Весной 1989 года активность демократической интеллигенции и ее требования о возвращении Солженицына в нашу страну и в литературу возросли. Небольшой московский журнал "Век XX-й и мир" опубликовал в № 2 за 1989 год статью-обращение Солженицына "Жить не по лжи", которое было написано 12 февраля 1974 года - за два дня до высылки писателя из СССР. Несколько раз обращался к Горбачеву и в ЦК КПСС с просьбой разрешить публикацию сочинений Солженицына и главный редактор журнала "Новый мир" Сергей Залыгин. Горбачев дважды беседовал с Залыгиным, но откладывал свое решение. Уже в первые месяцы 1989 года появилась возможность издания романа Солженицына "Раковый корпус", рассказов "Матренин двор" и

77

"Один день Ивана Денисовича", даже романа "В круге первом". Однако писатель был тверд: его первым произведением, которое он хочет и позволяет издать на Родине, должен быть только "Архипелаг ГУЛАГ", ибо именно эта книга стала главной причиной его изгнания из СССР. Однако все прежние решения Политбюро в отношении этой книги не были отменены, и у В. А. Медведева не было полномочий принимать какие-то другие решения. К тому же он не скрывал своего отрицательного отношения к "Архипелагу". Защитников этой книги в Политбюро не было.

Обстановка в стране существенно изменилась в начале лета 1989 года в связи с началом работы Первого Съезда депутатов СССР. Это был скачок в развитии гласности, в результате которого ЦК КПСС, Политбюро и Горбачев начали терять контроль за развитием многих политических, национальных, а тем более литературных процессов. Более 50 писателей, драматургов, деятелей кино, композиторов были избраны народными депутатами СССР. Это была влиятельная группа, с мнением которой было нельзя не считаться. Прежняя опека ЦК КПСС над деятельностью творческих союзов становилась невозможной. Многие из проблем эти союзы могли решать теперь без какой-либо санкции ЦК КПСС. В конце июня 1989 года Секретариат Союза Советских писателей постановил отменить свое решение от 5 ноября 1969 года об исключении Солженицына из Союза писателей СССР. Одновременно писателям - членам Верховного Совета СССР было поручено поставить вопрос о полной государственной реабилитации Солженицына. Уже в августе 1989 года в разных журналах и газетах началась публикация отдельных рассказов и публицистики Солженицына, отрывков из книги "Красное колесо". Появились большие очерки о судьбе Солженицына, один из них был написан Виктором Астафьевым, другой Владимиром Лакшиным. Журнал "Новый мир" объявил о подготовке к публикации отдельных глав "Архипелага". По свидетельству Вадима Медведева, в июле 1989 года вопрос о Солженицыне и его книгах был обсужден на Политбюро. Однако никакого специального постановления на этот счет принято не было, и вся информация, доложенная на заседании, была по предложению Горбачева "принята к сведению". Это означало, что писатели сами могли теперь принимать решения по своим литературным делам. Контроль за печатью почти полностью перешел летом 1989 года в руки редакторов и редакционных коллегий, и это было самой важной частью провозглашенной Горбачевым полити

78

ки "гласности". Уже в №№ 9, 10 и 11 "Нового мира" были опубликованы избранные главы "Архипелага". Однако вопреки ожиданиям одних и опасениям других, никакого переворота или даже заметного волнения в сознании общества эти публикации не произвели, основное внимание общества было приковано к текущим политическим событиям, и о Солженицыне говорили меньше, чем о Егоре Лигачеве и Тельмане Гдляне. Что-то изменилось в самой роли литературы в жизни общества, и это было неожиданным для редакции "Нового мира", для Солженицына и для всех нас.

"Год Солженицына"?

Полное и отредактированное самим писателем трехтомное издание "Архипелага" появилось в книжных магазинах в марте 1990 года и было быстро распродано, хотя тираж его составил 100 тысяч экземпляров. Однако тираж "Нового мира" в том же году достиг 2 миллионов экземпляров, тираж "Комсомольской правды" дошел до цифры в 17 миллионов экземпляров, а разовый тираж газеты "Аргументы и факты" составил 34 миллиона экземпляров. Цензура была упразднена, и в разных изданиях и издательствах началась подготовка к изданию сразу всех произведений Солженицына, которые были ранее изданы за границей. В этих условиях Сергей Залыгин объявил 1990 год "Годом Солженицына". "В историю нашей литературы, - писал он, -1990-й год войдет еще и как год Солженицына. Множество журналов будут публиковать его произведения, множество издательств напечатают его книги. Такой сосредоточенности на одном авторе, может быть, никакая литература не знала и не узнает никогда"10. И действительно, отдельными изданиями вышли в свет роман "В круге первом", повесть "Раковый корпус", сборники рассказов, пьес и киносценариев Солженицына. В разных журналах публиковалось и "Красное колесо" - от "Августа Четырнадцатого" до "Апреля Семнадцатого". Писатель не торопился давать в печать только свою публицистику.

