Отан приосанился. Грудь его раздулась, и из глотки вновь вырвался зычный громоподобный рев:

- Эй, владыка лежебок и лентяев, оставь амфору на месте и вылазь из подвала! А ты, - обратился он к рабу, который, сидя на корточках, полировал мелким песком прямую кизиловую веточку. - Выведи моего нового жеребца! Если б ты знал, - сказал он Дарию, - какого жеребчика я выиграл на днях в кости у своего соседа, что живет за речкой" Второго такого нет во всем мире! Посули за него тысячу золотых лидийских монет, я все равно не уступлю его. Сам убедишься, какие у него дикие глаза. А как торчат уши! Словно жала копий над головами воинов!

Раб уже выводил скакуна из конюшни. Жеребец был и вправду красив, и Дарий невольно залюбовался им. Буланый, с роскошной черной гривой и белыми чулками на всех четырех ногах, скакун казался воплощением самого бога Митры [Митра - один из богов зороастрийского пантеона; представлялся в образе коня белой масти]. Желтый, с пурпурной каймою, чепрак лежал на его широкой спине.

- Что, понравился скакун? - Дарий и не думал скрывать свое восхищение, непритворное, неподдельное. - То-то. Смотри, не вздумай просить, если не хочешь огорчить меня. Все, что угодно, отдам, не пожалею, а этого скакуна не подарю ни за что, заранее предупреждаю! Я готов в дорогу, но имей в виду, Дарий, ты меня глубоко обидел, отказавшись погостить в моем доме!

- В следующий раз, благородный Отан, в следующий раз, - поспешил заверить хозяина Дарий. - Сегодня я очень спешу! Есть дела, которые не терпят отлагательств.

- Ба! Ведь я даже не распорядился накормить твоего скакуна, опомнился Отан. - Эй вы, демоново отродье, быстрее ко мне!

- Нет, нет, Отан, - остановил его Дарий. - Время не терпит, не будем задерживаться. Лучше вели рабу принести мне мешок с пшеницей, я накормлю в дороге коня, когда сам вздумаю перекусить! - Заметив, что Отан пытается возразить, поспешил переключить его внимание: - Почему ты не поехал в Сузы на бракосочетание детей Кира?

- Не люблю вставать рано утром без уважительной причины. Семь дней подряд спешить спозаранок во дворец, от этого с ума сойти можно! Слышал, о чем попросил мой гость? - обратился Отан к рабу, который только что спускался в подвал за амфорой с вином. - На этот раз я посылаю тебя не за вином, а за пшеницей, поэтому не заставляй себя долго ждать. Не уподобляй себя голодному животному, не жуй в темноте корм, предназначенный лошадям. Ха-ха-ха, - рассмеялся оросанг собственной шутке.

И действительно, на этот раз раб вернулся быстрее и вручил Дарию тяжелый кожаный мешок, наполненный пшеницей.

- Так что же, Дарий, тронулись? А то я чувствую, что меня вскоре опять замучает жажда!

Дарий ударил стрекалом по крупу своего коня, направил его в сторону ворот. Грузный Отан с завидной легкостью вскочил на чепрак своего скакуна и последовал за молодым вельможей. Последние остатки хмеля выветривались из головы оросанга.

Еще покидая Сузы, Дарий решил во всем соблюдать осторожность, пусть даже излишнюю. И сейчас, лишь после того, как, оглянувшись, убедился, что никого нет поблизости, попридержал коня.

- Отан, с важным делом прибыл я к тебе. Могу ли я быть откровенен с тобою, как перед богом, могучим Ахурамаздой?

- Говори, Дарий, и можешь быть уверен, что ни одно твое слово не пройдет мимо моих ушей. Я весь внимание, - взглянув в лицо оросанга, Дарий решил было, что перед ним совершенно другой человек. Такое серьезное и насупленное лицо бывало у бесстрашного Отана только перед битвой, перед тем, как он ударами пяток бросал своего скакуна на вражеские ряды, где среди разящих акинаков и не знающих пощады копий бесчинствовала смерть.

- Отан, известно ли тебе, что на престоле Персиды сидит не Бардия, сын Кира, а... - прежде чем раскрыть тайну, Дарий еще раз взглянул на Отана и заметил, как разгладились черты его мужественного лица. "Неужто он все знает? - мелькнуло в голове вельможи. - И, зная, он примирился с позором Персии? Не может этого быть!" - Дарий решил все же продолжить свою фразу. - Нет, не Бардия, и даже не перс восседает на престоле в Сузах...

- Мне все равно, кто сидит на престоле в Сузах, мой Дарий. Перс или мидиец, уратянин или халдей, - что мне до этого? Лишь бы не совал свой нос в мои владения, а если сунется, то убедится, что рука Отана еще может из одного человека сделать двух, но уже ни на что не способных. Поверь, меня это не беспокоит. А почему это волнует тебя, объясни мне, Дарий!

Бывший телохранитель Камбиза усмехнулся, словно принял слова оросанга за неуместную шутку.

- Отан, нами правит маг Гаумата, тот самый маг Гаумата, которому наш владыка Камбиз велел отрубить уши!

Отан побагровел, даже шея его налилась малиновым цветом. Казалось, ткни в нее пальцем, и тотчас же брызнет кровь.

- Этого не может быть, Дарий! - услышал молодой вельможа его голос за своей спиной, - от охватившего его волнения Отан не заметил, как сдавил голенями своего буланого жеребца, и тот остановился, едва не задохнувшись. - Ты что-то напутал!

- Это правда, мой Отан, - Дарий развернул своего коня. - Все, что ты услышал от меня, соответствует истине!

- Да-да, припоминаю, как же... Нечто в этом роде утверждал и Камбиз под Акбатанами. Тогда никто из нас не поверил словам возомнившего себя сыном Осириса, или как там еще называют своего бога полоумные египтяне. Скорее хрустальный свод неба обрушится на нас и раздавит своими обломками, чем персами будет править маг! - вскрикнул он громко, ударив ладонью по бедру. - Чистоплюй, ни разу не обнаживший в битве свой акинак! Нет, не может этого быть! Ахурамазда тотчас же поразил бы нечистивца испепеляющей молнией!

- Пока не испепелил! И маг спокойно правит Персидой!

- Дарий, почему не сказал ты об этом у меня дома?! Вернемся назад! Я возьму свой акинак, мы поспешим в Сузы, прорвемся во дворец, и я сам проколю насквозь этого наглого мага!

- Остепенись, Отан. Как раз сейчас не следует торопиться. Выслушай меня внимательно! Прежде всего мы должны собраться все вместе: все представители тех семи родов, на которые всегда опирались и Кир, и Камбиз во время своего царствования. И тогда решим, как нам следует действовать дальше. Полагаться сейчас только на собственные силы было бы неразумно, Отан!