– Спокойно, Накви! Ты уже сегодня попыталась сделать так, чтобы войны не было. Ну и как у тебя это получилось? - он еще и издевается!

– Да, лучше бы я умерла!

– Да? А что бы мы тогда без тебя и без твоего пацифизма делали? Ты же у нас, можно сказать, движущая сила!

– Ага! Двинутая сила, я бы сказала! И хватит уже издеваться! Я серьезно говорю! - как я зла! Не знаю, правда, на кого и на что, но со мной такое бывает. Главное, не подавать виду, что я злюсь. Я - солнышко, я всех люблю… Чувствуется, сейчас я возлюблю первого, кто попадется под руку, по максимуму!

– Тебе вредно сейчас нервничать. Подумай о чем-нибудь хорошем, светлом. О Лунаре, например! Как ты думаешь, что бы мне им подарить на свадьбу? - ехидно произнес Ясень.

– А откуда ты знаешь Тахира? Вы, если я не ошибаюсь, - хорошие друзья?

– Не ошибаешься. Ну, так что подарить - то? Меня ведь уже пригласили…

– А если не прекратишь выделываться, тебе ничего дарить не придется.

– Намек понят.

В этот момент дракон приземлился на площадь, и Ясень спокойно слез с дикаря, оставив меня сидеть на его могучей шее. Ну, и как это называется? Я совершенно непонимающим взглядом смотрела вслед удаляющейся фигуре вампира, и мне было ужасно больно и обидно. А потом произошло что-то невероятное: я почувствовала, как из меня уходит жизнь. Уходит вместе с Ясенем…

А дальше все помню обрывками. Лунара вся в слезах смотрит, как меня снимают с дракона двое дюжих мужичков из моей стражи. Помню полухитрый - полутраурный взгляд Тахира, который держал Лунару, чтобы она не рвалась ко мне в комнату. Помню совершенно белого Шарафа с капельками пота на лбу. У него, по-моему, даже крылья повяли от пережитого потрясения. Помню Вениту, которая вбежала в мою комнату, после того, как меня уложили на кровать. После этого, кажется, еще приходил Сокол и Россан. Помню яркие лучи восходящего солнца, которые мешали спать спокойно и причиняли ужасную боль, когда я открывала глаза. Помню невыносимую боль в голове. Когда ко мне возвращалось сознание, я помню, что не ощущала боли в боку. Я даже успевала понять, что это очень странно, но после этого сознание сразу же отключалось. Помню, что я постоянно хотела пить, и кто-то поил меня теплой чистой водой. Помню еще постоянный шепот около моей кровати, но слов я разобрать не могла и ужасно расстраивалась из-за этого.

В одно прекрасное утро я очнулась. На лбу у меня обнаружилась мокрая повязка. Интересно, к чему бы это? Я осмотрелась. В комнате, кроме меня, никого не было. Я заценила свое физическое состояние: голова не болит, бок тоже, руки, ноги на месте, только вот известное место затекло. Я поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Видок у меня, конечно, не товарный. Надо что ли умыться, одеться, зарядку там сделать или что-нибудь в этом роде.

За полчаса я пришла в более менее нормальное состояние духа. Стоп. Что-то не так. А где рана? Я быстренько разделась и осмотрела бок. Все было в порядке, точнее не было ничего. Отражение в зеркале смотрело на меня широко раскрытыми глазами. Ничего не понимаю: шрама нет, царапины нет, следов тоже никаких нет, даже бинта нет! Бинт-то куда делся? Тоже регенерировался? Что-то тут не так, надо будет выяснить, а сейчас у меня есть дела поважнее.

В библиотеке было пусто, чего и следовало ожидать. Среди груды бумаг я отыскала блокнот Госпожи Алекс, чей заковыристый почерк мне предстояло разобрать… А вот и первая страничка, отмеченная восклицательным знаком.

Та-а-ак! "Закурить Тьму с бутылкой…" Чего? Может, все-таки закурить вместе с Госпожой за бутылкой? На такие дружеские отношения с ней я еще не способна. Может, действительно закурить бутылку… Нет, о чем это я? Почитаем дальше. "Закурить Тьму с бутылкой…" Стоп. А, может, Тьма всегда ходит с бутылкой, а я возьму и закурю её, ну, в смысле обкурю или что-нибудь в этом роде… Нет, не пойдет. Ну, так вот: "Закурить Тьму с бутылкой можно с помощью заикания. Я его еще не нашла. Жизнь на волке". Интересное дело! Что у нас дальше? Ага! "Трусы сползли…" Что у неё сползло? Это уже, по-моему, не из той оперы. "Трусы сползли вниз по спине. Г.Т. рядом. Где заикание? Я не могу этого сделать. Нет сил".

Да-а-а! У меня еще ни разу трусы по спине не ползали. Может, матушка с магией переборщила?

За два часа расшифровки я узнала много нового о той, кто меня породила. И трусы-то у нее по спине ползали, и заикание не хотело находиться, и вампиры жгли в её палатке волосы, и еще, что папу моего звали Верант. В конце концов, я проголодалась.

Надо как-нибудь незаметно пробраться к Гаше. Если в мою комнату уже кто-то заходил, то меня ищут по всему замку, рисковать не стоит. Я выглянула в окно: высоковато. Ничего, и не такие расстояния перешагивали! Прыжок на подоконник, еще шаг вперед плюс заклинание левитации, и вот я на скотном дворе. Так вот ты какой, отчий дом…

Я осторожно обошла башню по стеночке, чтобы кто-нибудь ненароком не заметил моего выздоровления, после чего быстро прошмыгнула в кухню и тут же закрыла за собой дверь.

Гаша, как всегда, стояла у печи.

– Гаша, дай чего пожрать, а? - я, как ни в чем ни бывало, бухнулась за стол. Послышался глухой удар и звук бьющегося глиняного горшка. Гаша медленно повернулась. Ой, ну только давайте без слез!

– Выздоровела! Девочка наша здорова! Радость-то какая! - Гаша заключила меня в крепкие объятия и начала проливать горькие слезы в мою жилетку. Бедная толстушка, переволновалась, наверное!

– Ну, а поесть? Пожалуйста!

– Сейчас, сейчас, доченька! Сейчас, родная моя! - Гаша, вытирая слезы фартуком быстренько выставила на стол все, что входило в сегодняшнее меню: печеный рябчик, картошка, булочки с корицей, соленья и варенья и в довершение всего кувшин с черничным пивом. После этого Гаша села напротив, подперев подбородок рукой и пристально уставилась на меня еще мокрыми от слез глазами. Я же за обе щеки начала уплетать все, что было на столе с такой скоростью, как будто не ела целую неделю.

– Ой, как все тут волновались, когда ты с лихорадкой слегла. Думали, что чума… - Я даже поперхнулась.

– Какая лихорадка?

– А ты кушай, кушай, не нервничай. Исхудала-то как за четыре дня! Ничего ведь не ела, только воду и пила! Четыре дня в бреду пролежала, вся в холодном поту! Ведь даже взглянуть было больно, сердце кровью обливалось! Ну, а как узнали, что ты еще и при смерти была, так вовсе все переволновались. Даже гости до выздоровления твоего остались. Сказали, мол, они в ответе за жизнь того, кто спас их народ от скорой гибели…