Наши дети стали полностью самостоятельными и уважаемыми людьми. Саша, благодаря своей нелегкой и романтической профессии океанолога, успел побывать во всех морях и океанах, в том числе и в таинственном Бермудском треугольнике. С их командой там произошел примечательный случай. На ночь были остановлены машины и судно легло в дрейф. Океан отсвечивал под луной гладкой, зеркальной поверхностью. "Бермудский треугольник - самый гладкий треугольник в мире", - шутили ребята.

И вдруг среди ночи - аврал! Забегали все: и матросы, и научные работники. Капитан отдал команду срочно уходить из этого района. Оказалось, что тишь и гладь тут были потому, что судно находилось в самом эпицентре урагана. Когда стали выбираться оттуда, корабль угодил в шторм силой не менее десяти баллов. Выручили крепость судна и мастерство команды. И хотя находились они на великолепном, мощном корабле "Игорь Курчатов", все равно из "треугольника", как выразился сын, еле ноги унесли.

В другой раз в рамках советско-американского сотрудничества нашему сыну и его другу Володе Седову довелось участвовать в океанологической экспедиции США. Американцы должны были взять их на борт своего корабля в японском порту Иокогаме.

Естественно, перед отлетом сына в Японию я затратила немало усилий на его инструктаж и напутствия, забывая о том, что он уже сам взрослый и здравомыслящий человек.

- Сыночек, будь осторожен, ведь ты будешь среди чужих, - внушала я ему. - Могут быть провокационные вопросы и действия.

- Не волнуйся, мамочка, в случае чего я сразу проконсультируюсь с тобой по радио.

- Ты напрасно пытаешься шутить! Могут быть непредвиденные обстоятельства.

Когда он вернулся, я сразу же спросила его:

- Сашенька, ну как, были провокационные вопросы?

- Были! - таинственно заявил он.

Я насторожилась:

- Что я тебе говорила! И какие же?

Он улыбнулся и рассказал, что не успели они с Володей Седовым ступить на палубу корабля, как ему тут же американцами был задан вопрос:

- Это твой отец герой-летчик второй мировой войны?

- Ну и что же?

- Я ответил, да. Они очень обрадовались и все по очереди пожали мне руку. Больше "провокационных" вопросов не было.

Вскоре руководитель американской экспедиции прислал в Сашин научно-исследовательский институт хвалебный отзыв об их участии в экспедиции, в заключение написал, что хотел бы иметь в своем штате таких квалифицированных и знающих сотрудников.

Приятно, что и говорить! Мы с отцом радовались за сына. Умные, порядочные дети - счастье и гордость родителей.

Жена Саши, тоже Светлана, - преподаватель английского языка, отличная мать и хозяйка дома. Правда, ей приходится нелегко. За год не менее шести месяцев ее муж находится в рейсах. Так что когда у меня выдается свободное время, мне есть чем его заполнить.

Муж дочери - главный инженер АЗЛК - Ю. П. Бородин. Работа у него тоже не из легких, ответственности хватает. Производство есть производство с его конвейерами и другими проблемами.

Внучата учатся на отлично. Думаем, что Сашенька будет у нас гуманитарием, а Павлик, как дед Саша, любит математику. О Катюше пока еще рано судить...

Ну вот, память опять заставила меня нарушить хронологию событий. Вернусь в 1972 год, только не к началу его, отмеченному двумя свадьбами, а к концу.

Однажды после делового визита в ЦК партии Александр Иванович заскочил домой пообедать. Как всегда в таких случаях, я без проволочек накрыла на стол. В еде муж не был привередлив. Ему нравилось все, что я готовила, но особенно он любил сибирские пельмени, которые я научилась делать у его матери и сестры Марии, а также пирожки с капустой.

Поев и уже собираясь на работу, муж как бы невзначай обронил:

- Знаешь, Мария, кажется, ты будешь женой маршала. Это было сказано так буднично и неожиданно, что я, не особенно вникнув в смысл, ответила в шутку:

- Что ж, попробую. Авось получится!

И только тут осознала значение происходящего. Радость за мужа захлестнула меня.

- Саша, дорогой ты мой! Я так счастлива за тебя!

