Натали не сдержала обещание, вернулась только к вечеру. Евгений, поблагодарив ее за гостеприимство, стал прощаться. Но она и слушать не хотела.

- Посмотрите на себя в зеркало, вы весь в ссадинах, синяках и заплатках. Ну, куда пойдете с такими украшениями? Не пугайте прохожих, оставайтесь. И потом - неужели в гостинице лучше, чем у меня?

"Все так, - соглашался про себя Евгений, - Все так... если, конечно, не обращать внимания на щекотливость их положения. Но раз уж Натали так настаивает, значит ей виднее".

Евгений пообещал остаться еще на некоторое время и был в глубине души рад этому.

Через неделю, когда сошли синяки на лице, он отправился на поиски работы, так как после погрома и пожара женский клуб закрыли на длительный ремонт. Но каждый новый день приносил одни разочарования. Постепенно начала нарастать хандра --состояние, характерное для каждого здорового мужчины, оторванного от дел и чувствующего свою ненужность. Жить на содержании у женщины больше было невмоготу. Но и вернуться в гостиницу не мог - в кармане осталась одна мелочь.

Натали заметила перемену в настроении Евгения.

- Почеиу бы вам не заняться французским, - сказала она как-то вечером. - Я могла бы помочь.

- Но вы же все время на работе.

- А вечера? А выходные дни? Соглашайтесь. Когда поднатореете, найдем и работу.

Учеба пошла успешно. Через два месяца чтение парижских газет уже не казалось ему трудным делом, наоборот, доставляло удовольствие.

Они оба любили гулять по вечерам. Во время таких прогулок Натали рассказывала о своей работе и взаимоотношениях с коллегами журналистами, которые, как понял Бородин, были совсем не простыми. Однажды она вскользь обронила, что недавно из-за интриг и ссоры с руководством ушел из отдела полицейской хроники репортер Жирадо.

Его это заинтересовало. Поколебавшись, он неуверенно спросил:

- Как вы думаете, я мог бы предложить свою кандидатуру на место Жирадо?

Натали задумалась. Работа специфичная. Справится ли Евгений? Впрочем, почему бы не попробовать.

По ее рекомендации Бородина зачислили стажером с испытательным сроком. Тогда еще ни он сам, ни Натали, ни сотрудники редакции не могли даже предположить, что спустя год под его пером начнут появляться интересные аналитические статьи о социальных язвах общества и коррупции, что газеты с корреспонденциями Эжена Бороди будут раскупаться нарасхват; что он станет своим человеком в полицейских участках, и молодые офицеры полиции, ценя его удивительное умение разбираться в тонкостях оперативно-следственной работы, не будут считать для себя зазорным просить у него совета при затруднениях по расследуемым преступлениям.

До знакомства с Евгением Натали поддерживала близкие отношения с известным спортивным обозревателем Патриком Тома. Но в брачный союз их отношения так и не переросли. В последнее время они встречались все реже. До нее доходили слухи об увлечениях и новых подружках Патрика, и это еще больше отдаляло их. В конце концов Натали вызвала его на откровенный разговор, который закончился окончательным разрывом.

Натали впервые узнала, что такое горечь и разочарование покинутой женщины. Она утвердилась в мысли, что женщины интересуют мужчин лишь как объект сексуального вожделения и ничего больше.

Живя с Евгением под одной крышей, Натали и мысли не допускала о том, что между ними могут возникнуть какие-то романтические отношения. Казалось, и он был настроен также. Видя ее в спортивном трико, он в смущении отводил взгляд, а по ночам гнал от себя грешные мысли. Сначала это удавалось ему, но потом становилось все труднее...

Разочаровавшись в любви, Натали тем не менее не утратила женского инстинктивного стремления к кокетству. Непроизвольное желание нравиться и получать тому подтверждение не покидало ее. Втайне ей хотелось, чтобы Евгений хоть немножко обращал внимание на нее, хвалил ее новые наряды. Его безразличие (так ей казалось) огорчало, портило настроение и даже злило. Неосознанно она стала прибегать к чисто женскому средству - очень тонким, но порой болезненным ироничным уколам...

