Глава девятая,

объясняющая причины несъедобности драконов.

За Сенмурва паромщик захотел отдельную плату. Мы дали ему несколько медяков, ввели под уздцы коней и с опаской оглядели шаткое сооружение.

- Не бойтесь, - успокоил он нас, - мой паром и не такое выдерживал.

Это старый плут преувеличивал. Гордо называть старый плот, собранный кое-как из нескольких бревен, паромом, мог только монополист, которым он в сущности и был.

Не согласившись с таким противоречием между действительностью и здравым смыслом, Сенмурв взлетел и плавно опустился на том берегу. А нам нечего не оставалось более, как надеяться, что все обойдется.

На берегу нас встретили двое: здоровенный стражник с алебардой и маленький пронырливый человечек в плоской, как блин, шляпе. На его подозрительной физиономии выделялся огромный крючковатый нос.

- Стоять! Кто вы? Откуда?

- Мы с Эламанда, вольные путешественницы, едем по своей надобности.

- А это кто? - спросил стражник, указывая алебардой на пса. - Дракон?

- Нет, что вы, - наперебой отвечали мы, - просто летающий пес. Он с нами.

- Контрабанду везете? - сурово продолжил расспрашивать второй.

- А что у вас считается контрабандой? - спросила Далила.

Человечек, судя по строгости, которую он напустил на себя, таможенник, сощурился:

- Вы мне голову не морочьте. Все знают, что мясо дракона запрещено к ввозу.

- Что? Нет, не везем. Мы даже не знаем, что это такое.

- Платите пошлину - один золотой с каждого коня и проезжайте.

Как только мы пересекли границу Ирбува, на нас набросились аборигены:

- Продайте, я дам хорошую цену, - тянул за уздечку Просперо один из них. Гиневра тщетно отбивалась.

- Нет, мне, мне, - голосил второй, - я дам больше. Но возьму все!

- Отстаньте от нас, мы ничего не продаем, - отпихивались мы от назойливых торгашей.

Тут черт дернул меня спросить:

- А что вы хотите, чтобы мы вам продали?

- Как что? - ближайший ко мне торговец даже не понял, что его не разыгрывают. - Мясо дракона, конечно.

- Отстаньте от нас, а не то я изрублю вас всех в капусту! - закричала разгневанная Ипполита, хватаясь за меч.

Испуганные торговцы бросились врассыпную. Мне послышалось, как один из них на бегу бросил другому:

- Сумасшедшие бабы. Ну, разве можно в таких условиях заниматься делом.

Оглянувшись, я посмотрела на стражей порядка. На их лицах не было ни тени заинтересованности. Странно... В двух шагах от них от путников требуют продать контрабанду, а им хоть бы хны.

В городе, в сущности которым и было княжество Ирбув, было ужасно жарко и шумно. Вокруг кричали, спорили, галдели, перебивая друг друга, прохожие и лавочники, женщины с кувшинами на голове и дети, гоняющие тряпичные мячи. Мы ничего не могли понять, ну, просто ни одного словечка.

Мы проезжали по базарной улице. Друг против друга расположились разнообразные лавки, в которых в изобилии были вывешены товары. Вне зависимости от того, чем они торговали, на каждой вывеске маленькими буковками под основной надписью стояло: "Дракониной не торгуем".

- А вот сладости, всех видов, на любой вкус! Подходите, красавицы, попробуйте. Никакой драконины, чистый сахар и мед, - зазывал нас толстый смуглый лавочник в полосатом халате и с золотой цепью на шее. Одной рукой он держал корзинку с пастилой, а другой - чесал себе волосатый пупок. Мы проехали мимо.

- Книги, священные книги, мудрые и вечные, для детей и взрослых, о наших мудрецах и о вреде драконов, - резким фальцетом кричал другой, одетый в черный глухой сюртук и маленькую шапочку.

Мне хотелось присмотреться, но надписи на книгах были какие-то иероглифические, и я пришпорила Ранета.

