Снова зазвонил телефон, но это была не раскаявшаяся Катерина, а банковский клерк, и я заорал на этого назойливого мудака:

– Пошел вон, мудак!

И повесил трубку, но через полчаса гаденыш опять позвонил и голосом, сочившимся самодовольством закоренелого нациста, сообщил, что мне отправили письмо, где указано, что банковские поверенные уполномочены изъять мою собственность. Итак, скоро я лишусь и дома. Я уговаривал и объяснял, я твердил, что дом – это единственный шанс вернуть семью, что у меня двое маленьких детей и скоро будет третий и что их мать оставила меня и живет со своими родителями, но она не может оставаться у них постоянно, только не с ее мамашей, которая вечно твердит, что ее внуки до сих пор некрещеные, так что в конечном итоге моей жене придется вернуться домой, и тогда мы помиримся, и она увидит, что я изменился, и мы снова будем вместе. Но все это возможно, только если у меня останется дом, если ей будет куда вернуться, а потому именно сейчас нельзя отбирать у меня дом. Банковский клерк слушал молча и терпеливо. После чего сообщил, что банк начал процедуру отчуждения моей собственности.