- Ты, конечно, не будешь?
- Нет, спасибо, Пэдди. А ты пей.
- Вот я и лгал тебе, всем, включая судью, - продолжал Колан, медленно отмеривая выпивку. - Мои двадцать пять лет кончаются через два месяца. Потом - на пенсию. Она нужна мне, Сэм, не для себя, а для жены. У нас никогда не было детей, ты знаешь. Но когда я выйду на пенсию, мы можем поехать в Калифорнию, где живет её младшая сестра. У них большая семья, много детей. Об этом моя бедная жена мечтает все эти годы. Ты знаешь, женщины такие. Когда нет детей, они страдают, мучаются. И она хочет быть хотя бы рядом.
Колан взглянул на Террела, глаза его молили о понимании:
- Я все ещё много должен за дом, и нам постоянно приносят счета за её лечение. У неё больное сердце. Без пенсии я окажусь на улице, Сэм, придурок в пятьдесят семь лет, которого вышвырнут из полиции за пьянку. Великолепная рекомендация для другой работы, а? Я испугался. Не того, что меня изобьют или пристрелят, а того, что меня оставят без гроша. Ты понимаешь, Сэм?
- Полагаю, да.
- Я никогда не был плохим полицейским, - медленно продолжал Колан. Скорее, просто бесполезным. Вот в чем разница. Я никогда не "грузил" людей в авариях, не искал женатых парней, тискающихся с подружками в машине. Я был ничто. Уговаривал держать собак на привязи, разнимал дерущихся, - Колан покрутил в руках стакан, глядя на прозрачную бурую жидкость. - Но всегда думал, что получу шанс доказать, кто я такой. Воображал, как с оружием в руке бегу вверх по лестнице за убийцей - что-то в этом духе. Но шанс не выпал. Тебе повезло, ты можешь доказать, что чего-то стоишь. Когда-нибудь ты думал о таком?
- Конечно. Но ты получаешь свой шанс. Что случилось в ту ночь, когда убили Эден Майлз?
- Я слышал, как она кричала, - начал Колан блеклым, безнадежным голосом. - Я как раз повернул с Риджент Стрит на Менор Мейн. И пустился бегом. Я был всего в двух-трех шагах от дома Колдуэла. Иначе не услышал бы её пронзительного крика. И тут он оборвался. Ну, я пошел к дверям. К такому важному человеку не будешь влетать без достаточно важной причины, поэтому я чуть помедлил и подумал: а не почудилось ли мне? Потом дверь распахнулась и вышел здоровенный парень. Я хорошо его рассмотрел. Он был высокий, с густыми черными волосами и широким жестким лицом. Просто горилла, Сэм. В теплом полупальто, без шляпы, поэтому я разглядел глубокий шрам у него на лбу. Он проскочил мимо меня и побежал через улицу, сворачивая в тень от стены вокруг церкви. Понимаешь, как это было?
- Понимаю. Итак, ты упустил его. Потом вернулся к Колдуэлу?
- Правильно. Дверь была открыта. Колдуэл лежал в кресле, а она мертвая - на полу. Лицо отекшее и синее. Я позвонил в участок, ответил Станко. Он только приказал мне остаться там - и повесил трубку. - Колан допил и провел языком по губам. - Потом позвонил ты, я рассказал, что случилось. Когда пришел Станко, он приказал мне забыть о том здоровом мужике, что выбегал из дома. И я солгал. Но сидя здесь, в этой вшивой дыре, я понял, что не могу высовываться.
При виде того, как Колан наливает ещё и еще, Террелу стало его глубоко и невыразимо жаль. Этот печальный маленький человечек был раздавлен моралью, больше всего на свете обожавшей компромисс. Уживайся с действительностью, только простофили пытаются её изменить. Семена распада могли таиться в нем с рождения, но лишь проклятый город обеспечил пышную почву, чтобы они разрослись.
- Так что же мне делать?
- Хороший вопрос, - сухо кивнул Террел. - Я записал одну историю. Станко будет защищать другую. Ты, похоже, посередине.
- Я могу что-нибудь сделать?
- Ты можешь дать мне подлинную историю. Мы её раскрутим. Это снимет удавку с Колдуэла и поставит все на место. Но полицейские, которые получают приказы от властей, начнут за тобой охоту. Тебя вышибут из полиции, как лжеца и пьяницу. Тебе не дадут устроиться на работу. И пенсии тебе не видать...
Колан смотрел в пустой стакан.
- Ты рисуешь очень жесткую перспективу, Сэм.
- Мы говорим друг другу правду, вот и все. Кто-нибудь знает, что ты здесь?
