Восемь лет Якуб довольствовался небольшими деньгами, которые оставались у него. За все эти годы он ни разу не решился рассказать отцу свою тайну. Был как-то случай, когда он хотел рассказать обо всем своему устоду, но эта мысль появилась у него только на одну минуту. Всегда сдержанный и молчаливый, Абу-Райхан не располагал к такому разговору, и все оставалось по-прежнему.

Сейчас, когда Якуб оказался совсем близко от Ведара, он с волнением думал о предстоящем свидании с детьми. Впрочем, это уже не дети! Гюльсора уже почти невеста. А Джафару было всего лишь на год меньше. Было любопытно увидеть их. Уж очень много Абдулла рассказывал о красоте Гюльсоры и о смышлености Джафара.

Якубу не сразу удалось отправиться в Ведар. Вместе с учителем он прежде всего последовал к золотому шатру султана Махмуда. Придворные так много говорили о таинственной встрече великих государей, что каждому хотелось стать свидетелем этой встречи. К тому же Якубу было известно, какой богатый караван, груженный сокровищами Махмуда, был отправлен из Газны сюда, под Самарканд, где должна была состояться встреча. Как не посмотреть на все это?

С тех пор как Якуб попал в Газну, он не переставал удивляться безумной роскоши царского двора. Живя рядом с удивительно скромным и неприхотливым Абу-Райханом, Якуб научился видеть все окружающее совсем другими глазами. Теперь он не мог просто восхищаться красотой дворца или богатым украшением царедворца, – он нередко задумывался над тем, откуда это взялось. И, помня о кровавых походах султана Махмуда, Якуб отлично знал, что все эти сокровища добыты ценой нищеты и рабства многих тысяч людей.

Сейчас, стоя рядом с золотым шатром султана и слушая рассказ недима о том, что происходит в Несе и Фераве, Якуб невольно вспомнил о печальной судьбе кочевников, которые были разорены несколько лет назад, а затем проданы работорговцам Багдада. Тогда была угнана мать Джафара и Гюльсоры. Якуб подумал о том, какой тяжкой была судьба этих обездоленных людей. И сейчас в Несе и Фераве происходит то же. А здесь виночерпии и слуги разносят на серебряных подносах горы фруктов и сластей. Мимо Якуба прошел слуга. Он тащил большой поднос с виноградом, а по краю подноса вилась причудливая арабская вязь: «Постоянное величие». И Якуб подумал: в чем же величие? Все отлично видят, что жизнь султана Махмуда заполнена войнами и грабежами, благородных дел не видно, где же величие?.. Этот государь не будет прославлен своим благородством. Он, причинивший столько горя людям, не оставит доброй памяти! А ведь хочет казаться умным и просвещенным, иначе зачем бы он стал вместе с драгоценностями увозить из Хорезма ученого-хорезмийца! И если бы он был благородным, то не сказал бы ученому тех слов, которые навсегда отдалили Абу-Райхана от правителя Газны. И как это он мог сказать такие слова уважаемому устоду:

«Если хочешь, чтобы при мне счастье было с тобой, то говори не по своей науке, а говори, что соответствует моему желанию».

Так мог сказать только невежда, не прочитавший ни одной строки из книг ал-Бируни. А если бы султан Махмуд прочел хоть одну страницу из многочисленных трудов ученого, он бы понял, что такому человеку нельзя говорить такие пустые и глупые слова. Разве Абу-Райхан ал-Бируни может говорить то, что соответствует желанию грабителя и человекоубийцы? Ал-Бируни тогда ничего не ответил султану.

Однако надо воспользоваться разрешением устода и посетить Ведар. Хочется скорее посмотреть на Джафара и Гюльсору. Трудно сказать, когда еще доведется побывать в этих краях. Слишком много дел задумал устод, надо ему помогать.

До Ведара было недалеко. Вскоре Якуб очутился у дома ткача. Но каково было его разочарование, когда он узнал, что семья Ибрагима покинула свой дом и переехала в небольшое горное селение, расположенное по другую сторону Самарканда! Соседи не знали причин, побудивших ткача покинуть свой дом. Знали только, что вместе с Ибрагимом и его семьей уехали и племянники. Якуб переночевал в Ведаре, рано утром выехал и на закате следующего дня уже подъезжал к маленькому селению, раскинувшемуся на берегу быстрой горной реки.

