ВРЕМЯ СТРАНСТВИЙ
Сегодня утром позвонила Вагифу Баятлы и поинтересовалась судьбой цикла стихов, который он собирался публиковать.
Вагиф был в странном настроении. Он мельком сказал, что на днях отдает их в газету "Азадлыг", а потом, резко изменив тему, заговорил о красоте, которую хотел бы видеть в моих произведениях, о красоте мира, о великом Сервантесе, о Дон Кихоте, который встретил на постоялом дворе побирушек и принял их за принцесс, об английских моряках, испанских путешественниках, о храбром пирате Хейраддине Барбароссе, долгие годы владычествовавшем на Средиземном море, и так далее.
АВТОР
Иногда, описывая какой-то смешной эпизод, не могу удержаться от смеха. А в трогательных эпизодах - хочется плакать. Бывало, что, отложив ручку, плакала.
В этом смысле больше всего заставила меня плакать "Процессия", а смеяться - "Свобода".
МАГИЯ АЙЛИСЛИ
Не могу равнодушно читать интервью или публицистику Акрама Айлисли.
Тайны Большой Литературы вечны и незыблемы.
В чем секрет мастерства писателя, ткущего из обычных предложений, написанных простым, разговорным, иногда даже корявым языком тонкую вязь, повергающую человека в смятение?
Как удается ему облечь простые азербайджанские фразы в таинственные покровы, что от этих мертвых слов, набранных стандартным газетным шрифтом, вдруг ощущаешь тепло и дыхание газетной страницы?.. Что здесь?..
Может, это и есть то мастерство, которое сам Акрам Айлисли называет умением выразить языком все цвета мира?..
Мне дело представляется гораздо сложнее.
По-моему, Акраму Айлисли удалось открыть еще один, неизвестный нам цвет. Это даже и цветом назвать нельзя. Подобно древним алхимикам, кипятившим в своих прозрачных колбах различные смеси, добывая новый, столь необходимый человечеству, людям эликсир, Акрам Айлисли, смешивая все краски языка, получает совершенно новое, волшебное Семя, обладающее поразительной заразительной силой, способное разрушать и созидать, пробивать дорогу, расти, и эти невидимые, но совершенно живые Зерна, хотим мы того или нет, прорастают в наших душах.
В этом смысле Акрам Айлисли - Дэвид Копперфилд нашей литературы.
ПО СЛЕДАМ ЛЮБВИ
Много лет, проезжая ночью по узкой проселочной дороге, ведущей из Баку в Мардакян, глядя из окон освещенных, забитых людьми, удобных машины на тянущуюся вдоль дороги таинственную, спокойную темноту густых сосновых лесов, постоянно ощущая любовь, смешанную с какой-то неизвестной, пугающей страстью, лишь совсем недавно - нащупав след этой страсти в моей душе и проведя небольшую ревизию ее - я поняла, что она означает: ...это жажда, обернувшись в некое странное существо - смесь змеи с лисицей, заставляя шуршать землю, вжавшись лицом, грудью в холодный, сырой песок, обдирая о кусты тянущийся за мной хвост, ползти под этими страшными деревьями со скоростью проносящихся мимо машин.
БЕЗУСПЕШНЫЙ ПУТЬ СПАСЕНИЯ
Среди мучительных, изматывающих жизненных путей нашедшие те, где время течет вспять, иначе уходят из жизни.
Из этих путей самый безуспешный - литература.
ОПАСНОСТЬ ЧТЕНИЯ
Последнее время, взяв в очень редких случаях почитать нужную мне книгу, тут же от одной лишь фразы ощущаю в душе мощные энергетические потрясения, подобные толчкам землетрясений, предупреждающие, что чтение мне запрещено.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СТРАХА
Иногда по ночам во сне ощущаю, что некие процессы сознательно пугают меня.
Чаще это происходит, если днем пришлось много общаться с людьми. Не могу точно объяснить причин, порождающих этот страх, не могу даже проснувшись восстановить в памяти образы тех процессов, и к тому же - представив себя всю ночь беспомощно лежащей с закрытыми глазами, укутанной в одеяло на низкой кровати в темной, одинокой комнате, содрогаюсь, как ягненок с только что перерезанным горлом, и от этой картины ощущаю еще больший ужас...
ПИСАТЕЛЬ-ЛЕВ
Временами, упиваясь краткими мгновениями сладкой свободы, блаженно зеваю, чувствуя при этом, что становлюсь похожей на льва...
Нет у львов самцов или самок.
