— Эрскин заставил ее уничтожить письмо… Это ваша рука? Она холоднее моей. Ведь я просила вас не принимать все так близко к сердцу,

Кристиан внезапно вздрогнула и приподнялась на подушке.

— Я совсем потеряла рассудок. Послушайте: мне удалось кое-что раздобыть для вас. Бумаги зашиты в мой чепрак. Господин Сомервилл покажет вам. Быстрее!

Ее лицо светилось нежностью матери, у которой наконец есть чем порадовать своего малыша.

Лаймонд взглянул на Кейт, поднялся и пошел к двери. Кейт услышала голос мужа в коридоре, затем удаляющиеся шаги обоих. Через несколько минут Лаймонд вернулся.

Теперь он не отрывал от Кристиан взгляда. Присев у кровати, он вложил ей в руку стопку бумаг, уголок которых был залит кровью, как с ужасом заметила Кейт.

Лицо Кристиан светилось.

— Вы прочли их? Здесь все, что вам нужно?

— Я прочел. Но как… — потрясенно прошептал Лаймонд. — Как, черт возьми, смогли вы это проделать? Записать черным по белому, заверить время и дату… Вы угрожали ему? Отрезали уши и вымочили в уксусе? Пообещали заточить его наедине с лордом Греем на шесть месяцев?

Кристиан издала слабый смешок:

— Совесть мучила его. Он продиктовал все слово в слово и подписал. Священник заверил документ. Это то, на что вы уповали?

Тишина. Потом он воскликнул:

— Больше, чем я мог мечтать. — Лаймонд схватил руку Кристиан и поднес ее к губам, затем бережно сжал.

Кейт заметила у него в глазах странное оцепенелое выражение, как у змей, с которыми она как-то его неудачно сравнила. Охваченная ужасом, она онемела, глядя на то, о чем слепая не догадывалась.

Бумаги, которые Кристиан с таким трудам привезла из Хаддингтона, которые Маргарет Леннокс сочла не заслуживающими ее внимания и которые наконец попали к Лаймонду, оказались совершенно чистыми листами.

Кейт не издала ни звука. Кристиан, казалось, не хотела, чтобы та уходила. Кейт пришлось слушать, как они шептались о людях и вещах, ей не известных, но видела, что бедняжка счастлива, и не прерывала ее, хотя с каждым словом голос Кристиан слабел.

Кристиан, полностью отдавая себе отчет в происходящем, повернулась к Кейт.

— Я никогда не умела ждать. Это, наверное, потому, что я еще так молода. Может быть, музыка поможет скоротать время? Пусть кто-нибудь сыграет… Не вы, — покачала головой она, когда Кейт поднялась. — Мне так приятно, когда вы сидите рядом.

— Я останусь, конечно. Хотите, чтобы господин Кроуфорд сыграл для вас? Музыкальная комната рядом.

Кейт, несомненно, угадала желание Кристиан: та облегченно вздохнула.

— Сыграйте мне песню, которую однажды начали. Вы тогда не доиграли до конца, помните?

— О несчастном лягушонке. Разумеется, помню, — отозвался Лаймонд и выпрямился.

Кейт, взглянув ему в глаза, кивнула, ей почудилось, что он на грани срыва, но на него можно было положиться — он не совершит ошибок, пока Кристиан жива. Он склонился над Кристиан и, нежно взяв ее за руки, поцеловал в лоб.

— Бедный, несчастный лягушонок. На этот раз песня прозвучит в высокой башне и взовьется в небеса…

— Так весело, что радость снидет в сердце, и никто не заподозрит колдовства. Мне будет очень приятно…

Раздались первые звуки, и Кейт была потрясена тем, что они в себе заключали: яростной надеждой и любовью к жизни полнилась эта мелодия, и была она ярче солнца и мощнее морского прилива. Слушая эти аккорды, смелые, благородные, искрящиеся счастьем, было бы святотатством грустить.

Кристиан умерла, пока музыка звучала, умерла с сознанием исполненного долга, и последние смертные ее муки остались неведомыми миру. Кейт опустила светлый полог над кроватью, еле сдерживая рыдания.

Радость вам подарю,

мой друг, — вас благодарю

за дивное упованье:

пока жив, не оставлю вас,

и даже в мой смертный час

не померкнет воспоминанье.

Лаймонд продолжал играть, глаза его неподвижно смотрели вдаль. Кейт взглянула в окно л увидела, что отряд всадников медленно приближается к воротам. Лица их были подняты к окнам, а слух заворожен чудесной песней, как у спутников Улисса, околдованных сиренами. Кейт вытерла щеки, прошла немного вперед, и Лаймонд, заметив ее отражение в оконном стекле, поднял руки от клавиш.

