Пройдя в хвост самолета, он встал по одну сторону туалета, тогда как уже вызванные четыре человека стояли с другой стороны, вместе с двумя воздушными пиратами. Он не мог их видеть, но пытался угадать, что у них на уме. Предводитель вновь заговорил по-арабски с землей.

— Каждые три минуты я буду сбрасывать подарок с небес, — сказал он. — По одному пассажиру. Если за хотите, чтобы я прекратил это, вызовите меня сами. — Затем он обратился по мегафону к своим людям, сказав по-арабски:

— Скидывайте их.

Назир почувствовал, как кровь хлынула в голову, колени подогнулись. Он был, вероятно, единственным среди пассажиров, кто понимал арабский язык и знал, что затевают пираты.

Без всякого предупреждения один из пиратов распахнул дверь салона, самолет начал вибрировать, несколько пассажиров вновь закричали. На этот раз предводителю было труднее их успокоить. Затем все огни в салоне погасли, на испуганных пассажиров сверху посыпался их ручной багаж. Кто-то в хвосте самолета закричал, раздался ужасающий вопль, Назир оглянулся как раз в тот момент, когда один из пиратов выталкивал через заднюю дверь первого пассажира. Пассажир пытался схватиться за фюзеляж, но пират ударил его в голень, и он исчез. Затем террорист приставил пистолет к голове второго пассажира.

— Будешь вести себя спокойно, не стану тебя бить, — мрачно крикнул он, стараясь перекричать завывающий ветер. И посмотрел на часы. — Следующий через две минуты, сказал он.

Назир понял, что его время истекает. Он весь дрожал и потел, его подташнивало, он с трудом удерживался от того, чтобы не измарать штаны. Он попытался открыть дверь туалета, надеясь там спрятаться, но дверь оказалась заперта. В отчаянии он стал стучать по ней кулаком. Один из пиратов услышал его. Подойдя к Назиру, он приставил дуло своего небольшого автоматического пистолета к его виску.

— Что ты делаешь? — прокричал он. — Ты пойдешь туда. — И он, смеясь, показал на открытую дверь.

— Я палестинец, как и ты, — завопил Назир по-арабски. — Я, как и ты, борец за свободу нашей земли.

— Заткнись, свинья, — прокричал пират, — через минуту ты будешь частью этой земли.

— Давай! — крикнул пират с часами тому, кто стоял у открытой двери.

Следующий пассажир лежал на полу, оглушенный ударом по голове.

— Послушайте, — завопил Назир во всю силу своих легких. — Послушайте, пожалуйста. Мы ведь среди… — Он упал на колени, схватившись за брюки пирата. Пассажир около открытой двери плакал, умоляя о пощаде.

Террористы выстраивали новых пассажиров вслед за Назиром. Назир плакал. Не в силах больше сдерживаться, он обмарался, в ужасе глядя, как выбрасывают следующего пассажира.

Внезапно он вскочил на ноги и кинулся бежать к кабине пилота. Пассажиры громко закричали. Он почти добежал до предводителя, когда второй террорист, следовавший за ним по пятам, схватил его за шиворот и повалил на пол у ног предводителя. Переведя дух, глядя на него, Назир принялся молить о пощаде.

— Почему я должен тебе верить? — мягким голосом спросил тот, меж тем как Назир лихорадочно соображал, как убедить предводителя. Относительная тишина в этой части салона только увеличивала его смятение. — Откуда мне знать, что ты не один из тех… предателей, которые ведут переговоры о мире, стараясь продать нас этим сионистским свиньям.

Назир знал, что это единственный шанс спасти свою жизнь. Этот человек, очевидно, готов поверить ему, но хочет доказательств. На его месте он поступил бы точно так же.

— Я как раз начинаю боевую операцию, — пробормотал Назир. — Я расскажу вам все, все, вы можете проверить. Пожалуйста, пожалуйста.

Предводитель кивнул, и Назир начал говорить. Говорил он по меньшей мере пятнадцать минут, изложив весь план операции и рассказав обо всем уже сделанном. Операция направлена как раз против изменников, о которых только что упомянул предводитель, против тех умеренных палестинцев, которые ведут мирные переговоры, вступившие в новую критическую фазу.

В конце своего рассказа Назир вгляделся, в лицо предводителя, надеясь, что тот ему поверил. Он знал, что его принадлежность к борцам за свободу Палести ны может не найти сочувственный отклик у членов другой фракции.

Внезапно заговорило радио, их, очевидно, вызывали из радиобашни аэропорта Бен Гуриона в Израиле.

— Перестаньте убивать пассажиров. Мы можем договориться. Повторите ваши требования. Мы можем договориться.

Предводитель жестом приказал своим людям прекратить расправу над пассажирами и закрыть дверь. Он склонился над Назиром.

— А ты, мой друг, — сказал он, помогая ему встать, — иди в туалет и хорошенько вымойся. Я не могу выносить такую вонь.

Когда Назир заперся в туалете, третий пират махнул рукой предводителю, который пошел в кабину пилота. Обращаясь к человеку, сидевшему на месте второго пилота, он сказал:

— Я говорил тебе, Натан, что если он обделается, то во всем признается. Ты удовлетворен? — Йегал вопросительно поднял брови.

— Из того, что мне перевел твой человек, я узнал даже больше, чем мог надеяться, — сказал Натан.

— Могу тебе повторить еще раз, — сказал Йегал, — что ничто не действует так сильно, как настоящий страх.

— Где он сейчас?

— В туалете. Через минуту он выйдет, и мы наденем на него смирительную рубаху, чтобы он не мог причинить себе вреда.

— Скажи, пожалуйста, — сказал Натан. — Как вам удалось подготовить этот самолет, да еще так быстро?

— Это сделал не я, а твой друг Муса. Он нанял этот самолет у компании «Олимпик», так я думаю. Мы едва не завалили операцию, когда сделали посадку. Мой друг из греческой безопасности поздно пришел на дежурство, нам самим едва не пришлось отворять ворота.

Натан кивнул, закурил сигарету.

— Сообщите мне, когда наденете рубаху на Назира. Я хочу выйти и поблагодарить всех, кто принял участие в этой первой и, вероятно, последней подобной операции Моссад.

— Кто они? — спросил Йегал.

— Секретари и мелкие служащие из нескольких европейских посольств. За невероятно короткий срок они добровольно вызвались участвовать в этой операции. Кто бы они ни были, они вели себя замечательно.