Бедное селение. По узкой, совсем серой улочке снуют грязные, в пестрых лохмотьях дети. Цепляясь за стены дома, тащит громадную связку хвороста маленький ослик. Его ведет древний старик с белой бородой. У него Якуб и узнал об Ибрагиме. Дом ткача был совсем рядом.

Якуб спешился у покривившейся калитки, вошел во двор. Все серо вокруг, слилось с темнотой. Лишь в распахнутых дверях кухни яркое пламя очага, и на пороге, склонившись над блюдом с чечевицей, стройная молодая девушка. У котла возилась пожилая женщина. Увидев Якуба, женщины торопливо вскочили и растерянно стали приглашать его в дом. Якуб вошел в глиняную хижину, единственным украшением которой были красивые глиняные сосуды с пестрой поливой и причудливым узором, который трудно было рассмотреть при скудном огоньке светильника.

– Гюльсора, принеси еще светильник, – предложила пожилая женщина, жена Ибрагима, Рудоба.

– Не уходи, Гюльсора! – воскликнул Якуб. Он взял за руки Рудобу и Гюльсору. – Что же вы не узнаете меня! Может быть, в полутьме не видно, что перед вами Якуб, сын Мухаммада? Да и я не сразу рассмотрел вас во тьме.

– Прошло много лет, – промолвила в смущении Гюльсора. – Все мы очень изменились. Позволь, я принесу светильник, и тогда мы лучше увидим друг друга.

Пока Гюльсора ходила за светильником, Рудоба подала угощение. Ей вспомнился богатый дом в Ведаре и тот день, когда по вине стяжателей – охранников самаркандского хана – Якуб чуть не попал в заточенье.

– Ты очень изменился, Якуб, – говорила Рудоба. – Тебя трудно узнать… Если бы Ибрагим и Джафар знали о твоем приезде, они бы не уехали в Самарканд. Они завтра вернутся. Ты подождешь их? А мы с Гюльсорой окажем тебе гостеприимство. Не взыщи, Якуб: сейчас мы стали беднее. У нас беда была большая. Пришлось бежать из Ведара. Ибрагим имел слабость – он помогал людям в белых халатах – карматам.[50] А когда правитель Самарканда приказал изловить всех карматов, на нас кто-то донес. Спасибо доброму человеку – он предупредил Ибрагима, и мы бежали сюда. После того как многих истребили и завладели их имуществом, в Ведаре все пошло по-старому, но из страха люди не говорят об этом. Ни один ведаринец не скажет незнакомцу о том бедствии, которое постигло селение ткачей. Здесь хоть и бедно, зато безопасно. Абдулла еще не был здесь. Он не знает о том, что нам пришлось покинуть свой дом. А прежде, когда он приезжал в Ведар, дети очень любили его и всегда встречали, как родного. Аллах милостив, послав сиротам таких добрых людей. Что бы они делали, если бы ты, Якуб, не выкупил их из рабства? Мы полюбили детей. И наши дети были с ними дружны. Теперь мои дочки замужем и покинули родной кров. Сын женился. Он живет в Самарканде.

– Я причинил вам много хлопот, прислав сюда Джафара и Гюльсору. Вы уж простите меня.

– Помилуй бог! – прервала Якуба Рудоба. – Мы благодарны тебе за этих детей! Они остались у нас единственной отрадой – Джафар и Гюльсора. Мы любим их, как родных… А вот и Гюльсора.

В дверях показалась девушка. В одной руке она держала горящий светильник, в другой – поднос с виноградом и лепешками. Они долго сидели, коротая вечер в задушевной беседе. Гюльсора и Рудоба рассказали о Ведаре, о том, как они устраивались здесь на новом месте и как они теперь уже привыкли, словно живут здесь давно. Якуб спал на мягких одеялах, постланных на циновке, и, проснувшись рано, вместе с горлинками, увидел, как суетятся у очага женщины, стараясь приготовить ему угощение. До него донеслись запахи свежеиспеченных лепешек и жареного мяса. На сердце у него было празднично. В этом доме он почувствовал себя так, словно прожил здесь много лет и сейчас вернулся после долгой разлуки.

Якуб видел, с какой любовью и заботой женщины оказывали ему гостеприимство. Он был искренне тронут. Угощая гостя, Гюльсора сообщила ему, что Ибрагим и Джафар скоро вернутся, и тогда Якуб предложил девушке пойти к ним навстречу, чтобы скорее увидеть их.