В 1943 году Доната мобилизовали в штрафной батальон. Ему удалось установить контакт с итальянскими и французскими партизанами.
Не избежал застенка и Вальтер Заальфельд. В 1934 году его подвергли так называемому "охранительному" аресту. В 1939-1940 годах - снова тюрьма. Несмотря на репрессии, Вальтер не прекращал подпольную работу.
Рудольф Ланграф после прихода фашистов к власти неоднократно переходил границу Чехословакии. - В обстановке дикого террора было особенно важно уберечь кадры от тюрьмы, уничтожения. И "красные скалолазы", пользуясь известными им тайными тропами в горах, переправляли друзей из Германии и спасли жизнь десяткам антифашистов. В Чехословакии их ждали друзья: Эрих Глазер, Ада Шиллер. У них хранились листовки, газеты, журналы, в том числе и те, которые посылал Громов. Так, на протяжении нескольких лет действовало "Объединенное общество скалолазов". Дорогой ценой платили антифашисты за свою верность Советской стране. Громову передали список: за годы фашизма 89 "красных скалолазов" были заключены в тюрьмы и лагеря; двадцать четыре из них погибли в фашистских застенках.
Если удалось разыскать альпинистов, рассуждал Громов, то почему невозможно найти участников первой группы, тех, которые работали на заводе, отказавшись от экскурсии и отдыха?
В архиве он обнаружил письмо, точнее, лишь небольшую записку. На конверте был штемпель Барселоны. Почему? Громов вспомнил: ведь один из участников бригады, Курт Абрахам, воевал в Испании в составе интербригады. Должны же его товарищи, если он даже погиб, знать о нем?! Дрезденские друзья понимали чувства Громова. После долгих усилий им удалось отыскать Тео Каутса - об этом, и получил сообщение Громов. Прошло еще некоторое время - и в адрес Валентина Васильевича вновь пришло письмо, теперь уже от самого Каутса:
"Все немецкие рабочие, служащие, коммунисты, социал-демократы и другие друзья первого рабоче-крестьянского государства, которые много лет назад посетили Советский Союз и о которых ты так заботился, никогда не забудут тех замечательных дней. Ты и другие товарищи помогли нам разобраться в закономерностях развития социализма в вашей стране..." Так писал Каутс. Он сообщил, что фашизм вырвал из их рядов немало замечательных людей. Курта Абрахама и его брата Хайнца Тео Каутс встретил случайно зимой 1933-34 года в одном из магазинов. Братья скрывались от полиции и находились в подполье. Тео договорился с ними о встрече, но в назначенный срок они не пришли, что-то им помешало. Только после войны Тео встретил Хайнца, но он ничего не мог сказать о судьбе брата.
Каутс дружески сообщил о своей семье, двух дочерях и сыне. Старшая дочь училась в Ленинграде и стала ветеринарным врачом. Возвращаясь к далеким воспоминаниям, Каутс писал "Никогда не забуду того заключительного митинга на заводе "Серп и молот". Не забуду, как все мы в едином порыве пели "Интернационал"..."
В один из осенних вечеров 1975 года в дрезденском Дворце культуры шел концерт. В зале, вмещающем почти две с половиной тысячи человек, царила атмосфера праздничности, воодушевления. Лишь только на сцене Дворца стали занимать свои места участники хора - четыре ряда певцов и перед ними группа музыкантов,- зал разразился аплодисментами.
Готовился выступать хор альпинистов, основанный еще в 1927 году. Председателя хора Курта Шлоссера фашисты зверски убили. В память о стойком борце хору присвоили имя Курта Шлоссера.
Среди самых почетных гостей на концерте был Валентин Васильевич Громов. Его встретили, как старого друга, с распростертыми объятиями. Немецким друзьям хотелось, чтобы Громов знал страницы истории хора. Ведь коллектив знаменит и своими революционными традициями и художественными достоинствами. В свое время, будучи хоровым отделением "Объединенного общества скалолазов", хор пел на вечерах, посвященных памяти Владимира Ильича Ленина, Карла Либкнехта, Розы Люксембург. Однажды на массовом митинге на велодроме выступил Эрнст Тельман, И ветераны хора - их осталось совсем немного - рассказали Громову о том, что они исполняли на этом митинге революционные песни.
