А бледнолицая словно читала его мысли. И "домашняя заготовка", прозвучавшая из ее уст, стала не чем иным как дополнительным стимулом для быстрого созревания клиента.
- Одно время Ваха Бараев занимал прежнюю должность и содействовал освобождению пленных. Сейчас он возглавляет чеченскую диаспору в Москве.
Как Ваха освобождает заложников, Сергей знал лучше самого Вахи: приезжает и забирает. Ибо всему "тяжкому труду" Бараева предшествовали похищения под его же контролем или же с его согласия.
- Это как-то связано с вашим предложением? - спросил Сергей.
- Думаю, напрямую, - с небольшой задержкой солгала гостья. - Но косвенно - на все сто процентов.
- Какое управление вы представляете?
- Военную контрразведку.
- Я должен подумать. Сколько у меня времени?
- Максимум неделя. У нас есть конкретный план, полуофициальный. Через надежных людей в Управлении по исполнению наказаний приказом тебя переведут в другую колонию. Естественно, до нее ты не доедешь. Но я бы хотела выслушать и тебя. Вряд ли время в зоне прошло для тебя даром. Все заключенные думают об этом, а ты должен был автоматически набросать в голове не один план побега. Ну? - бледнолицая вопрошающе приподняла острый подбородок.
- Что "ну"? - Сергей удивился ее наивности. Даже при крайних обстоятельствах он не раскроет ей и части одного плана. Его хотят крепко-накрепко прикрутить за счет их же единоличного участия в освобождении и проконтролировать на предмет его самостоятельных действий все просто донельзя. Ну нельзя же использовать такой ломовой способ, как прямой вопрос в лоб! Тут надо действовать с хитрецой. В связи с этим взгляд Марка надолго задержался на тонкой фигуре связной.
- У тебя есть план побега? - снова спросила она, словно стряхивая с себя его проницательный взгляд.
- Откуда! - Оба играли не без доли отвращения. Во всяком случае Сергей. - У меня времени нет думать, я работаю по двенадцать часов в сутки.
Теперь самое время определиться насчет ломового метода связной: насколько далеко распространяются ее полномочия. Тут была обоюдная выгода для обеих сторон.
- Я написал заявление до утра. Ты останешься на ночь?
- Почему бы и нет? - она пожала плечами.
От накатившей вдруг слабости в низу живота Марковцев едва ли не скрипнул зубами. Про себя подумал: "Если что, я ее изнасилую".
Бледнолицая очень просто могла сократить время его вербовки: обнажила бы грудь и спросила: "Ты согласен работать?" Вместо короткого "да!" он бы воскликнул: "О, да!"
Взбудораженный открывающимися перед ним перспективами, взволнованный одним лишь присутствием в этой комнате женщины, возбужденный ее призывным ответом, лежащим в середине или сердцевине ее полномочий ("Почему бы и нет?"), Сергей опустил легкий запор на двери. Обернувшись на бледнолицую, заключенный высказал часть своих мыслей:
- Подамся в расстриги. И вообще пора линять отсюда. Уходить лучше на день раньше, чем на десять лет позже.
8
Коломна, 12 ноября, воскресенье
Дом, в котором проживал капитан Макеев, стоял в военном городке. Давно ставшее ненужным ограждение с двух сторон было убрано, остальная часть бетонных плит покосилась, складывалось впечатление, что их удерживала лишь колючая проволока да электропроводка, протянувшаяся от ненужных теперь изоляторов.
Запевала поднырнул под проволоку и направился к пятиэтажке, выкрашенной в несуразный темно-синий цвет. Половина второго ночи. За исключением нескольких квартир, из окон которых струился свет, городок погружен во мрак. Так же темно было в квартире Макеева, окна которой находились справа от парадного на третьем этаже.
Заплетин поднялся по лестнице и замер у двери. Нажать кнопку звонка дело простое, но старший лейтенант некоторое время стоял в нерешительности. Подстегнул его раздавшийся шум из квартиры на четвертом или пятом этаже. Виктор вдавил белую клавишу и на секунду прикрыл глаза.
На звонок долго никто не отвечал, наконец заспанный мужской голос спросил:
- Кто там?
- Из штаба. - Приготовившись, Заплетин чуть приподнял руки. Как только вслед за донесшимся из квартиры ворчанием открылась дверь, старший лейтенант ухватил Макеева за горло и мгновенно оказался в прихожей.
- Ты один? - тихо спросил он. - Если да, то прикрой глаза.
Макеев поспешно выполнил просьбу. Ослабив хватку, разведчик покачал головой:
- Капитан, капитан... Ну зачем ты влез не в свое дело?
- Отпусти, - прохрипел Макеев, глаза которого закатились и показывали белок.
- Только не шуми, капитан.
Не зажигая свет, Запевала провел связиста на кухню и задернул занавески на окнах. Затем щелкнул клавишей на воздухоочистителе над плитой, и помещение тускло осветилось бледно-желтыми красками.
На столе стояла початая бутылка водки, нехитрая закуска, рюмка. Вечером капитан пил один. Разговор предстоял долгий и трудный, и Заплетин достал из шкафа рюмку для себя.
- Не возражаешь? - Разведчик наполнил стопку и опрокинул ее в рот. Еще раз оглядел хозяина - в трусах и майке, жалкого, напуганного. Не таким он был, когда под дождем провожал разведгруппу глазами, привлекая к себе внимание.
Расчет Заплетина вернулся из рейда только через три дня, когда "Пчелу" под усиленным конвоем переправили в Моздок. Вместе со станцией упорхнул и Макеев.
Майор Казначеев поднял все справки, которые заполнял капитан. На последнюю Заплетин обратил внимание командира: пеленг был неточен. Заведомо неточен. Потому что в этом квадрате разведгруппа не появлялась, а высота была названа Запевалой от фонаря. Макеев боялся и подыгрывал, но узнал он слишком много. Теперь связист должен, обязан ответить на несколько вопросов, большинство которых касались нового оборудования "Пчелы": не остались ли данные пеленга и радиоперехвата на переносном компьютере Петровского, что знает сам конструктор и его ассистентка, вообще, говорил ли Макеев кому-нибудь о своих подозрениях.
В кармане черной куртки-"аляски" Заплетина лежал пистолет, только вряд ли он понадобится. Разведчик не отличался внушительными габаритами, но легко мог сломать капитану шею. Легко - это физическая сторона дела, но моральная или душевная волновали старшего лейтенанта больше. Он привык исполнять приказы, выполнит и этот, но грязь, накопившаяся в душе за последнее время, пополнится очередной порцией.