Прекрасно, все равно рано или поздно он ее уяснит. Тисл сел на краешек стола, напротив парня, и спокойно прикурил сигарету.

- Хочешь закурить? - предложил он парню.

- Я не курю.

Тисл кивнул и неторопливо затянулся сигаретой.

- А не попробовать ли нам еще раз? Как тебя зовут?

- Вас это не касается.

Боже мой, подумал Тисл, невольно он оттолкнулся от стола и сделал несколько шагов в сторону парня. Не спеши, сказал он себе. Спокойно.

- Ты этого не говорил. Я не могу поверить своим ушам.

- Придется. Мое имя - это мое дело. Какие у вас причины знать его?

- Я начальник полиции.

- Это недостаточно веская причина.

- Это самая веская причина в мире, - сказал Тисл и подождал, пока от лица отхлынет жар. - Покажи мне свой бумажник.

- Не ношу...

- Покажи свои документы.

- Тоже не ношу.

- Ни удостоверения личности, ни карточки социального страхования, ни призывной карточки, ни свидетельства о рождении, ни...

- Совершенно верно, - прервал его парень.

- Ты мне не пудри мозги. Предъяви документы.

Парень даже не удостоил его взглядом. Он смотрел на висевшую на стене медаль.

- Медаль за Корею. Вы им там дали жару, а?

- Хватит, - сказал Тисл. - Встать.

Медаль он заслужил в жестоких боях. Тогда ему было двадцать лет, и он не позволит мальчишке, который выглядит не старше двадцати, смеяться над ним.

- Встать. Мне надоело все повторять тебе дважды. Встань и выверни карманы.

Парень пожал плечами и очень медленно встал. Вывернул карманы джинсов, в которых ничего не оказалось.

- Ты не вывернул карманы куртки, - заметил Тисл.

- Боже мой, вы правы, - В карманах куртки оказались два доллара двадцать три цента и пакетик GO Спичками.

- Зачем тебе спички? - спросил Тисл. - Ведь ты сказал, что не куришь.

- Мне нужно разводить костер, чтобы приготовить пищу.

- Но у тебя нет ни работы, ни денег. Где ты берешь пищу?

- Какого ответа вы от меня ждете? Что я ее краду?

Тисл посмотрел на спальный мешок парня, прислоненный к скамье, недоумевая, где могут быть документы. Он развязал мешок и развернул его на полу. Внутри оказались чистая рубашка и зубная щетка. Когда он начал прощупывать рубашку, парень сказал:

- Эй, я эту рубашку долго гладил. Постарайтесь не помять.

И тут Тисл вдруг почувствовал, что чертовски устал от этого парня.

Он нажал на кнопку интеркома на столе.

- Шинглтон, ты видел этого парня, когда он проходил. Передай по радио его описание полиции штата. Скажи, я хочу, чтобы его идентифицировали как можно быстрее. Потом взгляни, не соответствует ли он какому-нибудь описанию в наших досье. У него нет ни работы, ни денег, но выглядит он упитанным. Я хочу знать, как ему это удается.

- Значит, вы решили пойти на обострение, - сказал парень.

- Ошибаешься. Это не я решил.

Глава 8

В кабинете мирового судьи стоял кондиционер. Время от времени он жужжал и погромыхивал, и так сильно охлаждал воздух, что Рэмбо начал дрожать. На человеке за столом был просторный голубой свитер. Его звали Добзин, о чем свидетельствовала табличка на двери. Он жевал табак, но, увидев Рэмбо, перестал.

- Ну, будь я... - сказал он, скрипнув вращающимся креслом. - Когда ты мне звонил, Уилл, ты должен был сказать, что в город приехал цирк.

Ну началось. Везде одно и то же. Всегда. Дело принимало поганый оборот, и он понимал, что ему следует уступить, иначе эти люди могут причинить ему массу неприятностей. Однако ж ему снова швыряют в лицо дерьмо, снова не дают житья, и будь он проклят, если снова смирится с этим.

- Послушай, сынок, - сказал Добзин. - Я должен задать тебе один вопрос, я просто не могу его не задать. - У него было очень круглое лицо. Когда Добзин говорил, он языком запихивал табак за одну щеку, отчего она вспухала. - Я вижу ребят по телеку, они демонстрируют, бунтуют и вообще...

- Я не хожу на демонстрации.

- Интересно, у тебя не чешется от волос шея?

Всегда они спрашивают одно и то же.

- Раньше чесалось.

Добзин почесал бровь, обдумывая свой ответ.

- Да, наверное, ко всему можно привыкнуть, если, конечно, очень захочешь. А борода? Чешется под ней в такую жару?

- Бывает.

- Тогда зачем ты ее отрастил?

- Мне нельзя бриться из-за раздражения на лице.

Стоявший у двери Тисл, хихикнул.

- Погоди секунду, Уилл, быть может, он говорит нам правду.

Рэмбо не устоял перед искушением.

- Нет.

- Тогда зачем ты все это сказал?

- Надоели вечные расспросы насчет бороды.

- А почему ты отрастил бороду?

- У меня раздражение на лице и мне нельзя бриться.

Добзин словно получил пощечину.

- Ну, пожалуй, я сам на это напросился, - сказал он через некоторое время, медленно растягивая слова. - Верно, Уилл? - Он коротко хихикнул. - Взял и сел в лужу. Это уж точно. Да, да. - Он пожевал табак. - Так какое у тебя обвинение, Уилл?

- Их два. Бродяжничество и сопротивление аресту. Но это для начала, просто чтобы его задержать, пока я выясню, не разыскивают ли за что-нибудь этого парня. Лично я думаю, что его разыскивают за кражу.

- Займемся сначала бродяжничеством.

Это так, сынок?

Рэмбо ответил, что нет.

- У тебя есть работа? Ты располагаешь суммой больше десяти долларов?

Рэмбо сказал, что нет.

- Тогда ничего не поделаешь, сынок. Ты бродяга. За это полагается пять суток тюрьмы или пятьдесят долларов штрафа. Что выберешь?

- Я только что сказал, что у меня нет десяти, где же черт возьми, я возьму пятьдесят?

- Ты находишься в зале суда, - сказал Добзин, резко наклонившись вперед. Не потерплю бранных выражений в моем суде. Еще одно нарушение, и я накажу тебя за неуважение к суду. - Он умолк и принялся с задумчивым видом жевать табак. Мне так будет трудно сохранить беспристрастность, когда придется выносить приговор по второму обвинению. Я имею в виду сопротивление аресту.

- Невиновен.

- Я тебя еще не спрашивал. Подожди, когда спрошу. Что там с сопротивлением аресту, Уилл?

- Я его подобрал, когда он пытался сесть в попутную машину, и сделал одолжение, вывезя за город. Я подумал, для всех будет лучше, если он у нас не задержится. - Тисл помолчал. - Но он вернулся.

- У меня на то есть право.

- Я опять увез его из города, а он снова вернулся, а когда велел ему сесть в мою машину, он отказался. И подчинился только под угрозой применения силы.