— Конечно. Вон, голубь влетел, крылом махнул, вазочка упала и разбилась… А кто за неё в ответе? — ехидно сказал другой голос.
— Ну, я. А что? — вызывающе рявкнул первый голос, отдаляясь.
— А то, — продолжал ехидничать второй, — что ты не…
— А в глаз?!!
— Да ты не сможешь! Друга в глаз? Нет, ты на это не способен. Но за вазочку-то…
— Ты попал! — холодно сказал первый голос, шмыгнув носом.
До слуха юноши донёсся звук удара. Удар был не очень сильным, скорее он задел чувства второго голоса, ибо голос разразился долгим матом. Далее снова последовал мат, но более тихий, а затем послышался и ответный удар. Через мгновение мат и звуки ударов смешались настолько, что превратились в пьяную драку.
Лёша с трудом разлепил глаза, отлепился от стены и медленно повернул головы: слева никого не было. Меж тем звуки драки продолжались, с каждой секундой отдаляясь. Надо было срочно что-то делать, например, быстро уходить, но сделать это было не так просто. Прыгать из окна не хотелось, спуститься было не на чем, а коридор был занят дерущимися.
Он сделал неуверенный шаг и остановился. Ноги не подкашивались — это было хорошо. Он решил подождать немного, но ноги предали его и сами пошли к двери на лестничную клетку, Лёша был не в силах их остановить — ему казалось, что если он хоть о чём-нибудь подумает, то точно упадёт и заплачет.
К счастью, к тому времени, как он подошёл к двери, драка переместилась далеко за пределы квартиры. Двое милиционеров кричали и катались по полу, навешивая друг другу зубодробительные удары. Наконец один подмял другого под себя и начал душить.
Лёша не слышал хриплого крика удушенца, не слышал он также тяжелого дыхания душащего. Он предпочёл вообще ничего не слышать и ни о чём не думать. Его гнала лишь одна цель — поскорее уйти отсюда.
Покачиваясь, как после хорошего бодуна, он подошёл к двери, не разбирая дороги. Глаза его занесло белой пеленой, он почти ничего не видел и не слышал. Медленно и бесшумно вышел он из квартиры, так же бесшумно подошёл к перилам, как-то неопределённо махнул рукой, втянул слюну и, поминутно спотыкаясь, поплёлся вниз. Тело его ничего не ощущало, он даже не ощущал насколько сильно вцепляется перила. Лицо его налилось кровью, он был страшен…
Но, пройдя не более этажа, сквозь белую пелену он услышал тихий голос. Голос сказал что-то короткое, но этого было достаточно. Где-то глубоко в его организме что-то негромко щёлкнуло. Белая пелена, под тяжестью которой Лёша согнулся, улетучилась. В теле появилась лёгкость, мышцы стали повиноваться мозгу. Лёша, на радостях, остановился и потянул носом воздух.
Но голос снова повторился и, хотя Лёша не разобрал команды, но понял откуда она исходит. Он резко оглянулся и увидел двух бегущих на него милиционеров. Оказалось, что за то время, что он шёл, они успели уняться и обратить внимание на тёмную сгорбленную фигуру, выходящую из охраняемой ими квартиры. Фигура вызывала подозрения, и они решили её поймать.
Лёша, не долго думая, бросился вниз по лестнице. Добежав до верхней ступеньки, он замер и приготовился к прыжку. Как только преследователи подошли достаточно близко, он прыгнул на стенку впереди себя. Благодаря чёткой работе ног, у него получилось мгновенно повернуться лицом к преследователям и, выставив вперёд руки и громко закричав, броситься на них. Милиционеры, не ожидая такого поворота событий, тяжело повалились на пол.
Лёша, подобно кошке, изящно изогнулся и поскакал вниз. Но бравые служители закона быстро оклемались и снова бросились в погоню. На втором этаже они вновь встретили свою цель, но не признали её — уж слишком не по воровски она себя вела.
— Чтоб я тебя больше не видел! — кричал всклокоченный старик с ведром, выталкивая за дверь злобного юношу.
— Никогда больше к тебе не приеду! А ещё родня… — громко ответствовал ему юноша, коим являлся, случайно забежавший в апартаменты к выносящему мусор деду Никодиму, Лёша.
