Главное, конечно, завоевание еврейства совершилось на почве русского большевизма, и в этом была перейдена – нельзя этого отрицать – всякая мера. Поэтому и вместе с крахом большевизма, очевидно, не может не наступить крах и этого завоевания, так или иначе, в той или другой степени и форме. Но как бы это все ни совершилось, тогда-то и встанет еврейский вопрос, как внутренняя проблема духовной судьбы русского народа во всей ее остроте и глубине.
Отношение между еврейством и Россией тогда освободится от насильственного характера и перейдет в область духовную, религиозную. Это и явится одним из свершений апокалипсиса. Но для этого еврейство должно исполнить всякую правду о себе, воскреснуть из мертвых, когда «весь Израиль спасется». Но для этого он должен выйти из состояния самодовольства и самоутверждения, в котором он все-таки еще пребывает, выстрадав до конца свое страдание, донес исторический крест свой и сложив его к подножию Голгофы. Невозможно сомневаться в том, что он для этого достаточно силен, несокрушимость и неистребимость избранного народа достаточно засвидетельствована историей. Но его духовное ослепление, в котором он находится вследствие своего христоборства, должно, наконец, уступить место прозрению, когда «возо-пиют: осанна в вышних, благословен грядый во Имя Господне». То, что открывалось в глубинах еврейской мистики как софийность, должно быть опознано как воплотившийся Логос, Божия Сила и Премудрость, Царь Израиля, грядый во Имя Господне. И вся трагическая история Израиля за все времена его существования до наших дней предстанет как путь к спасению во Христе, призывающем к Себе народ Свой. В самом Израиле и над ним самим происходит борьба между еврейством, семенем Авраамовым, и поклоняющимся золотому тельцу и ждущим земного царства земного мессии, настанет время, когда «воззрят нань, его же прободоша».
Об этом– то и идет вековой спор в душе еврейского народа, и одновременно с ним решаются и судьбы мира, который, созревая, приближается к своему концу. В этом свете только и могут быть понимаемы судьбы еврейства всех времен, в частности и нашего, последнего. Разумно или инстинктивно, сознательно или бессознательно, они совершаются в истории. И всякое новое обострение и углубление того, что составляет «еврейский вопрос», ведет Израиля по этому пути. Наивно и слепо думать, что и теперь, в этой мировой войне, речь идет о судьбах германства или его примате, как в безумии своем и антисемитической зависти вообразил о себе расизм, оно само есть только орудие истории и ее деталь, ось же ее есть не «тройственная» или иная «ось», но избранный народ Божий, разумеется в своей связи и соотношении с другими народами.
Является тайной, в какой мере созрело и созревает еврейство для этого своего спасения. В сущности, никто со стороны не может этого понять и определить. Еврейский народ был и остается недоступен никакой христианской миссии, поскольку речь идет о частных случаях личного обращения ко Христу, которые имеют скорее пророчески-прообразовательное значение, нежели исторически-совершительное. Да и вообще апостольское учение о спасении «всего Израиля» следует понимать не количественно, но качественно, онтологически – святой «остаток». (Рим. IX, 27; XI, 5).
Еврейство в целом и доселе остается выше или ниже христианской миссии, недоступно особым организованным ее усилиям для обращения его в христианство. Правду сказать, оно в нем и не нуждается. Явление истины, обращение ко Христу может совершиться лишь в недрах самого еврейства, как его собственное глубинное самораскрытие, которое в Новом Израиле в иудео-христианстве явится и новым, а вместе и изначальным самораскрытием церкви. Внутренний этот процесс для христиан и вообще не-иудеев остается сокрытым и таинственным. Еврейство нельзя и не нужно, миссионерствуя, убеждать в истине христианства, в душе его диавол непосредственно, лицом к лицу борется со Христом, как в душе Иуды. Да и нужно сознаться, что современное «историческое», не-"апокалиптическое" «христианство» бессильно и безоружно для такой задачи, не имеет для этого огня, способного воспламенить Израиля. Христианству самому надо учиться христианскому отношению к еврейскому вопросу, его для себя находить. Оно находится в духовном плену у антисемитизма и само не знает, каким новым откровением «первого воскресения» явится иудео-христианство будущего. В свете его потеряют силу и значение и теперешние разделения вероисповеданий с их притязаниями явить миру вселенский лик, силу и правду Церкви Христовой. Содержание истории определяется этим духовным рождением в христианство – не евреев, но еврейства, святого Израиля, остатка. В этой внутренней борьбе Савла с Павлом совершается жизненная переоценка ценностей, причем эта внутренняя борьба в урочный час истории выразится и во вне в его судьбах.
