Не готов я был к такому выкрутасу судьбы. Не готов.

Где-то протяжно завыла собака. "Помер кто-то", - машинально скользнуло в мозгу. С крыши сорвался ком снега и глухо бухнул у кого-то во дворе.

Хватит. Пойду к адвокату. Он мужик головастый, может какую умную вещь подскажет. Как-никак, блеснул на суде, утёр всем нос.

Вернулся в центр городка, заглянул в суд, узнал адресок. Выяснилось, что снимает он комнатушку в двух шагах от площади. По шаткой, полусгнившей деревянной лестнице поднялся на второй этаж и боязливо приотворил дверь. А ну как попрёт он меня?

Адвокат оказался дома. Я увидел его округлую спину, восседающую за убогим обеденным столом. Он жадно, с аппетитом ел макароны по-флотски, обильно поливая их кетчупом. Челюсти его мощно сокрушали пищу, потная шея от натуги побагровела и вздулась сизыми венами, а лопоухие уши чуть заметно шевелились. Было ясно, что это важное занятие поглотило его всего целиком.

- Можно?

Челюсти вдруг замерли.

- А? Кто?

- Я это.

Он повернулся, посмотрел на меня, узнал и сразу как-то скис.

- А, ты... Дело ко мне, или попрощаться пришёл?

Я замялся.

- Да вот... поговорить надо.

- Только поскорей, в двух словах. Времени в обрез, уезжаю.

Тут только я заметил разложенный на кровати чемодан с разбросанными вокруг вещами.

Я собрался с духом и выпалил:

- Не могу я, муторно на душе. Ведь преступник я, а меня - на свободу.

Он смерил меня взглядом и скривился.

- А, вон ты куда. Совесть, значит, грызёт? Вина покою не даёт? Пострадать охота? Только плюнь ты на это, плюнь и разотри. Всё, дело закрыто. Проехали. Забыли.

- Да как же тут забудешь! Не получается забыть-то.

- А это уже твои проблемы, парень. От меня-то чего хочешь?

- Не знаю... Может, сделать что-нибудь, а? Сознаться, например?

Он пристально посмотрел на меня, оттопырил брезгливо нижнюю губу.

- Ты, парень, окончательно с оси сорвался. Хочешь обжаловать решение суда? Подать на апелляцию? Подавай. Только меня в это дело не вмешивай. Я своё дело сделал, и сделал хорошо. Не скрою, благодаря тебе. Ты вёл себя правильно, в соответствии со сценарием. В результате мы оба оказались в дамках: ты оправдан, я выиграл дело. Моя миссия закончена, и делать здесь мне больше нечего. Всё, умываю руки. А ты иди, кайся, клепай на себя. Требуй пересмотра дела. Меня это уже не касается. Только учти: едва заикнёшься об этом, тебя тут же в психушку определят. Слушать никто не станет, это я тебе как правовед говорю. Ещё не бывало в истории юриспруденции таких прецедентов, чтобы подсудимый, получивший оправдательный приговор, подавал на апелляцию и требовал наказания. И не будет, понял? А теперь двигай, у меня ещё дел по горло.

И тут меня осенило.

- Может, к прокурору, а?

- Кретин! - взорвался он и весь аж затрясся. - Вали отсюда по-хорошему!

Я выскочил, не дожидаясь, пока он запульнёт в меня чем-нибудь тяжёлым. Морозный воздух тут же шибанул в нос, ворвался в лёгкие. Пока я ошивался у адвоката, заметно похолодало. Потоптался немного у подъезда, чтобы не околеть. А потом решил: пойду-таки к прокурору. Прокурор-то мне точно поможет. Очень уж он на меня напирал, там, на суде, и даже требовал высшей меры наказания.

Нашёл я его так же, как и адвоката: обратился за справкой в суд. Там поначалу заартачились, начали задавать какие-то дурацкие вопросы, но потом ничего, дали адресок. И я пошёл. Будь что будет!

Собственно, это был не прокурор, а прокурорша. Молодая дамочка лет тридцати, суровая, непримиримая, в очках. Дверь открыл её муж, здоровый мрачный битюг с вилкой в руке и в рваных шлёпанцах.

- Ну? - Он был груб и не пытался скрыть этого.

- Мне бы... - замялся я, - прокурора повидать... по делу...

- Лен! - крикнул он куда-то вглубь квартиры. - К тебе!

Он ушёл, а я остался ждать. Наконец появилась она, прокурорша.

Она была в простеньком халате, без очков, с распущенными волосами, и теперь, в домашней обстановке, совсем не походила на сурового блюстителя закона.

- Вы ко мне? - казалось, она была немного удивлена. Меня она поначалу не узнала.

Я кивнул.

- К вам.

И тут в глазах её мелькнул испуг. Она отшатнулась, прижалась спиной к стене.

- Вы!..

Ага, признала! Сейчас муженька на подмогу позовёт, и полечу я отсюда кубарем, носом считая ступеньки на их лестнице.

Однако я ошибся: не позвала.

- Зачем вы пришли? Что вам здесь надо?

Я неуклюже топтался на пороге, машинально мял в руках свою кроличью шапку и не знал, с чего начать. Действительно, с чего?

- Поговорить хотел... но если я не вовремя, скажите - уйду...

Она внимательно посмотрела на меня. Похоже, мой нелепый, нерешительный вид вселил в неё уверенность.

- Говорите.

Я собрался с духом.

- Меня неправильно оправдали.

И я выложил ей всё. Всю душу обнажил, все нарывы свои гнойные вскрыл.

- Значит, всё-таки вы, - произнесла она, странным взглядом оценивая меня. - Вы убили.

Я обречённо кивнул.

- Так я и знала.

Она закурила, продолжая настороженно коситься на меня. Минут пять молчала.

- Это хорошо, что вы пришли, - наконец сказала она. - Хорошо, что раскаялись.

Я решительно замотал головой.

- Я не раскаялся. С чего вы взяли?

- Нет? - она вскинула брови. - Гм... Значит, вернись вы в тот октябрьский день, то поступили бы так же?

Я пожал плечами.

- Не знаю... Пожалуй... Я об этом не думал. Какое это имеет значение?

- Наверное, никакого, - в голосе её прозвучали резкие нотки. - Зачем же вы пришли?

Я снова пожал плечами.

- Сознаться хотел.

- Но зачем?

Я и сам вряд ли понимал, зачем. Вообще, теперь вся эта затея с прокурором казалась мне совершеннейшей чепухой. Действительно, чем могла мне помочь эта цивильная дамочка?

- Ну хорошо, не буду пытать вас вопросами, - продолжала она. Допустим, вы официально признаете свою вину. Предположим даже, что вы добьётесь пересмотра дела. Вы ведь этого хотите, я правильно поняла? - Я в третий раз пожал плечами: откуда я знаю, чего я хотел? - Однако смею вас заверить: апелляция ничего не даст. Никто не сможет доказать вашей вины. Нет ни одного факта, который можно было бы подкрепить неоспоримыми доказательствами. Кстати, именно на этом и строил защиту ваш адвокат. В конце концов, вашему признанию просто не поверят.