Один милиционер хотел было что-то сказать Лёше, но второй уже успел убежать вниз, поэтому пришлось последовать за ним. Лёша для виду попинал ногами дверь и с обиженным лицом пошёл на улицу.
— Дяденька милиционер, а меня мой собственный дед за дверь выставил. Посадите его! — хныкающим голосом сказал Лёша своим бывшим преследователям.
— Да пошёл ты, — синхронно сказали оба милиционера и разбежались в разные стороны.
Лёша громко и надолго засмеялся. Смеялся он до тех пор, пока сверху не упал какой-то тяжёлый предмет.
— Хорош ржать! Тут люди пытаются уснуть! — закричал голос из тёмного окна, явно принадлежавший большому небритому мужику с пивным животом.
Лёша захохотал ещё сильнее, но от дома отошёл. Редкий прохожий мог видеть подростка в грязной одежде, истерически смеющегося и почёсывающего голову. Что ж, повод для радости был.
Вдоволь насмеявшись, Лёша сообразил две важные вещи: во-первых, места, в которые он забрёл в приступе смеха, не были ему знакомы, и во-вторых, все телесные повреждения, полученные за день, дали о себе знать.
Казалось, что каждую мышцу и каждый сустав пронзили одновременно несколько сотен маленьких иголок. Движения замедлились и каждое новое стало приносить боль. Но через некоторое время даже стоять стало больно, поэтому он принял решение: во что бы то ни стало вернуться домой.
Немного поспрашивав у случайных прохожих, большинство из которых принимали его за побирушку, он пришёл к выводу, что недавний смех был долгим, и походка тогда была быстрой, чуть ли не бег, ибо до дома было далеко. И вообще в этих местах он ни разу не был, поэтому прогулка обещала быть долгой и весёлой.
Он уже почти отчаялся, когда вдруг появился человек — добрая душа, который был на машине и ему с Лёшей было по пути. Лёша поблагодарил доброго гражданина улыбкой и кряхтя залез на заднее сидение «Волги». По ходу поездки выяснилось, что водителя зовут Александром Васильевичем, он прораб, машина у него куплена за счёт фирмы как раз сегодня и он очень рад, что уже кому-то смог помочь.
Он был очень охочий до разговоров. Из радио доносились Guns'n'Roses, которые очень располагали к беседам за чашкой чая, поэтому разговор из Александра Васильевича лился рекой. То он заговаривал о взяточничестве и постепенно переходил на проблемы космонавтики, то просто болтал о житейских проблемах. Лёше отводилась скромная роль — слушать и немного вникать в суть сказанного, периодически поддакивая. Голос у водителя был водителя был весёлый, но и спокойный одновременно.
Так за разговорами они подъехали к невысокому дому. Лёша было удивился — почему остановились, но Александр Васильевич его успокоил, сказав, что отойдёт на пять минут — заберёт одну вещь. Сказав это, он вошёл в этот невысокий дом.
Прораб был точен, как часы — ровно через пять минут и ноль ноль секунд он быстрой походкой вышёл из парадных дверей дома с портфелем в руках. Не успел он пройти и пяти шагов, как эти парадные двери распахнулись, и из них вылетели трое бодрых молодцев и бросились за ним. Александр Васильевич перешёл на бег, мигом влетел в машину, завёл её, и «Волга» рванулась с места.
Совершенно неожиданно него открылись способности гонщика Формулы-1. Лёша не знал, что машина может так быстро ездить. На лице прораба было выражение глубокой сосредоточенности и задумчивости. Хотя, о чём можно было думать на такой скорости — разве только о том, как бы не врезаться в столб.
Но вот автомобиль подрулил к Лёшиному дому. Александр Васильевич остановил свою металлическую повозку также резко, как и минуту назад сорвал её с места, после чего молча открыл портфель. Портфель был доверху набит деньгами. Он взял одну купюру, оглянулся на Лёшу, убедившись что он всё видит, понюхал её, помял в руках и с довольной улыбкой положил назад.
— Ты ничего не видел, — улыбаясь сказал он.
Лёша ничего не понял, однако кивнул и поспешно выпал из машины. Прораб закрыл дверь, махнул рукой и быстро уехал в неизвестном направлении. Лёша постоял, посмотрел ему вслед и, задумчиво крякнув, поплёлся домой.