- Ты подожди пока радоваться, - сказал он. - Указа еще нет. Пока только кулуарные разговоры.

И уехал на работу.

К вечеру раздались первые звонки с поздравлениями, однако пока муж не вернулся домой, я все еще боялась окончательно поверить в такую радость. Но телефон звонил и звонил. Наконец раздался самый авторитетный звонок - из ЦК партии: Александр Иванович Голяков сердечно поздравил меня со знаменательным событием в жизни мужа. А тут вернулся и он. Выслушав мои поздравления, Александр Иванович взволнованно заговорил:

- Моя родная, спасибо и тебе. Ты всегда была для меня самым верным другом и помощницей. Не будь тебя, я не стал бы тем, кто я есть.

Услышать такие слова от любимого мужа! Какая голова не закружится?

К бесконечным телефонным поздравлениям прибавилась волна поздравительных телеграмм и писем со всех концов нашей страны и даже из-за рубежа. Приведу некоторые из них:

"Москва, летчику Покрышкину. От души поздравляю присвоением Маршала. Дочь летчика Петра Нестерова". Не забыла Маргарита Петровна их встречи в Горьком, куда Александр Иванович летал во время войны за самолетами!

"Поздравляю присвоением высокого воинского звания! Это еще одна ступенька знаменитой кубанской "этажерки" Покрышкина. Будь всегда ведущим, дорогой командир. Здоровья тебе и успехов. Твой послевоенный замполит Б. Василенко".

"...Все содеянное вами в годы Великой Отечественной войны, как никому, дает вам право на присвоение этого высокого воинского звания. Вы его заслужили как никто другой. Маршал Советского Союза А. Василевский".

"Искренне и горячо поздравляю вас, стойкого большевика и скромного человека с присвоением вам высокого звания маршала авиации. Помню наши совместные боевые действия против гитлеровских захватчиков, ваше личное мужество, воинское искусство и организаторские способности. В послевоенные годы вы, не жалея сил, передаете со всей своей энергией знания и огромный боевой опыт молодому поколению. Генерал Армии А. Жадов".

Вложенная в конверт фотография, датированная октябрем 1944 года. На оборотной стороне - текст: "Александр Иванович! Лучшей памятью жизни считаю свою встречу с тобой. Учусь простоте и скромности у тебя. Пусть наша общая фотография будет напоминать тебе общую дружбу в нашем авиационном мире. Память о твоем пребывании в школе сохраню навсегда. Полковник Азаров..."

Я не привела здесь и сотой доли письменных поздравлений, поступивших в декабре 1972 года на имя мужа. Но и по приведенным видно, какой поистине всенародной любовью было окружено его имя, имя национального героя России. Слава - самое коварное испытание для человека. Она губит слабых и окрыляет сильных. Александр Иванович был сильным человеком.

Работая над этими воспоминаниями, я много раз задавалась вопросом: какой же период нашей совместной жизни определить как самый счастливый? Так и не смогла на него ответить. И в молодости, и в зрелом, и в преклонном возрасте я была счастлива со своим мужем, хотя жизнь далеко не всегда преподносила нам розы. Шипов тоже хватало. Но были ли мы счастливы, когда шипов было меньше? Сложный вопрос.

Вспоминается будто бы и не значительный, но почему-то оставшийся в памяти разговор с Димой, молодым солдатом-водителем машины Александра Ивановича:

- Знаете, Мария Кузьминична, что я вам хочу сказать?

- Говори, Дима, я тебя слушаю.

- Да я хотел сказать, что если бы у нас побольше было таких людей, как Александр Иванович, так мы бы уже давно были в коммунизме.

- Это почему же ты так считаешь?

- Да не я один. Так у нас все солдаты говорят. Мы были приглашены в Киев на празднование тридцатилетия освобождения Украины.

Забыть этот праздник невозможно. По-моему, все цветы, растущие в Киеве и его окрестностях, были брошены к ногам ветеранов, проходивших по Крещатику в направлении памятника В. И. Ленину. На торжественном собрании во Дворце съездов я обратила внимание на сидевшего в президиуме незнакомого генерала, который в особо торжественные моменты только вставал, но не аплодировал. Почему так странно ведет себя этот человек?