Крики лавочников-зазывал мы понимали, но между собой они и не думали разговаривать так же. Если я не ошибаюсь, в воздухе стоял гомон десятка наречий. Да и такого многообразия лиц и платья мне не удавалось раньше видеть. Как это было не похоже на Эламанд, где тихие люди в однообразных коричневых одеяниях скользили по пустынным улицам, а цвет одежды определял принадлежность к особой касте или профессии. Здесь же попадались личности белые и черные, желтые и бронзоволикие. Некоторые женщины были завернуты в куски материи, наподобие индийских сари. А головные уборы? Они были атласные и вязаные, фетровые и соломенные. Я даже увидала одну меховую шапку, в эту жару! Не страна, а фестиваль молодежи стран Азии и Африки какой-то...

Выбравшись на улицу потише, мы стали искать гостиницу. Даже Сенмурв устал, и от такой жары его язык свисал из распахнутой пасти. Далила закричала:

- Смотрите, постоялый двор! - и показала пальцем на вывеску.

На вывеске шла надпись: "Постоялый двор "Зуна и сыновья"" и ниже сакраментальное: "Дракониной не торгуем".

Мы спешились и, отдав вожжи двум смуглым паренькам, видимо сыновьям этого самого Зуны, вошли в прохладную затемненную комнату.

Нам навстречу, поглаживая роскошную седую бороду, вышел хозяин. Он улыбался:

- Пожалуйста, проходите. Что будете заказывать?

- Поесть чего-нибудь и четыре постели.

Обернувшись, он щелкнул пальцами, отдавая приказание, но вдруг нахмурился, увидав Сенмурва.

- С животными сюда нельзя! - категорично заявил он и добавил: - К сожалению.

Мы начали протестовать, объясняя, что наш пес особенный, но хозяин был непреклонен. Тогда в разговор вступил Сенмурв:

- Вы отказываете мне в постое, так как уверены в том, что животное не способно путешествовать?

Трактирщик от изумления плюхнулся на дубовую скамью и уставился на говорящего пса.

- Говорят люди, а не животные. Животные издают звуки, которые подражают звукам людской речи, а не говорят самостоятельно, - наконец выдавил он из себя.

- Смею заметить, что я не подражаю вам, а вполне логично аргументирую, отпарировал пес.

Говоря это, Сенмурв вдруг плюхнулся на задние лапы и принялся яростно чесаться.

На трактирщика было жалко смотреть. Он тщился придумать нечто эдакое, что даст ему преимущество в споре, и уже совершенно было неважно, кто его оппонент.

- У вас нет души! - авторитетно заявил он.

- Если вы мне четко объясните, что такое душа, и дадите инструмент для ее измерения, я, может быть, соглашусь с вами, - лениво произнес пес. Он уже лежал на дощатом полу гостиницы в своей любимой позе - голова на передних лапах и, похоже, не собирался никуда двигаться.

Принесли жаркое. Мы набросились на еду, забыв обо всем. Кому интересен теологический спор, пусть даже и с говорящей собакой, если так восхитительно пахнут бараньи ребрышки в острой подливке?

Трактирщик, не обращая на нас никакого внимания, даже не спросив, нравятся ли нам кушанье, принес с кухни низенький стул и усевшись рядом с Сенмурвом, принялся что-то ему втолковывать. Пес лежал, прикрыв глаза, изредка утвердительно качая головой.

Наевшись, мы встали из-за стола и разошлись по своим комнатам. Ипполите пришлось даже перешагнуть через разлегшегося пса, но спорщики не обратили на это никакого внимания.

Далила спала в одной комнате с Гиневрой, а мы с Ипполитой прекрасно устроились в соседней.

- Марина, ты спишь? - вдруг спросила амазонка.

- Нет, а что?

- Вот и мне не спится, все дом вспоминаю...

- Расскажи мне о своем доме, Ипполита. Я много разного слыхала об амазонках, но вот так, чтобы увидеть настоящую - даже и не мечтала.

- Хорошо у нас, - мечтательно произнесла Ипполита. - В нас с детства воспитывают чувство гордости за то, что мы не такие, как другие женщины. Мы знаем себе цену и ни в чем не уступим мужчине, а во многом их даже и превосходим.

Я так много слыхала об амазонках, - сказала я с нескрываемым любопытством, - но никогда не верила, что вы существуете.

- Еще чего, - усмехнулась Ипполита, - наш род ведет начало от Ареса и Гармонии, слыхала о таких богах?

- Да, - кивнула я в ответ, - я в детстве зачитывалась мифами Древней Греции. Арес - это бог войны, а Гармония - ну, гармония и все...