"Постой-ка, - сказал я себе, - а что если попробовать ..." В первую очередь импульсы или волны могли воздействовать только на мозг. Следовательно, надо попытаться как-то экранировать его от этого излучения. Шлем! Да, обыкновенный мотоциклетный шлем, который каждый из нас таскал с собой для безопасности, чтобы лишний раз предохранить голову от удара о выступ или от падения сверху камней в случае обвала. Но, как правило, мы ими не пользовались. Во-первых, в них не всегда удобно, а во-вторых, жарковато. В некоторых пещерах температуры были повышенные, как, например, в. этой. Пожалуй, где-то недалеко проходили горячие термальные воды.
Я вытащил из заплечного мешка свой шлем, тщательно осмотрел его. Порывшись в запасах погибших товарищей, обнаружил завернутую в фольгу жареную курицу. Сэм не страдал отсутствием аппетита. Разгладив фольгу, аккуратно заложил ее внутрь шлема для создания дополнительной изолирующей прокладки и, водрузив его на голову, с отчаянием пловца, не умеющего плавать, ринулся в жуткую пустоту...
Я не сразу почувствовал, что лаз постепенно сужается. Давно преодолев невидимую глазом границу, где, наверное, начиналось действие таинственного излучения, я продолжал протискиваться дальше.
Скорее всего моя догадка оказалась верна и мотоциклетный шлем достаточно хорошо защищал мозг от воздействия внешних раздражителей. Никаких особенных новых симптомов и ощущений я не чувствовал, за исключением некоторой нехватки кислорода, хотя уже продвинулся вперед метров на 10 - 12. Ход все сужался. Про себя я думал:
"Ничего плохого. Ты жив, старина, немного еще, ну совсем немного, ну два-три дюйма, а там ... увидим".
Вдруг в какой-то момент я понял, - все, предел! Больше мне не продвинуться ни на один дюйм.
Попробовал ткнуться вперед, не получается, хотел податься назад - тот же результат. И тогда, впервые в жизни, я почувствовал нарастающую волну страха. Но она шла не из мозга, а откуда-то изнутри... Похолодели кончики пальцев. По всему туловищу и конечностям пробежал озноб. Волосы мгновенно взмокли от пота, а тело покрылось испариной. Живые, мощные каменные объятья так сдавили грудную клетку, что, казалось, на плечах лопается кожа. Гулким стуком ударило сердце. Все, конец, помощи ждать неоткуда. Один, совсем один в этой каменной могиле!
"Какая чушь! Так глупо погибнуть!" - сердце застучало как молот, казалось, что оно билось прямо о голые камни все сильнее и сильнее. Боль, дикая боль ломила виски. Я почувствовал, что задыхаюсь ... Глоток, нужен глоток, всего один глоток свежего воздуха! И эта жуткая, дикая темнота вокруг ...
Собрав остатки сил, напружинив мускулы, я еще раз дернулся вперед. О, чудо! Мне удалось вздохнуть, и в это мгновение я почувствовал, что жуткие каменные челюсти, сжимающие мое тело, ослабили свою смертельную хватку. Еще рывок, и я, с мокрым от слез лицом, полной грудью вдыхал свежий воздух, который неизвестно откуда проникал в небольшую подземную полость, куда я неожиданно скатился.
Отдышавшись, я привстал на колени и увидел, ясно увидел перед собой бледный свет. На четвереньках я протащился вперед и через несколько секунд очутился в пещере, освещаемой желтоватым пульсирующим свечением.
Источника света не было видно, казалось, сами стены, пол и потолок этого подземного грота, сокращаясь, как живые, излучают благодатные волны воздуха и света.
Очарованный этим видением, я хотел было стащить с мокрой от пота головы этот давящий мотоциклетный шлем и почувствовал страх, беспощадный страх и ужас; издав дикий вопль, потерял сознание.
Очнувшись, я увидел, что лежу на каменном гладком полу пещеры, освещаемой тем же пульсирующим светом. Схватившись за голову руками, я облегченно вздохнул, шлем оказался на месте. Видимо в последнее мгновение частичка разума, не охваченная ужасом, успела подсказать, чтобы я немедленно отвел руку от шлема.
Все встало на свои места.
Я нахожусь в центре излучателя Ужаса и Страха. Какая-то раса, а возможно, и Пришельцы, побывавшие здесь, решили оставить о себе долговременную память.
