- Попробуем!

Готовили машину к полету особенно тщательно, соскучились по ней, как по хорошему фронтовому другу.

Вечером зашел к комэску. Балин был один. Желтый свет керосиновой лампы падал на непривычно печальное лицо. На столе несколько убористо исписанных листков бумаги. Я уж хотел повернуть обратно. Но Николай Андреевич поднял взгляд.

- Садись. Письмо вот пишу... Сколько отправил, счет потерял. Все без ответа...

Что тут сказать? Я знал, что у комэска жена, дети. Затерялись то ли в эвакуации, то ли на оккупированной территории...

- У меня тоже...

- Знаю.

Помолчали.

- Доволен своей "семеркой"?

- Доволен.

- Завтра опробуй на дальнем маршруте. Не подведет старушка?

- Не подведет. Я к вам, Николай Андреевич, с просьбой.

- Выкладывай.

- Разрешите на обратном пути уклониться от курса, осмотреть побережье Крыма от мыса Тарханкут до Севастополя.

- Проявление инициативы? Ладно, можешь не говорить. Добро! Только смотри, будь осторожен. Противовоздушная оборона Крымского берега организована так, что и муха не пролетит.

- Так то - муха.

- А горючего хватит?

- Все рассчитано, Николай Андреевич.

- Тогда ни пуха, ни пера!

И озорно рассмеялся. Таким и запомнился мне на всю жизнь...

Утро 15 сентября не предвещало ничего ни хорошего, ни плохого: хмурое, сырое, обыкновенное. Николай Андреевич шагал рядом со мной, как всегда, подтянутый и собранный. Кажется, только был чуть задумчивей, чем всегда. Еще не рассвело, ориентировались по огням фонариков - это наши техники готовили самолеты. Пожелав друг другу удачи, разошлись к своим машинам. Через несколько минут взлетели. Почти по всему маршруту моросил дождь, дул сильный ветер.

На обратном пути у траверза мыса Тарханкут я повернул к крымскому берегу. Погода испортилась окончательно, видимость сократилась до ста метров. Набрал высоту, пробил облачность, до самого берега летел в голубом просторе. С приходом в расчетную точку сбавил обороты, снизился до нижней кромки облаков. Внизу показалось море, черное, с седыми барашками на гребнях волн, видимость улучшилась, и мы сразу заметили торпедный катер. На такую малую цель торпеды пожалели, обстреляли катер из пулеметов и повернули домой. Остаток маршрута прошли на малой высоте в зоне дождя. На аэродроме я первым увидел штурмана полка Тимонина.

- Балин еще не вернулся?

- Ждем с минуты на минуту...

Но прошел час, другой, а комэска не было. Обзвонили все близлежащие аэродромы, ответ был один: не видели, не садился. Мы знали, что Николаю Андреевичу не раз приходилось выкарабкиваться из серьезных переделок. Но чем больше проходило времени, тем и больше росла тревога. В конце концов стало ясно - беда.

Трудно терять боевых друзей. Тем более так вот: пожал руку, пожелал удачи и ушел. Ушел навсегда.

Скупы фразы военных документов. В боевом донесении командиру 63-й авиационной бригады за 15 сентября 1942 года сообщается:

"...С боевого задания не возвратился экипаж командира 1-й авиаэскадрильи в составе капитана Балина Н, А., штурмана капитана Кочергина Г. П., стрелка-радиста сержанта Колосовцева В. А., стрелка краснофлотца Торопова А. Н.".

Всего несколько строк, а за ними - жизни...

В прицеле - корабли

О связи с активизацией перевозок фашистских войск и техники по Черному морю перед нашим полком была поставлена задача наносить удары по кораблям и судам противника на его морских коммуникациях и в портах Крыма.

Бомбометание по морским целям представляет большую сложность. Корабли и суда - малоразмерные подвижные цели, способные к широкому маневрированию.; так называемый противовоздушный зигзаг, применяемый ими, весьма эффективен при защите от нападающих самолетов. Зенитная артиллерия транспортных судов т кораблей охранения способна создать мощную завесу огня.

Наш полк со дня его сформирования имея дело с наземным противником, и новая задача требована от летного состава тщательной подготовки. Особое внимание уделялось тактике, обсуждались вопросы разведки противника, варианты подхода к цели, взаимодействия на боевом курсе и во время бомбометания.

28 сентября мы получили приказ уничтожить плавсредства противника в порту Керчь. На это задание было выделено шесть самолетов. Ведущими звеньев летели Гаврилов и Трошин. Наш экипаж был весь в сборе: как раз накануне из лазарета выписался Никитин.

Подготовившись к вылету, все отдыхали под своими самолетами на краю аэродрома. Рядом переплетались виноградные лозы. Ребята лакомились виноградом, Овсянников с Мишей Петроченко делились воспоминаниями о боях за Одессу, Крым и Севастополь, где им обоим пришлось хлебнуть лиха. Воевали они с первых дней войны, имели более сотни боевых вылетов, ранения и контузии, неоднократно попадали в переделки. Например, в конце сорок первого над Керчью самолет, где штурманом был Овсянников, атаковали несколько неприятельских истребителей. Благодаря умелому маневрированию, удалось уйти от наседавших врагов. Но машина получила серьезные повреждения. Оставить самолет нельзя, летчик Беликов был тяжело ранен. Овсянников сам привел на аэродром изрешеченную машину. С тех пор Беликов с Овсянниковым никогда не расставались и в нашем полку летали вместе, но сегодня Беликов заболел и Овсянникова назначили штурманом звена к Трошину.

Погода выдалась на редкость хорошая. Ярко светило солнце, небо и море сливались в одну бесконечную лазурную даль.

Дробно застучал телеграфный аппарат, установленный тут же под деревьями. Задремавший было майор Пересада вскочил, прочитал ленту.

- Уничтожить транспорты противника у мыса Меганом. Следуют курсом восемьдесят градусов со скоростью десять узлов...

Быстрым шагом направляемся к самолетам. По дороге Овсянников предупреждает летчиков и штурманов звена:

- На боевом курсе сомкнуть строй до предела, чтобы разброс бомб был минимальным. Сбрасывать по ведущему.

- Ясно!

- Ни пуха, ни пера!

- К черту!

Взлетела тройка Гаврилова, затем наша. Набрав высоту, легли на курс. На борту тишина. Бросаю взгляд на Димыча - как он после болезни? Сосредоточенно колдует над картой, лицо еще желтое, осунувшееся, но движения точны и рассчитано скупы. Да, здорово война меняет людей, вчерашние мальчишки за несколько месяцев становятся зрелыми, опытными воинами. За время болезни Никитина мне пришлось летать с тремя штурманами, и хотя все они хорошие специалисты, ни с кем не было так спокойно, как с Димычем. Что это, привычка или родства душ? Вспомнились слова Николая Андреевича Балина: "Экипаж - это боевая единица. Единица! Объединить в одно целое нескольких разных людей со всеми привычками, взглядами, достоинствами и недостатками, скоординировать их действия, научить понимать друг друга с полуслова..."