Великий Треххвост медленно разинул пасть, и могучий трубный голос его заставил всех содрогнуться:
- Слушай мой приказ!
Все насторожились. Адмиралы, Генералы, Капитаны вынтянулись в струнку.
- Уходите отсюда.
- А как же город? - кричали Акулы, Кальмары, Морские Коты, Медузы, Крабы. - Мы хотим пировать... Мы гонлодны! Лупибей обещал...
- Вот пусть Лупибей и накормит вас,- в голосе владыки сквозь грохот зазвучала насмешка.- Можете съесть его санмого!
- Ну уж дудки! - завопил Лупибей, приходя в себя после неожиданного потрясения при виде самого владыки.- Лучше мы сожрем тебя! Тем более, что ты самозванец!
- Самозванец... Самозванец...- зашуршала толпа.
- Ты нахал, Лупибей, это я знал,- ответил владыка.
- Конечно, самозванец! - надрывался Спрут, держась, однако, на почтительном расстоянии от чудища.- Настоящий владыка в замке, он не может выйти оттуда.
- Почему это я не могу выйти из замка? - загрохотал Великий Треххвост.- Вот видишь, я здесь...
- Нет, ты не вышел! Ты не можешь выйти, поэтому самонзванец! - блеял Лупибей, как бешеный носясь вдоль фронта.- Не слушайте его! Хватайте его, рвите! Вперед, Акулы!
- Я проглочу тебя, подлый изменник! - Владыка раснкрыл пасть и двинулся вперед. В чудовищной пасти белели острые зубы величиной с самого Лупибея. Зловеще извивался язык. Чернела бездонная глотка...
При виде такого зрелища Лупибей словно обезумел. Он с остервенением принялся нахлестывать упряжку Меч-рыб и кинулся удирать. Дрогнуло войско. Акулы сыпанули кто куда, Морские Коты упали на дно, Окуни-Зебры полезли в густые заросли зостеры. Крабы громадным валом покатились прочь от города, давя друг друга...
А в это время на стенах города ликующие жители взахлеб рассказывали друг другу, что Великий Треххвост на самом деле не настоящий владыка, а его чучело, которое сшили за две ночи Коньки-Тряпичники из биссусной ткани и раскрасили красками Мурексов. Движут чучело сидящие внутри раздувншиеся Иглобрюхи, а говорит через громадную рапану Язык, который устроился внутри глаза чудовища.
И вот теперь Язык и сотня раздувшихся Иглобрюхов, сидянщих в ярко раскрашенном чучеле, прогнали врага от города. Смешинка, глядя на эту картину, подбоченилась и стала смеяться. Она смотрела на удирающего Лупибея, на прожорнливых Акул, на коварных Каракатиц и Кальмаров, на труснливых Спрутов, еще недавно рвавшихся в город. Гнев и ярость прорывались в ее смехе. Этот смех - гневный и торжествуюнщий - подхватили все защитники города.
Войско было рассеяно.
Смешинка посмотрела на покачивающееся чучело.
- Уничтожьте его, чтобы жители ничего не боялись и чувствовали себя счастливыми.
- С радостью! - закричал Храбрый Ерш и, прихватив две гимнотиды, помчался к чучелу. Он поднырнул под чудище, наншел шов и провел по нему гимнотидой по направлению к паснти. Чучело на глазах у всех распалось, из него вывалились раздувшиеся, одуревшие в темноте Иглобрюхи. Они таращили ничего не понимающие глаза.
Последним выпал Язык с громадной витой раковиной. Чунчело съежилось, стало плоским и медленно опустилось на дно. Язык посмотрел на него с сожалением.
- Что ты наделал? - загремел он на Храброго Ерша, принставив раковину ко рту.- Там было так уютно и весело! А Храбрый Ерш снова появился на защитных стенах.
- Эх, с каким удовольствием я уничтожил бы самого Венликого Треххвоста! - мечтательно произнес он.- Но...
- Но прежде я уничтожу тебя, ничтожный Ершишка! - раздался гневный голос, и все обернулись.
Дельфины, которые до этого плавали наверху, выполняя просьбу Смешинки, теперь спускались вниз. На одном из них, на Сольдии, сидел так дерзко похищенный царевич.
- Ты?! - Храбрый Ерш задрожал от ярости.
- Да, я сын Великого Треххвоста! А ты способен только расправляться с безжизненными чучелами, герой! Главнокомандующий выхватил гимнотиду:
- Защищайся! - И никто не успел произнести и слова, как он бросился на царевича.
