Скажут: если все человечество исчезнет с лица земли, оно останется блуждать по томительным кругам между адом и небесными сферами. Но ведь мы об этом ничего не будем знать, ибо кружиться в этих проблематических областях будут существа, к нам никакого отношения не имеющие. Пусть несут они последствия наших ошибок, а мы, живущие, освобождены смертью.

Чего стоит аргумент Шопенгауэра, который писал: "Самоубийца отрекается только от индивидуума, а не от вида"? Ведь если все индивиды вида будут истреблены, то сам вид превратится в нуль. А если и не превратится, то какое нам до него дело? Когда царевич Сиддхарта покинул дом, он не о виде беспокоился и не о волнении дхарм думал, а прежде всего был поражен картиной человеческих страданий и понял, что ему их не избежать. Он объявил жизнь недолжным злом, несчастьем и в то же время не признавал, что после смерти "я" сохраняется. Следовательно, он должен был бы учить о величии самоубийства, указывать на него как на действенное и радикальное средство обрести покой.

Но что же мы видим? Будда не только его не проповедует, но и осуждает людей, наложивших на себя руки. Он продолжает настаивать на теории сансары, говорит о ней в таких выражениях, как будто бы "я" после смерти остается.

Какой же видит буддизм выход из этого клубка противоречий? Он пытается искать его в двух направлениях. Обращаясь к широким массам, он не настаивает на учении о несуществовании "я", говорит о сансаре в ее общепринятом понимании. Когда же он обращается к философам, то на сцену выступает учение о сантане, о некоем замкнутом индивидуальном единстве, в каждом потоке дхарм образующем живое существо. Это предполагаемое единство обособленного потока и попытались использовать буддисты, чтобы увязать теорию "я" с учением о сансаре. "Я" не сохраняется по смерти, но сохраняется сантана, и именно ее постигают все приключения в дольнем и горнем мирах.

Этот взгляд был разработан гораздо позже. Одним из его создателей может считаться буддийский философ Васубандху, живший почти через тысячу лет после Будды /13/.

Сам же Гаутама так и не пришел к определенному решению, как устранить это противоречие. В данном случае, как и во многих других, он, очевидно, остановился на полдороге, ограничиваясь намеками, умолчаниями, туманными фразами. Он старался, чтобы его последователи не фиксировали свое внимание на этих слишком отвлеченных, по его мнению, вопросах, а шли за ним как за Просветленным, нашедшим путь к освобождению от страданий.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава двенадцатая

КОЛЕСО БЫТИЯ

1. С. Радхакришнан. Индийская философия, т. I, с. 314.

2. См. работу Б. Смирнова "Санхья и йога" (в приложении к VII тому перевода Махабхараты), а также: Р. Грабе. Введение в перевод трактата "Лунный свет Санхья-истины", с. 66.

3. Mahavagga, I, 1; Махапариниббана, I, 23; Асвагоша, гл. 14; О. Розенберг. Ук. соч., с. 223; С. Чаттерджи и Д. Датта. Ук. соч., с. 110.

4. Дхаммапада, 126.

5. В особой беседе, сохраненной в Дигха-Никайе, Будда подчеркивал творческую роль Виджняны, или первоначального жизненного порыва эмбриона. При этом он, вероятно, считал, что Виджняна нового существа не тождественна с "порывом" - прежнего (см.: Г. Ольденберг. Будда, с. 320 сл.). Учение о Виджняне дает повод сближать этот пункт буддизма с философией "elan vital" Бергсона.

6. Дхаммапада, 334, 338, 347.

7. Б. Келлерман. Малый Тибет, Индия, Сиам. 1930. с. 39 сл.

8. См. описание ада в Буддхачарите: Асвагоша, 149.

9. Здесь произошло нечто аналогичное с тем, что имело место в брахманизме. Ведическая традиция вначале также не знала учения о сансаре, но оно было, вероятно, заимствовано из туземных представлений.

10. О. Розенберг. Ук. соч., с 228.

11. Лафкадио Херн. Закон Кармы. В его книге "Душа Японии", с. 193.

12. Вл. Соловьев. Пессимизм. - Собр. соч., т. X, с. 256; т. VIII, с. 10.

13. Васубандху (V в.н.э.) был автором трактата "Абидхарма-Коша", который основывался на Абидхарме-Питаке. Он принадлежал к школе "вайбхашика", делавшей упор на теории дхарм, и стремился вывести буддийскую мысль из внутреннего тупика. См.: О. Розенберг. Ук. соч., гл. III.

Глава тринадцатая

ОБРЕТЕНИЕ ВЕЧНОГО ПОКОЯ

Когда в небе гремят барабаны грома,

И потоки дождя заполняют пути, по которым

следуют птицы,

а бхикшу, укрывшись в пещере, размышляет,

Есть ли в мир большее наслаждение?..

Когда ночью в безлюдном лесу

Дождь шумит и дикие звери рычат,

А бхикшу, укрывшись в пещере, размышляет,

Есть ли в мире большее наслаждение?

Когда, обуздавши мысли свои,

Среди гор, в расселине горной укрывшись,

Он без страха и без препятствия для мысли размышляет,

Есть ли в мире большее наслаждение?

Гимн буддийского монаха

Сущность проповеди Гаутамы сосредоточена в третьей благородной истине: "Прекращение страданий возможно". И она логически вытекала из учения Будды о природе и происхождении зла. Если "проявленное бытие" по самой своей сути есть нечто тягостное, мучительное, сотканное из скорбей, если это бессмысленное, отвратительное существование поддерживается неведением и глупой, обольщающей жаждой жизни, то истребление этой жажды и просветление духа принесет человеку освобождение. Он уйдет из этого призрачного мира и сольется с Тишиной и Покоем. На первый взгляд кажется даже, что последователю Будды неважно, что его ждет в таинственной сфере "Бытия непроявленного". Главное будет достигнуто, кончится цепь возрождений, сознание угаснет, и "озаренный мудростью, ничем не потрясенный на свете, тихий, не тоскующий, не опьяненный угаром страсти, ничего не ждущий, пресечет здесь старость и рождение" /l/. При жизни он станет святым архатом, а по смерти перейдет в Нирвану.

"Как в глубине моря нарождаются волны, - говорил Будда, - но все пребывают в покое, так бхикшу пусть будет покоен, никогда ничего не жаждет, ничего не желает"/2/. Всем измученным и изнемогшим в битве жизни Совершенный обещал открыть обитель успокоения. Он призывал их облечься в броню равнодушия, ничего не ждать от суетного мира. Такая внежизненная позиция должна, по его мнению, застраховать ищущего спасения от огорчений и всякого зла. О чем ему будет скорбеть, когда он ничего не ищет, когда он "все влечения погасил в себе и всякие желания вырвал с корнем"? В этом есть своя заманчивая логика: "Из желания рождается печаль, из желания рождается страх; у того, кто освободился от желаний, нет печали, откуда страх?"/3/ Таким образом, желания - главная мишень, по которой бьют буддийские стрелы. Тот, кто сумел победить свои желания, тот "уничтожил тернии существования: это его тело - последнее"/4/. Такой человек выскальзывает из мутных волн сансары, которые продолжают стремить свой бег уже где-то в стороне от него.