А может, верна легенда, и здесь действительно зарыты сокровища! Мысль об этом подстегнула меня, словно ударом хлыста.
Я вскочил на ноги и осмотрелся. В левом углу пещеры я заметил прямоугольный проем высотой около 10 футов. Через него вышел в гигантский зал, буквально поразивший меня своей стройной красотой и благородными пропорциями. Посередине зала высилась огромная пирамида из гладкого на ощупь, похожего на металл материала. От нее веяло необычайной свежестью и прохладой.
Позади пирамиды застыло несметное количество золотых фигурок ящеров, птеродактилей, динозавров и каких-то неизвестных морских животных и растений. В том, что фигурки были из чистого золота, у меня не было никаких сомнений. В детстве я служил учеником у ювелира, так что все касаемое благородного металла я знал в совершенстве.
Противоположную стену зала занимали большие стеллажи, уставленные отливающими желтым металлическим блеском пластинами.
Подойдя ближе, я увидел, что это золотые листы толщиной около двух дюймов. Каждая пластина, покрытая цепочками мелких знаков и изображений, напоминала развернутый лист газеты.
Увиденное настолько потрясло мое воображение, что несколько минут я не мог прийти в себя от изумления. Что это?
Куда я попал? Ведь такое может привидеться только во сне! На всякий случай я даже ощупал себя руками и дернул за нос. Нет, это не мираж ... и тем более не сон ...
Передо мной находились сокровища, которым не было цены. Здесь, в этом подземелье, таятся сокровища на сотни, тысячи миллиардов долларов!
Я богат! Несметно богат! Чудовищно богат! Богат, как десятки Хантов!
Однако ликовать рано. Надо было подумать, как выбраться отсюда. Обратный путь закрыт, ибо никакая сила не могла меня больше заставить лезть в ту каменную ловушку, где я чуть не задохнулся. Уж лучше подохнуть здесь. По крайней мере рядом с золотом, да и воздух чище!
Я двинулся вдоль стен зала и сразу наткнулся на вход в другую пещеру, значительно меньше первой, но не уступающей ей по красоте. Затем я нашел проход в следующую ... Так я переходил из пещеры в пещеру, пока наконец силы мои не иссякли, - ноги подкосились от усталости. Я беспомощно опустился на пол, выложенный темно-коричневыми с желто-зеленым крестом металлическими плитками, на удивление теплыми.
Только сейчас я почувствовал, как хочу пить и есть. Пошарив в карманах, я нащупал коробочку с питательными пилюлями и, высыпав их все на ладонь, горстью отправил в рот. Однако после этого приступы жажды не только не уменьшились, но затерзали меня с еще большей силой.
Не выдержав, я снова направился бродить по бесконечному лабиринту проходов и пещер. По многолетнему опыту спелеолога мне известно, что под землей без воды не останешься. Здесь располагается бесчисленное множество питьевых источников, надо только уметь их находить.
Но в этом проклятом искусственном лабиринте не только невозможно что-либо найти, но, кажется, я полностью потерял ориентировку и не мог вспомнить обратную дорогу к золоту, хотя зрительная память у меня превосходная.
Беготня по бесконечным анфиладам пещер настолько утомила меня, что, не выдержав, я остановился. И в этот момент, совершенно явственно услышал звонкое падение капель воды.
Ринувшись на звук, через несколько секунд я вскочил в пещеру, на земляном полу которой находился небольшой, бьющий из-под земли, источник воды. Я жадно припал к этой животворной, дарящей жизнь, струйке и долго с наслаждением пил отдающую минеральными примесями слегка солоноватую воду.
Напившись, я заметил, что из источника вода вытекает в маленький журчащий ручеек, который, в свою очередь, впадал в другой, больших размеров, уходящий куда-то вглубь горы. И тут мысль, промелькнувшая у меня, дала мне шанс на спасение. Единственный шанс из тысячи. Ведь ручеек обязательно должен выйти на поверхность, а там он неминуемо впадет в горную речку или озеро. Таким образом, если использовать пустую фляжку для питьевой воды, чудом сохранившуюся у меня на поясе после пережитых злоключений, и бросить в нее записку, указав наш маршрут, и она попадется кому-нибудь на глаза, то... Конечно, вероятность слишком мала, почти ничтожна, но вдруг ее все-таки найдут. А за золотом придут, обязательно придут! Так что, может быть, ты еще выкарабкаешься, Педро!