Капелька взмахнул саблей. Храбрый Ерш был опытным бойцом, не раз сражался даже с восьмирукими Спрутами. Он на ходу увернулся от удара и сам ткнул врага ножом, целясь в щель панциря. Капелька успел подставить руку и отразил удар перламутровым налокотником. Храбрый Ерш извернулнся и тут же ударил снизу - только панцирь снова спас его противника.
Но вот сабля сверкнула и выбила у Храброго Ерша гимнонтиду. На миг он застыл от неожиданности, и все затаили дыханние: сейчас царевич нанесет удар... Но Капелька указал на нож:
- Подними! С безоружными я не дерусь.
Главнокомандующий захлебнулся от возмущения:
- Не дерешься с безоружными? Но ведь ты закован в паннцирь с головы до пят! Давай биться по-честному, без кольчуг и панцирей!
- Согласен,- сказал царевич.- Но я не могу снять паннцирь. Только мастера подземелья в замке, которые заковали меня по приказу отца, Великого Треххвоста, могут меня раснковать...
- Ты считаешь, что твой отец - Великий Треххвост? - неожиданно раздался взволнованный голос. Это говорил Каппа.
- Да, он мой отец! - сказал царевич.
- Почему же ты совершенно не похож на отца?
- Я спрашивал у него, и он ответил мне так: "Почему гонловастик не похож на взрослую лягушку? Почему личинки Крабов и Угрей не похожи на своих родителей?"
- Значит, сейчас ты - личинка? А со временем будешь таким же страшным и уродливым, как Великий Треххвост? И ты хочешь этого?
Тень пробежала по лицу царевича.
- Пока нет,- тихо сказал он.- Этого может и не быть. Ведь мой отец - всемогущ. Захочет он - и я навсегда останнусь таким, как сейчас.
- Так он говорил? - Каппа обошел вокруг царевича, разнглядывая его.Нет, сейчас ты, Капелька, очень похож на драгоценную жемчужину - весь так и сверкаешь... Но что там, в середине?
Смешинка коснулась жемчужины, подаренной Сольдием, и повторила его слова.
- Если это настоящая жемчужина, то внутри у нее долнжна быть простая песчинка.
- Верно! И сейчас мы проверим, осталась ли у него в дунше хотя бы песчинка простоты и добра.
Каппа достал из сумочки тонкую рисовую лепешку.
- Вспомни, Капелька! В детстве ты любил эти незатейлинвые рисовые лепешки. Вспомни, Капелька! Их выпекал тебе дядюшка Карп. Возьми и съешь!
Как завороженный, не отрывая взгляда от Каппы, царевич взял лепешку и откусил от нее кусочек. И тотчас мучительно нахмурился, словно припоминая что-то. Откусил второй кусончек, третий...
- Кто ты? - с усилием выдавил он.
- Съешь всю лепешку и вспомнишь. Она впитает тот страшный яд, которым опоили тебя, и тогда разум твой пронсветлеет. Ешь!
Царевич торопливо ел лепешку, и все смотрели на него, затаив дыхание. Каппа стоял молча, с невыразимой мукой глядя на своего сына, который забыл его. И тут у царевича вырвалось:
- Отец!
Каппа и Капелька бросились в объятия друг друга. Что-то бессвязно говорили и не могли наговориться после долгой разлуки.
- Пойдем,- сказал Звездочет-Клоун друзьям.- Пусть никто не мешает им сегодня.
- Но что произошло? - допытывался Храбрый Ерш.- Я ничего не понял!
И Звездочет-Клоун рассказал им все: как похитили сына Каппы и сделали из него царевича, сына Великого Треххвоста, как заставили забыть родного отца.
- Но зачем, зачем? - стиснула руки Смешинка.
- Это знает только сам Великий Треххвост.
- Теперь они уплывут домой? Навсегда?
- Нет, еще рано домой. Пока существует Великий Трехнхвост, Капелька всегда будет в опасности. И над городом винсит угроза. Нам нужно проникнуть в замок и сразиться с санмим владыкой. Только тогда мы вздохнем свободно.
- Что ты говоришь? - ужаснулась Сабира.- С самим Венликим Треххвостом? Он всех проглотит и не заметит! Он так велик и страшен!
- Ну, не так страшен и не так уж велик,- с загадочной улыбкой ответил Звездочет-Клоун.
- Но как проникнуть в замок?
- Очень просто, по Темной трубе. Это единственный путь.