- Только моя жена. Станко велел убраться из города дней на десять и сидеть тихо.
- Ладно, ты просто сиди, и никому ни слова. Я позвоню тебе сегодня около половины девятого. И скажу, куда идти. Мы все организуем. Ты все запишешь на магнитофон и дашь ход делу, - Террел поколебался, глядя на Колана, потом спросил: - Оружие у тебя есть?
- Конечно. Я без него никуда...
- Хорошо, - Террел встал и пошел к двери. - И ещё одно. Я не могу ничего обещать, но Майк Карш может сделать так, что пенсии ты не лишишься. Деньги газеты он умеет тратить с толком.
- Я шанс не упущу.
- Ладно, я позвоню тебе в 8. 30.
- Конечно, Сэм. - Колан улыбнулся и протянул руку. - Я буду ждать. Мне никуда не надо.
Террел вернулся в редакцию в пять часов. Офис Карша был пуст, Такерман сказал ему, что шеф ушел освежиться. Террел подошел к столу и просмотрел почту. В шесть позвонил ему домой, но служанка сказала, что хозяина нет. Террел заказал кофе и выкурил несколько сигарет, пытаясь вывести себя из подавленного состояния; разговор с Коланом оставил только усталость и горечь. В семь он снова позвонил Каршу, и на этот раз служанка сказала:
- Минутку, пожалуйста.
Карш подошел к телефону.
- Привет, Сэм, в чем дело?
- У меня есть кое-что новенькое.
- Так все мне говорят весь день. И это стоило мне шестьсот долларов. Голос Карша звучал резко и раздраженно. - Что у тебя?
- Я нашел Пэдди Колана.
- Кто сказал, что он потерялся?
- Его спешно выставили из города после выступления в суде. Но я нашел его. Он в "Рилей" в Бич-Сити. Майк, он хочет сделать заявление. Рассказать всю историю. Кого он видел уходившим от Колдуэла, кто приказал ему молчать.
- О, Господи, Сэм, - охнул Карш. - Скорей сюда! И пошевеливайся!
Террел добрался до апартаментов Карша в половине восьмого, угодив к беспорядочному началу импровизированной вечеринки. Букмекер Майерс сидел на телефоне, заказывая наверх еду и выпивку, две блондинки, скрестив ноги, устроились на полу, перебирая пластинки. Пара охотников выпить за чужой счет с заметным удовольствием стояла у бара, а подруга Карша Дженни Петерсон разговаривала с Нэтом Кларком, боксерским менеджером. Все они были под градусом и в дружелюбном и веселом настроении. Впрочем, кроме Дженни: Террел заметил, что та плакала, и Нэт Кларк гладил её по руке. Карша не было видно.
Террел подошел к Дженни и Нэту и спросил:
- Где Майк?
- Там внутри с Глорией, - сказала Дженни, указывая огромными измученными глазами на коридор и дверь, ведущую в спальню Карша. Глория бывшая жена Карша - не заявилась бы сюда, не будь у неё повода для недовольства. А Террел знал, что единственным поводом для недовольства были только финансы. Он взглянул на часы: двадцать минут восьмого. До звонка Колану ещё уйма времени.
- Она ворвалась сюда, как торговка с базара, - всхлипнула Дженни, утирая глаза. - Он провел её внутрь, потому что не любит сцен. И она это знает.
- Что её беспокоит? - спросил Сэм.
- Один из чеков Майка завернули, - пожал плечами Нэт Кларк. Случается... Майк и не знал бы, что превысил кредит, если бы не она...
- Она просто хочет вывести его из себя, сказала Дженни. Хочет всех нас выставить дешевыми нахлебниками.
- Ну, ну, - утешал её Нэт Кларк.
- Это правда, - срывающимся голосом продолжала Дженни. Мы с Майком хотим жить вместе, но она не собирается выходить замуж, потому что лишиться его алиментов. Я её знаю.
Дженни была привлекательной, ухоженной и стройной, но Террел находил её почти невыносимой. Она вечно переходила из одного настроения в другое, постоянно страдала от надуманного пренебрежения или оскорбленных чувств. И довольно умело заставляла Карша чувствовать себя виновником всех её бед. Она виртуозно играла на его сострадании и довольно старомодном чувстве вины. У Террела это вызывало отвращение. Уж слишком она докучала Каршу своей ностальгической тоской по добродетели. Как заявляла Дженни, Карш превратил её в существо чрезвычайной утонченности и порока. И никогда опять она не станет той нежной и простой, какой была до встречи с ним. Мосты сожжены.