеры, заснявшие, как мы втаскивали в машину тех американцев. Мы это — группа жидов, но кто такие Адамс и Компания?

— Оставайся тут и следи, чтобы голова торчала в приборе, — скомандовал я Саре и, прыгнув, распахнул дверь в салон. Вся группа (американцы уже без веревок) мирно пила кофе, живописно расположившись вокруг поверженного и связанного гиганта.