- Как ты сюда попала? Я думал, ты мне можешь только сниться. Или я и сейчас сплю?

- Нет, я здесь, рядом. Не двигайся, я сопровождала тебя, но ты уезжал все дальше, и стало трудно находить тебя на расстояниях. Кади разрешил мне следовать за вами. Скажи, ты не озлобился? Ты не превращаешься в зверя?

- Нет.

- Я иногда совсем тебя теряю.

- Наверное, это мое пьянство мешало.

- Возможно. Теперь я буду рядом. Здесь есть ещё человек, твой друг, и ему сейчас моя помощь нужнее.

- Мы не знаем, где Буташев. С ним два контейнера.

- Я покажу, где их искать. Жаль, что тебе выпала эта участь. Но больше некому. В Чечне беда. Большая беда. Наши молитвы, наше вмешательство предотвращают напасти немного, ограждают невинных, но всех не охватить. Ты поможешь избежать большой беды. Ядерного взрыва им не дождаться! Отдыхай! Я буду рядом. За меня не тревожься.

- Постой!

- Отдыхай!..

Андрей спал.

...Кони, кони. Искандера Великого ждала далекая Индия. Воины с длинными копьями и мечами короткими то и дело отражали коварные нападения дикарей. Местные жители умирали бесстрашно, бросаясь даже поодиночке на группы его пехотинцев. Они умирали, но с чувством исполненной мести...

Выезжая из гаража, Андрей вспоминал сновидения и не мог понять, приснилась ему Галия или точно в гараж приходила!? С её данными могла и живой проникнуть. Он вспомнил, как впервые увидел её (да-да, это была она!) на площади перед зданием МВД в Грозном. Прошла ограждения и оцепления, как главнокомандующий. Да, она не снилась. Она здесь, в Петербурге. Она тут ещё кому-то помогает... Ревниво как-то подумалось. А Буташев ему точно привиделся. Ни на какой паром он не сел. "Анна Каренина" избежала такой чести, как принимать на борту негодяя с третью ядерной бомбы в кармане. Поехали они на двух БМВ. Какие-то дела у него попутные в Литве, стране, дружественной Ичкерии. Конечный пункт - Калининград.

До самолета в город Янтарного берега время было.

- Иван, просыпайся! - Андрей зажал Харитоненко нос.

- Что, приехали? Куда?

- К водопою. Надо всучить пару твоих бумажек вон тому продавцу в киоске.

Иван вставал неохотно, но его подстегнул вид больших бутылок воды в витрине. Разного цвета и вкуса. Вода из минеральных источников так и просилась загасить пламя горячих труб в его организме - фляжки в его карманах намного опустели. Кроме напитка, Гусаров попросил положить в пакет шоколад, печенье и другие сладости в ярких упаковках. Рядом купили фрукты.

- Если повезет, будешь Дедом Морозом.

- Сейчас бы льда на лоб!

Знакомой дорожкой во дворах Гусаров подъехал поближе к детскому садику и стал за домом. Отсюда он мог видеть появление Алены и Иринки. Стрелки уже приближались к восьми.

- Опаздывают, как обычно.

Вот, спешат. Ира пытается убежать от мамы, шалит.

- Ваня, только не напугай.

- Да ладно подкалывать... Жене - цветы, детям - конфеты.

Харитоненко с большим полиэтиленовым пакетом вышел из машины, и только теперь Андрей восхищенно заметил, что у пройдохи в руках действительно цветы! Вот паразит, как он успел? Во, начинается. Чуть ли не целоваться лезет. У дочки уже рук не хватает, чтобы все посмотреть и не выпустить. О, мама мия! Выглядывавший из-за угла Андрей подбежал к машине и нажал на сигнал. Как и условились, Иван спешно попрощался.

- Срочно вызывают. Оперативное задание. А Андрей скоро вернется!

- Сколько внимания моей персоне! - зло проговорил Гусаров, когда Ваня скользнул на сиденье машины.

Пришлось ехать задним ходом, до пола утопив педаль газа. Двое, погнавшихся за Иваном, выхватывали оружие. Вот она, та неразрешимая ситуация, в которой Андрей сам бывал не раз, но только в качестве преследователя. Кричишь: "Милиция! Стой, стрелять буду!" А он едет! Стреляешь. Пробиваешь колеса, задерживаешь, ругаешь за неподчинение требованиям. А он тебе: "Откуда я знал, что вы из милиции, я думал, что бандиты!". И он прав. На лице не написано, одет, как и все, но с пистолетом. А что он из милиции - любой может крикнуть.

