- Мне было очень хорошо с ними, - горячо ответила Анжела. - Это удивительно милые и мирные существа. Только... - Она запнулась и с трудом сдержала подступившие слезы. - Я все время думала о Земле, о доме, о папе с мамой. Я очень-очень боялась, что навсегда останусь здесь и никогда больше не увижу Землю.
- Ты увидишь ее, и очень скоро, - сказал другой космонавт. - Мы пробудем здесь всего год и вернемся обратно.
- Год? - Глаза у девочки округлились. - Но это десять парианских лет!
- Мы не можем вернуться раньше. Наша программа рассчитана на год...
- Еще год не видеть Землю! Еще год мама и папа будут считать меня погибшей! Я не могу! Не могу... - И она громко разрыдалась.
Высокий космонавт взял ее на руки, вытер платком слезы и серьезно посмотрел в ее заплаканные глаза.
- Мы можем отправить тебя раньше. Завтра на рассвете наш звездолет уйдет в обратный рейс.
Слезы мгновенно просохли, в глазах Анжелы вновь вспыхнула надежда.
- Но было бы лучше, если бы ты осталась. Ведь без тебя мы не сможем общаться с ними... Мы не знаем их языка, а они - нашего.
Девочка молчала, кусая губы.
До сих пор не проронивший ни слова Муно вдруг тронул ее перепончатой лапой.
- Возвращайся на Землю, Цуцу, - сказал он на языке землян. - Я помогу людям подружиться с нашим народом.
Все взоры обратились к нему.
- Ай да молодец! - вскричал один из космонавтов, хлопнув себя по бедрам. - Выучил наш язык!
- Но Муно! Мы столько мечтали полететь на Землю вместе! Мне так много хотелось тебе показать!
- Покажешь, - заверил ее высокий космонавт. - Через год мы возьмем его с собой на звездолет, и ты встретишь своего друга на ракетодроме. Это будет прекрасный подарок землянам: инопланетянин экзотического вида, говорящий по-человечьи. Ты умница, Анжела. Мама и папа будут гордиться тобой.
Анжела некоторое время стояла в нерешительности, потом бросилась на шею Муно и поцеловала его в бархатистые отвислые губы.
- Ты настоящий друг, - прошептала она.
Париане не понимали человеческих нежностей. Но Муно понял. Он погладил Анжелу по волосам, как в те времена, когда считал ее зверушкой, и сказал:
- Не горюй, Цуцу. Мы обязательно встретимся.