Эта маленькая война кончилась в один из теплых вечеров ранней парижской весны. Гуляя, они, заглянули в парк Тюильри. Недавно прошедший дождик омочил деревья и землю, на мокрых дорожках играли блики разноцветных огней. Где-то поблизости звучала негромкая медленная музыка, напоминая Евгению щемящую мелодию "Блюза под дождем" Раймонда Паулса. Влажный свежий ветерок кружил голову. Непонятное возбуждение овладело Натали. Она доверчиво прижалась к плечу спутника. А он как будто невзначай коснулся губами ее щеки. Натали чуть отстранилась и молча посмотрела на него. Этот взгляд все сказал.

Их любовь была как внезапно прорвавшееся половодье - закружила, понесла... Бессонные ночи ничуть не отражались на Натали. Лицо оставалось свежим, глаза светились теплом и умиротворением.

Прежний сексуальный опыт Натали не шел ни в какое сравнение с тем, что она переживала сейчас. Страсть Евгения была ровной, без порывов, но мощной и не эгоистичной. Он угадывал малейшие ее желания и с бережной нежностью предупреждал их.

- Ты гений любви, - однажды сказала она.

- Скорее новый сосуд со старым вином, которое тем лучше, чем больше выдержка, - непонятно пошутил он.

То, чего опасался Евгений, случилось. Натали заговорила о свадьбе. Евгений любил ее всеми силами души, но помня предупреждения Костича, мучился тяжкими сомнениями и угрызениями совести. Заводить семью - имеет ли он на это право? Однако и отказать Натали было бы слишком жестоко...

После регистрации брака Натали с головой ушла в приготовления к свадебному путешествию. Ей почему-то захотелось провести медовый месяц в Испании на Балеарских островах. Она накупила целую дюжину летних костюмов и купальников.

- Зачем столько всего? - удивлялся Евгений.

- Ничего, пригодится, - отвечала она.

Мальорка встретила молодоженов щедрым солнцем и бескрайним голубым простором. Маленький домик с видом на море вполне устроил их. Они засыпали под знойное пение цикад, а просыпались под мощные вздохи Средиземного моря. Каждое утро Евгений с интересом наблюдал за прихотливой игрой легкого бриза с розовыми колокольчиками расцветшего под окном гибискуса. Как только на его темно-зеленых листьях появлялись первые отблески солнца, он тихонько вставал с постели и один отправлялся на пляж делать зарядку и купаться. А Натали любила в эти часы понежиться в постели. Когда приходило время вместе идти на пляж, она, не стесняясь своей наготы, переодевалась в купальник, складывала в сумку нужные по ее мнению вещи, подкрашивала губы, а Евгений терпеливо ждал, подшучивая над ее медлительностью. У них обнаружилось разное отношение к морю. Евгений любил плавать и нырять, глубина и прибой не пугали его. Натали сердилась, когда он затевал игру с огромными волнами и упрекала в мальчишестве. Зато вечерние прогулки по укатанному волнами мокрому песку были любимым занятием обоих. У Евгения они будили воспоминания о тех давно ушедших годах, когда ему выпадали счастливые случаи получить летом отпуск и путевку на курорт МВД, и он с женой вот так же гулял по вечерним набережным Сочи, Гагры, Юрмалы и Майори на Рижском взморье...

- Хочу быть песком, чтобы целовать ступни твоих ног, когда ты как Афродита выходишь из пены морской, - сказал Евгений.

Он ничуть не лукавил. Натали расцвела и похорошела. Бронзовый загар удивительно красиво подходил к ее русым волосам с теплым пшеничным отливом, а приятная полнота стройных ног притягивала нескромные взгляды.

Как истинная парижанка, она умела подчеркнуть все свои достоинства удачно подобранными туалетами, которые менялись каждый день, прической и косметикой. Евгений немного ревновал, когда десятки мужских глаз сразу же обращались к ней, как только они вдвоем появлялись в ресторане или на танцевальном вечере для отдыхающих.

Будь благословенна Мальорка и слава Натали за счастливую мысль посетить ее! Две недели пролетели как один день, и вот они снова в Париже. Отпуск Натали еще не кончился, и она вознамерилась показать мужу Париж. А город жил своей обычной жизнью. Работали бесчисленные магазины, рестораны, кафе, бистро и винные погребки, Елисейские поля заполняли вереницы машин, гуляющей богатой публики и флиртующие парочки - почти все, как в старые добрые времена Мопассана. Толпы туристов осаждали Эйфелеву башню, холм Монмартра; сверкали, крутились в бешеном ритме разноцветные огни Красной мельницы - Мулен Руж, улицы увеселительных заведений и злачных мест.