И все же "Года Солженицына" не получилось. Очень немногие из газет и журналов выступили с рецензиями на книги Солженицына, их обсуждение проходило вяло как в литературных, так и в общественных кругах. "Прочли всего Солженицына, и ничего не перевернулось", - констатировал с упреком писа

79

тель Георгий Владимов. Такая реакция интеллигенции и общества на столь давно ожидавшееся "явление Солженицына" казалась странной. Многие помнили, что в ноябре 1962 года публикация в "Новом мире" небольшой повести "Один день Ивана Денисовича" имела громадный резонанс в стране и во всем мире. Все газеты и журналы обсуждали эту повесть; письма и отклики читателей Солженицын уносил из редакции "Нового мира" в чемоданах. Именно в это время скромный учитель физики из Рязани превратился во всемирно известного писателя, за судьбой которого на протяжении последующих двадцати лет следил весь мир. Почему же теперь наша публика на всех уровнях так слабо откликнулась на издание книг Солженицына? Я думаю, что здесь надо назвать несколько причин.

В условиях невиданной ранее гласности издание книг Солженицына утратило магию мужества и новизны. Для воздействия на публику даже самого замечательного произведения огромное значение имеет ситуация в обществе и время выхода в свет этого произведения. Роман Николая Чернышевского "Что делать?", написанный в каземате Петропавловской крепости и изданный Некрасовым в 1863 году, произвел огромное впечатление на разночинную интеллигенцию и молодежь тех лет, но сегодня это одна из рядовых книг школьной программы. "Мертвые души" Николая Гоголя стали событием в художественной и общественной жизни России в середине 40-х годов XIX века. Но состоялось бы это событие, если бы эта книга Гоголя появилась в свет в 1881 году, через 20 лет после отмены крепостного права? Подобные примеры можно приводить из всех литератур. В середине XIX века Гарриет Бичер-Стоу всколыхнула американское общество своей "Хижиной дяди Тома". Но сегодня это всего лишь одна из популярных детских книг в США. В 90-е годы советское и российское общество не могло воспринимать книги Солженицына так, как они могли бы быть восприняты в 60-е. Для нового поколения читателей эти книги были уже историей. К тому же их появление в печати совпало с появлением других ярких художественных произведений, которые ранее были неизвестны широкой публике. Солженицын не раз говорил и писал, что он ощущает себя "может быть, единственным горлом умерших миллионов - против нашего главного Врага". Это было и в 60-70-е годы большим преувеличением: из бывших узников ГУЛАГа вышло много талантливых писателей, и книги некоторых из них превосходили романы и повести Солженицына по

80

своим художественным достоинствам (Варлаам Шаламов, Евгения Гинзбург, Дмитрий Витков-ский). В конце 80-х годов в море "лагерной" литературы появились и многие новые яркие авторы: Анатолий Жигулин, Георгий Жженов, Лев Разгон, - всех не перечислить. Большое внимание публики привлекли и другие ранее неизвестные нам книги советских писателей и писателей из эмиграции: Владимира Войновича, Василия Аксенова, Василия Гроссмана, романы и повести Владимира Набокова, мемуары генерала Петра Григоренко, неизвестные ранее поэмы Александра Твардовского и Анны Ахматовой, стихи Бориса Пастернака и Осипа Мандельштама, Марины Цветаевой и Бориса Чичибабина, романы Марка Алданова, и здесь перечисление может занять не одну страницу. Читающая публика впервые знакомилась с работами знаменитых российских мыслителей Ивана Ильина, Николая Бердяева, Владимира Соловьева. А еще шли неизвестные нам ранее современные западные литераторы и мыслители. После десятилетий духовного голодания наша интеллигенция начала получать столь разнообразную и обильную духовную пишу, что никто не был в состоянии ее эффективно усвоить. По меткому выражению Василия Селюнина, гласность в стране возросла безмерно, но слышимость упала до минимума. Как известно, в авторитарном обществе литература играет роль не только художественную и эстетическую, но и политическую. Она берет здесь на себя основную тяжесть выражения общественных настроений, являясь почти единственным средством для скрытой оппозиции. Именно это обстоятельство в очень большой степени увеличивает значение литературы в таком обществе, привлекая к ней повышенное внимание как публики, так и власть имущих. Но в демократическом обществе нет большой нужды в политически ангажированной литературе. "В странах, где умственная и общественная жизнь достигла высокого развития, - писал еще Чернышевский, существует разделение труда между различными отраслями умственной деятельности, из которых у нас известна только одна - литература. В нашем умственном движении она играет более значительную роль, нежели французская, немецкая, английская литература в умственном движении своих народов. Литература у нас сосредотачивает пока всю умственную жизнь народа, и потому прямо на ней лежит долг заниматься и такими интересами, которые в других странах перешли уже в специальное заведование других направлений умственной деятельности"11.