Первый всадник согнулся, разговаривая с человеком очень маленького роста либо с ребенком. Мелькнуло бледное личико, голая рука указала на дом. Кейт стало страшно за неподвижно сидящего у клавикордов Лаймонда. Сложив, как для молитвы, руки, она облокотилась на клавикорды.

— Кристиан почила с миром.

— Правда? — переспросил Лаймонд.

— Думаю, она не кривила душой, говоря о радости.

Между тем группа воинов направилась к дому. После минутного замешательства двери распахнулись и они ворвались внутрь.

Лаймонд ничего не слышал. Он безвольно опустил руки и взял несколько аккордов.

—Лягушонок на кромку колодца залез — хамбл-дам, хамбл-дам, хамбл-дам.

— Вы так и не доиграли ей эту вещь, — грустно улыбнулась Кейт.

Дом наполнился шумом. Лаймонд молчал и не двигался, и в конце концов Кейт набралась решимости задать ему вопрос:

— Кто они? Чего они хотят?

Лаймонд давно видел, как всадники скачут по болотам: отдаваясь на волю гордых и страстных мелодий, он ощущал, как музыка поет на ветру, указывая охотникам след. Он обещал Кристиан поддержать ее песней родины в последнюю минуту и не нарушил слова.

— Что это? — взволнованно повторила Кейт.

— Что это? — переспросил Лаймонд. — Конец песни. Цапля съела лягушонка.

С этими словами исчезло, развеялось очарование музыки. Послышался грохот приближающихся шагов, скрип половиц, стоны распахиваемых дверей — и вот наконец настежь раскрылась дверь в музыкальную комнату.

— Ричард, мой брат, — представил вошедшего Лаймонд.

Да, лорд Калтер настиг свою жертву.

Широкоплечий, массивный, как бы вырубленный из цельного куска дерева, он казался героем древних саг, носителем первозданной ужасной силы. Он стоял неподвижно, устремив пристальный взгляд на мужчину и женщину у окна. В глазах Ричарда разгоралась тяжелая злоба, лицо светилось мрачным торжеством, вид долгожданной добычи привел его в восторг. Он не смог удержать радостного восклицания.

На мгновение Кейт показалось, что Лаймонд немедленно нанесет удар. Другая женщина на ее месте не выдержала бы и закричала, но чуткая Кейт догадалась, что крик будет последней каплей, которая вызовет всплеск ярости, столь явственно, физически ощущалась в воздухе жажда мести. Она затаила дыхание, оказывая Лаймонду молчаливую поддержку, пытаясь таким образом предотвратить надвигающуюся бурю, грозящую уничтожить их всех.

Ей это удалось. Лаймонд, невзирая на откровенную ненависть и неминуемую трагедию, сдержался и, быстро поднявшись, обратился к брату и остальным вошедшим:

— Знаю наперед, что вы скажете. «Ага, ого, наконец-то» — и все прочие злобные выкрики. Вам не терпится взяться за меня немедленно. В свою очередь, я могу сказать, что нахожу ваш приезд оскорбительным, а ваше присутствие здесь считаю святотатством, так что давайте на этом закончим обмен любезностями и поскорей уберемся отсюда. Если у вас есть что добавить, то лучше сделать это по дороге домой.

Слова канули в пустоту. Ричард не двинулся с места — его серые глаза влажно блестели, а на виске и на шее вздулись тяжелые вены.

— Спешишь поскорее убраться? Мы в любовном гнездышке, бьюсь об заклад. Кто эта шлюха?

— Это леди — хозяйка дома, — произнес Лаймонд до обидного спокойным голосом. — Эрскин, заставьте его спуститься. Кое-что произошло.

Ричард ядовито усмехнулся:

— В этом никто не сомневался.

— Позже, Ричард. У тебя будет время позабавиться. Эрскин…

Эрскин отозвался:

— Пойдемте, Ричард. Мы поймали его, нет смысла терять время.

Лорд Калтер не обратил на них внимания. Он прохаживался по комнате, потирая руки и улыбаясь. Кейт проскользнула мимо него и закрыла дверь в спальню.

— Здесь.

— Успокойтесь! — любезно отозвался Ричард. — И ты, мой маленький братец! Как тебе нравятся, Том, подвиги, которые он совершил за пять ужасных лет? Где кровать, интересно? Там, за дверью, куда нельзя заглядывать? В ней лежит другая шлюха, наверное?