По газам! Только не стреляйте пока! Круто влево! Идиоты! Куда палишь! Еще детей в садики ведут! Въехав на детскую площадку, переключил передачу и полный вперед! Они метнулись за деревья, думали, что Гусаров площадку переедет. Нет, уж эти дворы он знает лучше других. Исходил их с дочкой и зимой и летом. Во молодец! Попал! Неизвестно куда точно, но в машину попал, слышно было. Настойчивые ребята. Стараются. Но поздно.

Выехали на проспект Славы. Смотри-ка, он предполагал, как неуютно живется тем, кто находится в розыске, но другое дело почувствовать на собственной шкуре. Некуда податься. Вот что самое щекотливое в судьбе преступника. Постоянная боязнь окружающих. Где есть то тихое место, где та бухта, в которой можно пришвартоваться и не тревожиться? Вторая беда хочется с кем-нибудь посоветоваться, пообщаться, чтобы посочувствовали, пожалели. Как же! Заложат за милую душу. Где бы ни находился, будешь ждать стука в дверь, вопроса за спиной... Гусаров вспомнил, как ловили сексуального маньяка. Мальчишек насиловал, изверг. Такой шум стоял в городе! Фоторобот его в газетах напечатали, по телевизору крутили. Каково ему было в такой обстановке скрываться? Когда поймали, узнали, как он дергался. При первом же сообщении примет сбежал из города. Заменжевался. В кругу знакомых, конечно же, это было заметно. Как болезненно реагировал на все сообщения о ходе розыска, как убеждал, что по таким схематичным портретам человека не найти... Задержали негодяя. Жаль, что не предпринял попытки сбежать. Живой ещё и косит под сумасшедшего.

- Да, куда податься бедному менту?

- Поехали на хазу!

- В малину, что ли?

- Ага! Я уже ментом побывал, даже в форме! Кому рассказать - не поверят: Харитоненко - собровец! Теперь ты можешь по фене ботать и пожить по-воровски.

- Валяй, до самолета есть время.

- У меня тут друг есть и учитель. Поехали на Петроградскую сторону. Он мне за отца родного приходится.

Остановились у чем-то знакомого Гусарову дома, на Большой Зелениной. Когда поднялись в квартиру, Андрей понял, кого ищет Иван.

- Постой, не звони, - остановил он у самой двери. - Ты к Пал Иванычу, что ли?

- Ну да! Откуда знаешь, ментозавр?

- Нету твоего друга, Ваня.

- Да брось ты...

Гусаров рассказал Харитоненко о попытке отбора квартиры у проживающих, о том, как спаивали старика, как нашел он его отравленным водкой во время задержания вымогателей.

- Похоронили его за счет собеса, наверно. Или общака.

- Где?

- Не знаю. Давай у Светланы спросим, если она дома.

Иван позвонил. Дверь открыла Наташа.

- Ой, Ванечка! Где ты пропадал?! А зарос, как абрек!

Иван как-то необыкновенно для него поздоровался. Не по-разгильдяйски, а вежливо, даже с лаской. Почти без слов.

- Здравствуй, Наташа...

- Ой, а это кто? Это вы? Не может быть. - Наталья встревожилась. Вань, тебя задержали? Ты арестованный?

- Нет, успокойся, это корешок мой, ты с кем-то спутала.

Комната Пал Иваныча ещё пустовала. Иван вошел, постоял у порога. Шкаф, кровать, машинка "Зингер", стол и пара стульев. Так кончил честный вор. Кто риск любил, процесс, не только результат. Сколько было с ним переговорено! Сколько раз Харитоненко здесь скрывался, отдыхал! Какие ж падлы ему укоротили век? Иван прикрыл двери.

Присели у Натальи за столом.

- Помянем. - Харитоненко налил по стопкам.

Помолчали.

- А где Светлана? - спросил Андрей.

- Сбежала. За рубеж! После тех событий она все равно дома не жила. Боялась, что отпустят их и все начнется сначала. Они ж такие, что и убить могут. Потом вдруг появилась за вещами, рассказала, что нашла хорошую работу. Прочла в газете объявление о приеме девушек на работу в Германии. Позвонила в Москву, там расспросили её данные, пригласили приехать договориться и даже получить деньги на проезд. Вернулась довольная, говорит, что работа эта с сексом никак не связана. Вроде бы как горничной или подсобной рабочей в частных домах. Дали ей пятьсот долларов сразу, потом она носилась, что-то с визой не получалось, наконец уехала через Венгрию. Ей же надо деньги заработать. Бедненькая, у неё рак легких, жить немного осталось, дочка парализована - её надо обеспечить, хотя бы до совершеннолетия. Вот я сейчас за неё занимаюсь пропиской. Комната Пал Иваныча свободна, туда жэковские кого-то своего пытались просунуть, я не пускаю. Прописать надо Светину дочь. Я-то одна, мне и этой комнаты хватает. - При последних словах Наташа посмотрела на Ивана.