ВЛЮБЛЕННЫЕ ПИСАТЕЛИ
Некоторые наши писатели, жадно стремящиеся быть поближе к президенту сесть, по возможности, недалеко от него, пристроиться так, чтобы ощущать его дыхание, запах, даже на безжизненных фотографиях оказаться где-то рядом, кроме должностей, депутатства, славы и тому подобного, хотят от него еще чего-то...
ЖЕСТОКИЙ ПОЭТ
На днях среди набора мертвых газетных фраз натолкнувшись на цитату из стихов Вагифа Джабраилзаде - "...я жестокий человек, кяманча..." вместо точки в конце предложения в узком темном уголке увидела Вагифа, в пол-лица со страхом и печалью глядящего на меня...
В этот божественный миг отчего-то ощутила себя кяманчой.
ЧЕЛОВЕК-ПРОЦЕСС
Кое-кто - даже самые родные, самые близкие, с кем объединяет общность мыслей и чувств, в ком больше полагаюсь на увиденную в глазах истину, чем на услышанное слово, сворачивают куда-то в сторону, вливаются в некие мелкие или крупные процессы.
Со всех сторон окружена процессами. Бодрыми, мерзкими, убогими, чистыми, нейтральными...
Иногда, подобно теплому дуновению ветерка, ощущаю направление и скорость их течения, их начала и концы. Мне же никуда не хочется двигаться.
Я сама - процесс...
МАНЕВРЫ ПАМЯТИ
Очень часто во сне, забыв о реальной жизни, покинутой всего пару часов назад, забыв о том, кто мы, климат города, где живем, цвет стен учреждений, где работаем, о том, что мы отцы и матери, лица наших детей, стены квартир, о том, что родители наши вот уже пятнадцать - двадцать лет как скончались, ни на миг не теряясь и не удивляясь, живем в никогда не виданных, иных квартирах, в странных городах, спокойно говорим и пьем чай с теми, чьи могилы так часто посещаем, считаем своими совершенно незнакомых детей, выполняем работу, которой не умеем делать, иногда даже чуть оторвавшись от пола, почти касаясь его животом, с замиранием сердца парим - а по утрам, как чему-то само собой разумеющемуся, не придаем значения этим мелким маневрам маленьких тайных точек нашей памяти, заставляющим нас так спокойно и безболезненно забыть, что мы когда-то жили в этом мире в ином обличье, и ничуть не удивляемся этим ежедневным божественным актам, протекающим у нас под носом...
Из цикла "РОДНЫЕ ЛИЦА"
Временами истощенные голодные морды собак, из желания покончить с этой мучительной, убогой бродячей жизнью бросающихся под раскаленные колеса автомобилей, напоминают мне родные лица некоторых бездомных, нищих нервных, злых моих коллег, кого талант запутал в невидимых, таинственных коридорах Литературы, чьи способности и мечты никак не соответствуют этому миру, его законам материальности...
ИЗ КАРТИН ОДИНОЧЕСТВА
Став чуть внимательнее, мы ощутим, сколь беспомощно одиноки мы, в самые неодинокие наши мгновения, даже беседуя с самыми близкими, самыми родными людьми.
И поймем мы, что высказанные нами в этих беседах наиболее искренние слова, чувства говорятся для нас же самих...
ВЕРНОСТЬ МУЗЫКИ
В музыке покойных композиторов ощущается атмосфера Иного мира. Даже песни композиторов, чью музыку еще совсем недавно мы слушали при их жизни, спустя некоторое время после смерти авторов словно оказываются в Той атмосфере, удаляются от нас, обретая черты божественного...
Особенно четко эта атмосфера ощущается классической музыке. Очевидно, у нее больше возможностей слиться с иными мирами.
В этом смысле самые веселые, оптимистичные песни Тофика Кулиева, как это ни печально, словно поются уже не для нас...
МАТЕРИНСКИЙ ПРИЮТ
Недавно я была свидетелем мучительной трагедии...
Госпожу N, посвятившую всю жизнь больной матери, не создавшую собственной семьи, прожившую свои лучшие годы в одном из тесных, словно забытых Временем, полутемных кварталов, в заброшенной двухкомнатной, старой, лишенной воздуха квартире с высокими потолками и всегда заполненной старыми соседками, с картавящей, толстой матерью, вечно болеющей, пьющей сильнодействующие лекарства и пьянея от их действия, изводящей всех разговорами о своих болячках. Эту женщину, совсем недавно избавившуюся ото всех этих мучений, хоронили - из-за нехватки денег - в одной могиле со скончавшейся пять-шесть лет назад матерью. Все это напоминало финал некоего шедевра, с гениальной концовкой...