Песня окрыляет людей, с ней незаметно для себя солдаты проходят более трех километров. У озера роты разбиваются на взводы, отделения и приступают к занятиям.

На поляне около старого дуба выстроилось отделение старшего сержанта Съянова, он один из той роты, которой я командовал в гарнизоне "Бабки", остальных нет. Гимнастерка плотно облегает его тонкую фигуру, на худощавом лице застыло выражение строгой сосредоточенности. Прищуренными от яркого солнца глазами он внимательно осматривает солдат.

- Будем отрабатывать приемы и правила стрельбы из автоматов, - говорит он и тут же ловко показывает, как изготовиться к стрельбе из автомата с положений лежа и с колена.

- Кое-кто из молодежи, - внушает командир, - может подумать: зачем, мол, все это, кому нужно такое упражнение? Кто так думает, тот ошибается и расплатится за плохую выучку кровью. Если ты не убьешь врага, он прикончит тебя. В бою побеждает более сильный, опытный, умелый и ловкий. Вспомните сталинградца Павлова. Дом, который он защищал, стал настоящей крепостью. Фашисты обломали об него зубы. А почему? Павлов знал дело!

Бойцы отделения разделяются по парам и тренируются. Занятия идут полным ходом. Молодым помогают бывалые, те, кто в суровых боях уже проверил свою меткость в стрельбе по врагу.

В батальоне началась напряженная боевая подготовка. От зари и до зари люди учились военному делу. Будничные дни, до предела насыщенные учебой, протекали быстро. Старались все - и солдаты, и командиры. И это понятно: мы знали, что придет день, когда для каждого наступит самый суровый экзамен бой, кровавый бой с врагом, загнанным в свою берлогу.

Вскоре командир полка поставил перед нами задачу: готовиться к показательным тактическим учениям с преодолением водной преграды с боевой стрельбой. Для усиления батальону придали артиллерийскую и минометную батареи. Последней командовал лейтенант Минаков, мой земляк-уралец, храбрый и решительный офицер. Он гордился своей военной специальностью и 120-миллиметровый миномет считал мощным оружием. На стрельбах Минаков всегда с восхищением наблюдал, как с огромной силой разрываются пудовые мины, далеко отбрасывая комья земли.

Для поддержки назначили и дивизион 122-миллиметровых гаубиц. Предстояло форсировать озеро Мантель шириной около километра.

Выполнению этой задачи предшествовала тщательная подготовка. Несколько дней мы занимались тем, что выдвигались на исходный рубеж. По команде солдаты надували резиновые лодки, на плечах несли их к воде и потом приступали к переправе через озеро.

Вначале занятия проходили недостаточно организованно, допускались ошибки: то забывали на берегу деревянные плахи, а сошки ручных пулеметов ставили на резиновые борта лодок, то плохо готовили подставки для станковых пулеметов. Чтобы добиться слаженности действий и одновременного спуска лодок на воду, мы проводили десятки тренировок. Это требовало такого напряжения, что солдатские гимнастерки становились мокрыми от пота.

Накануне учений я вышел на берег, чтобы лучше изучить местность и продумать возможности использования всех огневых средств. Солнце клонилось к закату.

С биноклем в руках просматриваю широкую гладь озера и окружающую местность. По берегам, насколько видит глаз, простирается хвойный и лиственный лес.

С нашей, восточной, стороны спуск к воде пологий, с противоположной крутые каменистые скаты, а дальше - безграничная зеленая лесная полоса.

Тихо напевая песню, из кустов вышел капитан Гусельников.

- Ты куда, Иван?

- Да вот смотрю, где удобнее хворост наложить, чтобы при спуске лодок на воду люди не вязли в болоте.

Мы остановились, закурили, любуясь багровым закатом. Завязалась беседа. Каждому хотелось поделиться ; мечтами о будущем, поговорить о том, что может встретиться впереди.

- Представляешь, сколько водных рубежей мы еще преодолеем на пути?

- Немало, - тихо проговорил Гусельников, машинально рисуя прутиком круги на песке, - не зря немцы Одер называют рекой германской судьбы. Без боя они его не отдадут.

- По-моему, Иван, учения на озере Мантель - это репетиция перед форсированием Одера, а также каналов и рек, протекающих западнее его.

