И никто из живших вокруг людей не узнал о раненой девушке, которую партизаны доставили однажды ночью сюда, на улицу Горького.

Когда Таня начала выздоравливать, Павел Михайлович наконец заговорил:

- Понимаешь, беда большая...

Таня приподнялась на локте, преодолевая боль, спросила в упор:

- Наташа?..

Кучеров молча кивнул, начал рассказывать.

Таня молча встретила горькую весть об аресте Наташи. Бедняга! Что ее ожидает? Сумеет ли она перенести пытки?

Сумеет. Она волевая. Она сильная.

Таня повторяла это мысленно, потому что не могла себе представить, что арест Наташи может нарушить их планы, общие планы.

Сама она уйти из Минска не могла. Пока есть возможность добывать новые сведения, ее место разведчицы только здесь. И Наташа знает это так же хорошо, как она. Наташа будет помогать ей своей стойкостью. Своим умением молчать.

Таня долго лежала, отвернувшись к стене.

Поздно вечером, впервые после долгих дней болезни, Таня сняла повязки, попрощалась с семьей Кучерова и вышла на улицу. Она чувствовала себя окрепшей. Придала ей сил и добрая весть, что пришла сегодня из леса: план фашистов провалился. Блокада сорвалась, и партизаны передавали Тане свою благодарность.

Чтобы не вызвать подозрений у патрулей и полицаев, Таня шла с пустыми руками. Мелочишки, которые передала Кучерову Тереза Францевна, рассовала по карманам. Второе свое платье, кофточку надела на себя.

Она шла, с наслаждением вдыхала чистый морозный воздух, с болью и нежностью думала о Наташе. Мысленно посылала ей свое спасибо. Наташа помогала издали: никого из знакомых ей подпольщиков не тронули.

БЕСПРОВАЛЬНАЯ РАЗВЕДЧИЦА

- Да что вы, ничего со мной не случилось. Простыла немного, пришлось полежать, - отвечала Таня каждому, кто справлялся о причине долгого ее отсутствия.

Так сказала она фрау Зонбаум, когда пришла к ней за новым аусвайсом.

Послушать со стороны их беседу - могло показаться, что беззаботно разговаривают между собой две немки. Но в этот раз фрау Зонбаум внимательно посмотрела на девушку и тихо сказала:

- Я тревожилась о вас, Таня. Очень.

И вдруг добавила торопливо, будто мимоходом, в то время как рука ее уверенно выписывала документ:

- Я такая же немка, как и вы... Может быть, вы не скоро об этом узнаете, а может, и никогда. Мы с вами делаем одно дело...

Подняла глаза, сказала с легкой ироничной усмешкой:

- Таких случайностей, как наше знакомство, мне кажется, не бывает, не правда ли?..

Таня и сама не однажды задумывалась о чудесной случайности, которая свела ее с этой педантичной и на вид такой сдержанно-строгой женщиной. Но, значит, это было не случайно? Помимо ее друзей, ее помощников, были неведомые ей добрые силы, принимавшие участие в ее судьбе. Потому-то и оказалась на ее пути фрау Зонбаум. Не Таня ее нашла, а она нашла Таню, и не сразу, а после длительной проверки.

Странно: женщина эта вдруг остро напомнила о родном доме, об отце, его друзьях... Но лицо фрау Зонбаум уже вновь было непроницаемо.

- Да, Таня, я надеюсь, вы опять немного поможете мне в этих канцелярских делах. Даже не в канцелярских: я знаю, вы услужливая девушка. Помогите мне, пожалуйста, вынести этот мусор...

Они вместе проносили через двор корзину с мусором - фрау Зонбаум никто не мог упрекнуть в небрежном отношении к бумагам: она собственноручно сжигала их в печке. Между тем Таня благодаря ей уже не первый месяц своевременно извещала своих о смене номера на печатях, о формах различных документов и о том, как правильно заполнять их. Иногда фрау Зонбаум давала Тане сведения о дислокации воинских частей, сообщала их нумерацию, предстоящее продвижение по железной дороге.

По просьбе Андрея эти сведения проверяла разведка партизан, действовавшая в Минске, Заславле и Шимково. Они всегда подтверждались. Узнавать больше о фрау Зонбаум не пытались ни Таня, ни Андрей, ни Наташа...

Впрочем, теперь Наташа при всем желании уже не могла бы этого сделать. Юзеф Басти пытался разузнать о ней. В Минске девушки не было: из гестапо ее отправили в Освенцим. Значит, она молчала до последнего, не выдала никого из своих товарищей.

Хотя в последнее время девушки виделись редко, Таня болезненно ощутила, как недостает ей Наташи - пусть бы не встречались месяцами, пусть бы лишь изредка доходила через кого-нибудь добрая весточка, только бы знать, что Наташа, милая Наташа жива, здорова, действует!

Но Наташи не было, и тосковавшая Таня с особенной, почти материнской нежностью привязалась к осиротевшей Леночке Ильиной, племяннице Тамары Синицы, той самой девочке, которую вместе с ее братом Таня и Тамара спасли от гибели.

Лене шел тогда двенадцатый год. Глядя на нее, Таня могла видеть, как от месяца к месяцу меняются на войне ребята, становятся ершистыми, готовыми к отпору, как пробуждается в них та человеческая гордость, которая сильнее страха.

Леночка многое пережила, многое знала. Иногда они шли куда-нибудь с Таней вместе, и, прежде чем войти в нужный дом, Таня посылала на разведку девочку, которая вряд ли могла вызвать подозрения.

Да и вообще вместе им было безопаснее ходить по городу.

Однажды Лена получила от Тани и самостоятельное боевое задание. Как-то, когда Тамара Синица была уже у партизан, к ней на квартиру пришли двое солдат из украинского батальона, давно решивших уйти к партизанам. Тамара и Таня знали их, обещали помочь, но Таня поставила условие: если переходить, то непременно раздобыв оружие. Как можно больше оружия. И они принесли его с собой. А дальше?

Ни солдат, ни оружие оставлять в Тамариной квартире было нельзя. Возможно, в батальоне уже хватились беглецов, ищут. Им угрожает смертельная опасность, а вместе с ними - всей Тамариной семье. Мешкать было нельзя...

Тане теперь не с кем было посоветоваться в Минске: пришлось самой принимать ответственное решение. И она решила отвести солдат в партизанскую зону.

Однако она не имела права подвергать себя риску, появившись с этими парнями в Минске или его окрестностях. И Таня кликнула на помощь Лену.

Все было сделано молниеносно. Оружие спрятал Кучеров, он же помог солдатам переодеться в гражданское платье, пока Таня раздобывала у фрау Зонбаум пропуска для них.