- Посмотрите на наши награды,- обратились к Громову его друзья и показали несколько медалей ГДР, почетный знак общества дружбы ГДР-СССР, медали Болгарии, Югославии, различных художественных фестивалей. Естественным было желание хозяев поделиться радостями со своими друзьями, металлургами Москвы. Так давняя дружба нашла свое продолжение.
В понедельник мы работали в утренней смене. В выходной день печи и валы остывают. Для того чтобы металл шел без брака, все системы надо разопреть, привести в должную форму. Процесс этот деликатный, требующий от бригады, особенно от вальцовщика и сварщика, высокого мастерства, старания, знания всех капризов и валов, и печи, и металла.
В такие часы очень сложной, тонкой работы по наладке стана я впервые услышал Монгера. Довольно полный, с лицом, выбритым до синевы, в пиджаке, под которым была видна цветная жилетка, он размахивал правой рукой с зажатой в ней курительной трубкой и нещадно ругал Луку Овечкина. Монтеру показалось, что сварщик выбрасывает вальцовщику плохо прогретые листы, а это может привести даже к поломке дорогостоящих прокатных валов.
Лука был одним из старейших рабочих, начинавших осваивать мастерство в 1909 году, в ту пору, когда хозяин завода француз Гужон затеял листопрокатное производство и выписал вальцовщиков из Англии. Среди приехавших был и Монгер. Некоторое время Овечкин работал под его началом. На этом основании он считал, что имеет право на особые отношения с англичанином, и потому, когда началась схватка, применил в споре тот же лексикон, что и Монгер, с той разницей, что у англичанина слова были исковерканы, а Лука выдавал их с таким смаком, что те, кто слышал эту дискуссию, посмеивались, но так, чтобы Томас Монгер этого не заметил. Ему ничего не стоило выставить неугодного из цеха, и в таких случаях не только цехком, но и завком испытывали большие затруднения. Монгер не научился новому, а школа, которую прошел он сам, сводилась не только к ругани, но и к тычкам. Поэтому, когда возникали трудовые конфликты, в завкоме выбирали дипломатические ходы, чтобы уладить дело мирным путем.
В другой раз я увидел Монгера в воскресенье, когда в цехе велись ремонтные работы, шла точка валов День выдался очень морозный. Ощущение холода еще более усиливалось от стоп прокатанного остывшего металла, от чугунных плит пола. Томас Монгер сидел около стана, в котором медленно вращались валы, и орудовал резцами. Только он владел тайной обточки валов и выполнял эту операцию с ювелирной точностью. И как он мог достигать этого на таком холоде! Его грузная фигура согнулась, пальцы стали совершенно синими, лицо багровым. Он не выпускал изо рта трубку и, казалось, совершенно не замечал, что происходит вокруг. Так за работой провел он весь день, а утрам, в шеста, часов, снова был на ногах. Он шел через пролеты, властно осматривал печи, станы, проверял, как прочищены колосники, вывезен ли шлак. Впрочем, к такому распорядку начальника цеха привыкли -и ни у кого не вызывало удивления то, что он мог появиться в цехе и в два-три часа ночи! В таких случаях вальцовщики стремились особенно точно измерять прокат, подручные становились шустрей, а сварщики с напускной строгостью покрикивали на кочегаров - кому хочется, чтобы Монгер опять начал шуметь!
А вообще-то дела в цехе шли неважно. После долгой разрухи станы только начали пускать. Настоящих мастеров своего дела не хватало. Многие рабочие были связаны с деревней и уезжали то на религиозные праздники, то на крестьянские работы, особенно на сенокос, уборку урожая. И горько было видеть, как из-за нехватки рабочих рук останавливались станы, как росли из-за халатности чьей-то бригады стопы бракованного металла. Цех планы не выполнял, а металл так был нужен возрождающейся стране.
Весной 1929 года в Москве проходила XVI партийная конференция, Наш пропагандист Никита Коротин, худой, с темными кругами под глазами, собрал молодежь в красном уголке и вслух прочитал обращение конференции, призывающее рабочих и трудящихся крестьян развернуть социалистическое соревнование за выполнение плана первой пятилетки. Пишу и думаю: мы отмечаем пятидесятилетие с момента, когда началось социалистическое соревнование. Какие огромные перемены произошли за эти годы в сознании людей, как изменилось отношение к труду?! Работа на себя, на свое общество стала делом чести, славы, доблести, геройства. Качество труда человека главная ценность, главный критерий отношения советского гражданина к Родине, главный стимул, толкающий к овладению знаниями, к изобретательству, новаторству.