- И смотреть, комбат, надо в оба, - критически оценивая местность, проговорил Гусельников. - А у нас, по-моему, промах допущен. Даже отсюда, с низкого места, и то видны лодки, противник без труда обнаружит их со своей высоты.

Я мысленно похвалил его за дельное замечание, а самому было стыдно за справедливый упрек. Я зажег уже потухшую папиросу, пристально посмотрел ему в глаза и сказал:

- Хорошо, нужно это исправить.

...Батальон, поднятый по тревоге, выдвинулся на исходный рубеж. На наблюдательном пункте, оборудованном в прибрежном кустарнике, собрались командиры полков, батальонов и артиллерийские начальники. Здесь же находился и командир дивизии генерал В. М. Шатилов.

Вскоре за кустами послышался шум "газика", и на тропе, ведущей к наблюдательному пункту, показалась статная фигура генерала Переверткина. Он тепло поздоровался с каждым офицером. Его хорошее настроение передалось всем окружающим. Сразу как-то стало веселее.

- Неустроев, все готово? - спросил у меня командир полка.

- Так точно, товарищ полковник.

И вот высоко в небе огненным снопом рассыпались красные ракеты. Сотни невидимых глаз следили из укрытий, ожидая этого сигнала. Он привел в движение весь батальон.

Артиллерия с закрытых позиций и прямой наводкой одновременно открыла огонь, вражеский берег заволокло дымом сплошных разрывов мин и снарядов...

Кусты словно ожили, зашевелились. Солдаты сбросили маскировочные сетки, взяли на плечи надувные лодки и быстро побежали к озеру. Широким фронтом подразделения выходили на болотистый берег, чтобы начать переправу.

Впереди, ухватившись крепкими руками за носовую часть лодки, твердо шагает командир отделения старший сержант Гусев - однофамилец начальника штаба. От натуги он слегка сгорбился, и на его смуглом лице появился яркий румянец.

Рядом с. Гусевым, согнувшись под тяжестью груза, идет солдат Зозуля. Не останавливаясь, они входят в воду, втаскивают за собой лодку и стремглав вскакивают в нее. В сапоги набирается вода, одежда намокает, сковывает движения, но никто на это не обращает внимания.

Так действуют все отделения. По команде солдаты берутся за весла и усиленно гребут, а пулеметчики, поудобнее разместившись в носовой части лодки, изготавливаются для ведения огня.

Спуск на воду проходит одновременно. Около пятидесяти лодок отчаливают от берега.

Несколько десятков ручных и станковых пулеметов открывают стрельбу по противоположному берегу. Сухой треск коротких очередей сливается в сплошной грохот. Сотрясая воздух, ухают гаубицы. Зыбкая болотистая почва дрожит под ногами. С шипением и свистом пролетают над головой снаряды.

Со своего НП я слежу за действиями подразделений. Немножко волнуюсь. Как в настоящем бою. Беспокоит тревожное ожидание решающего момента атаки. Мысли лихорадочно сменяют одна другую. Очевидно, по выработанной привычке внимание направляется на то, чтобы в случае неудачи принять какое-то новое решение.

Но все идет так, как было задумано. Под прикрытием артиллерийско-минометного огня и пулеметов лодки все дальше и дальше уплывают от берега.

Вслед за ними переправляются связисты, саперы, штаб батальона. Затем грузится на понтоны артиллерийская батарея.

Форсирование водного рубежа проходит в быстром темпе. Как только лодки приближаются к западному берегу, солдаты прыгают в воду, с оружием на изготовку карабкаются на крутой склон. С криком "ура" широким потоком роты атакуют опорный пункт "противника" на высоте и овладевают ее западными скатами.

Ближайшая задача выполнена. Дальше батальон наступает на высоту Лысую, что в четырех километрах от озера.

Учения продолжаются в условиях холмисто-лесной местности. Сквозь густые заросли и лощины подразделения продвигаются цепью. Они поддерживают между собой локтевую связь, чтобы не потерять заданное направление и не отклониться от него. На открытых участках роты делают стремительные броски метров по триста - пятьсот. Особенно тяжело здесь приходится пулеметчикам и минометчикам, но и они стараются не отставать.