Так вот, когда выпили, Маша всей компании и заявила, дескать, не может больше жить в этом подвале рядом с "мертвяком". Но выйти на белый свет не успела, кто-то из бомжей в полутьме полоснул финкой по грязному горлу. * Кто полоснул, выяснили? Убийство на ком? - спросил Бурдаков. * Колятся они все, товарищ майор, каждый себя выгораживает. Я думаю, через час-другой будет ясна вся картина происшествия. Мы их растащили по разным кабинетам, так что сговориться не успели. * Хорошо, работайте.

Он решил ознакомиться с текущими делами, подписать кое-какие бумаги.

Открыл папку, начал читать. Но когда дочитал страницу до конца, понял, что ничего не понял. В голове засела бомжачья тема. Слишком много сведений за последние трое суток свалилось на него по этому вопросу. Он вспомнил, что после звонка Маргариты дал своему помощнику задание, хотя бы приблизительно выяснить количество нищих в городе.

Конечно, подумал он, если верить статистике, то почти каждый третий россиянин оказался за чертой бедности. По сути дела, нищим. Опять же, если верить социологам, стоимость потребительской корзины, которая обеспечила бы весьма сносное существование одному индивидууму, - около 800 тысяч рублей. Бурдаков поймал себя на мысли, что непроизвольно перевел эту цифру в доллары - получилось около 150. Он усмехнулся уголком рта - вот так патриот! Большой начальник, а тоже все переводит в "зеленые". Но тут же сам себя и простил: а что поделаешь, если свои деньги нестабильны и каждый месяц обесцениваются? Ладно, будем считать, что порог бедности около 70 долларов. Вывод напрашивался сам собой: не только пенсионеры, но и большинство категорий рабочих и служащих таких окладов не получает. Да и зарплату месяцами задерживают. Значит, нищие? По статистике - да. Хотя в жизни многие из них, не потерявшие ещё совесть и надежду, как - то выкручиваются. А потерявшие?

Бурдаков вздохнул: потерявшие и деньги, и надежду выходили на паперть.

Он нажал на кнопку звонка. Тут же в кабинет зашел его помощник. * Кушнерев, я просил тебя подготовить справку о бомжах и нищих. * Я накидал, товарищ майор. Обзвонил участковых, дежурных по метрополитену, железнодорожную милицию. Но данные очень приблизительные. Этим вопросом надо заниматься серьезно.

Через минуту перед Бурдаковым лежали отпечатанные на машинке "Москва" две странички текста.

Картинка складывалась презабавная.

Глядя на множество цифр, которыми была насыщена справка, он, конечно, понимал, что они далеки от реальных, и о количестве людей, просящих подаяние в столице, можно только догадываться по косвенным фактам. Он знал, что его сотрудники побегали и по переходам метрополитена, и по колхозным рынкам. Конечно, при всей своей добросовестности они за пару дней не успели бы побывать в 302 подземных переходах столицы. Поэтому в справке они приводили ориентировочное число попрошаек, которые в этих местах несли трудовую вахту. В центре города, в подземелье протягивало руку по 3-4 человека, за Садовым кольцом 1-2. 150 переходов между станциями метро заселило человек четыреста. Опять же, в справке указывалось, что на станции метро "Боровицкая" дежурный милиционер встречает до десятка нищих, зато, к примеру, на "Смоленской" их вдвое меньше. Поездные бригады просящих в метро насчитывают в общей сложности 130 - 150 человек. На центральных улицах столицы почти через каждые 100 метров можно столкнуться с грязным бомжем или опрятной старушкой, просящими подаяние. Бурдаков прикинул в уме - это где-то 30 - 40 человек на одну центральную улицу, десяток - на площадь, в зависимости от их протяженности и ширины.

Да и в спальных районах столицы они не редкость. Несколько десятков нищих "обрабатывают" каждые из девяти железнодорожных вокзалов, по 2-3 десятка рассаживается в аэропортах...

В это время зазвонил его прямой телефон, который помимо крупного начальства знали его жена, с которой они уже более двух месяцев ни разу не общались и жили по разным квартирам, и теперь Марго. Прежде чем взять трубку, он загадал: если звонит жена, то от дружеских встреч с Маргаритой он, Бурдаков, откажется. Конечно, если такая возможность представится. Если это Маргарита, то пусть Господь сам ведет их по дороге. Если начальство... "При чем тут начальство? - ухмыльнулся Бурдаков. - Коммунистические времена, когда за порочащие связи карали на партийных собраниях, прошли".

Телефон настойчиво трезвонил. "Жена", - грустно вздохнул Бурдаков и снял трубку. * Мишка, ты на месте? А я хотела бросить трубку. Звоню тебе, звоню второй день - ты как в воду канул. * Здравствуй, Марго... - Сердце Бурдакова предательски застучало, казалось, на весь кабинет. Он, конечно, растерялся и даже не знал, что кроме дежурного "здрасте" говорить дальше. Но чутьем угадал, что свое нервное напряжение Маргарита, в отличие от него, прячет в словопаде. * Ты мне обещал, Миша, кое-какие данные. Обещал рассказать о редакторе "Милосердия", я звоню, звоню... * Марго, милая, - он сделал усилие, чтобы остановить и успокоить её. - Все я для тебя подготовил. Можем встретиться. * Да, Миша. Надо, надо встретиться. У меня к тебе так много вопросов, так много дел, всего много, Миша. * Чего всего, Марго? - он уже взял себя в руки и с наслаждением слушал её голос. Ему нравилось, как она путалась в словах, как боялась остановиться и замолчать. * Нам с твоим управлением хорошо бы подготовить справку и проект помощи и реабилитации бездомных. * Неужели мне больше нечем заниматься, Марго? Мне хотя бы десятую часть всех бандитов выловить. А ты, говоришь, реабилитация. * Да я не взваливаю все на тебя. Ты только подскажи, какие б ты профилактические меры принял. Все остальное сделаю я. Подпишем вместе. * Ну, это дело другое. Могу и рассказать кое о чем интересном. * О чем? * О ком. О нищих твоих. По нашим самым скромным прикидкам, свыше трех тысяч нищих выходят каждый день на работу только в пределах Садового кольца. А по всей Москве занимаются попрошайничеством около восьми тысяч человек. Всех их мы называем активными нищими. Я думаю, что такое же количество - просто бомжует. Побирается по помойкам, ворует. Еще столько же затаилось в подвалах, подземных коллекторах, на крышах домов. Мои ребятки подсказали, что в Москве, якобы, существует некая секта толстовцев - бомжей, почти безвылазно обитающих под землей, среди канализационных труб, где идет жесткая борьба не на жизнь, а на смерть. Полулюди-полуживотные выползают на свет из своих укрытий лишь затем, чтобы добыть себе пропитание, попрошайничать в метро или воровать. Немощного старика здесь добьют, а ребенка, ползущего вверх к выходу из канализационного люка, мать-бомжиха никогда не остановит: если сорвется и разобьется - будет сам виноват. * Какие страхи ты мне рассказываешь... * Увы, но все это так, Марго.