В настоящее время может показаться неожиданным и непонятным, почему же и как определяющим содержанием мировой войны оказывается вопрос еврейский в разных его аспектах. Однако, таково самосознание и самоопределение самих борющихся сторон, и можно сказать, что никем не сделано публицистически и политически для этого так много, как Розенбергом-Гитлером и вообще расизмом. В них сделалось навязчивой идеей, одержимостью жидоненавистничество. И нужно признаться, что в этом фанатизме ослепление соединяется с прозрением, благодушный гуманизм и поверхностное ассимиляторство сменилось острым чувством проблематики еврейского вопроса, и это есть одно из исторических достижений наших дней. Однако борьба с еврейством ведется на такой почве, на которой она неспособна дать духовные плоды, разве только кроме новой закаленности в борьбе за существование, которая во все времена была присуща еврейству, причем на этой почве оно оставалось и остается непобедимым. Борьба антисемитизма с еврейством, как «расовая», не имеет отношения к христианству, она ведется на почве бесплодной, происходит в духовной пустоте и не может дать никаких положительных плодов, но является лишь опустошительной для обеих сторон. Фило– и антисемитизм одинаково ограниченны и односторонни, как базирующиеся на историческом и биологическом основании. Нужна перемена ориентации, переход в другую плоскость. В сущности, есть только один «еврейский» вопрос, поставленный самим Учителем на пути в Кесарию Филиппову: «что вы думаете о Христе, Сыне Человеческом» (Мф. XVI, 16), – в этой борьбе со Христом, но и за Христа, в которой Он явится победителем. И – вопреки гонимости Своей, всему христоборству Израиля, Он Сам ответит ему на этот «еврейский вопрос» так, что он услышит, скажет Свое слово: это Я.
Что же означает такое понимание исторических судеб и путей Израиля? Не признается ли тем трансцендентность Христа в истории вообще и еврейского народа, в частности? В силу нее Он не открывается, но сокрывается в истории, из нее как бы выключается в некую иноприродность. Но что же тогда означает вся «родословная» Его воплощения, Ветхий и Новый Завет, вместе со всеми «Деяниями Апостольскими», как в узком, так и в расширенном смысле? Где же история церкви, «священная история»? Допустимо ли такое отделение земного, исторического пути от религиозного? На это одинаково можно дать как положительный, так и отрицательный ответ: трансцендентность должна пронизать собою имма-нентность, чтобы возникло новое, неведомое в своем образе бытие. Это взаимопроницание именуется на языке Слова Божия воскресением, – притом воскресением из мертвых, с прохождением через смерть и ее преодолением, а также и преображением в славе. Образ воскресения применяется именно к земным, историческим судьбам Израиля, и прежде всего в Ветхом Завете у прор. Иезекииля, – о воскресении сухих и мертвых костей (XXXVII, 1-11): «вот Я введу дух в вас и оживете» (9). Также и в Новом Завете у ап. Павла (Рим. XI, 15): «что (будет) принятие, как не жизнь из мертвых». Так же говорится о тех, которые в первом воскресении «ожили и царствовали со Христом 1000 лет». (Откр. XX, 4). Здесь одинаково дается обетование как о новой жизни, так и о связанности и обусловленности ее прежнею, ибо оживление, воскресение из мертвых соединяет в некоем отожествлении два термина: terminus a quo и terminus ad quern, прошлое и настоящее.