— Что это ты здесь делаешь, дорогуша? Разве тебе не надо на работу?

Она бесцеремонно стаскивает с меня одеяло. Ее цветастый халат ужасно дисгармонирует с пастельными тонами моей спальни.

— Встаю уже, — каркаю я. — Можешь погладить блузку?

Лили просто волшебница, когда нужно привести в порядок мою одежду.

— И сделай эспрессо. Я приму душ.

К тому времени как я оделась, завтрак уже готов. Лили погладила восемь блузок и прибралась на кухне. Она моя вечная спасительница, хотя я никогда ей этого не говорю. Но она и сама должна это понять — по тем маленьким знакам внимания, которые я ей оказываю. Например, позволяю оставлять свои тапочки в моем шкафу. Так что ей не приходится возить их с собой…

— Мне попалось специальное предложение, — говорит она и ставит в кухонный шкаф три небольшие бутылочки. — Солод. Покупаешь две бутылки и третью получаешь бесплатно. Думаю, тебе пригодятся.

Голова Лили замотана платком, не иначе, она собирается к парикмахеру. Хм. Она была у него совсем недавно. Вдобавок Лили начала краситься: на веках у нее две полоски голубоватых теней…

— Нет, Лили. Я пользуюсь уксусом. Солод не употребляю. Как бы иначе мне удалось сохранить такую фигуру? Глянь, как тростинка! — Я обхватываю руками талию — ровнехонько двадцать четыре дюйма, — которую выгодно подчеркивают костюм от Армани и кашемировая блуза.

У Лили пришибленный вид. Она мрачно засовывает бутылочки обратно в свою корзинку. Специальные предложения — ее слабость. Стоит ей увидеть волшебные слова: «три по цене двух», «бесплатный образец» или, скажем, «купи-получи сто очков» — и товар тут же оказывается в ее корзине для покупок. Однажды она увидела специальное предложение на презервативы и купила мне шесть упаковок. Правда, выяснилось, что срок их годности заканчивается через два месяца… О, то было насыщенное время!

Черт! Она выглядит несчастной.

— Слушай, Лили, поставь бутылки обратно. Думаю, я найду им применение. Водной кулинарной книге вроде как был рецепт чего-то там с солодом. И кстати, тебе не кажется, что неплохо бы вымыть окна?

Ее лицо проясняется.

— Хорошая мысль. И рамы, пожалуй, тоже. Я этим займусь. Опять валандались до поздней ночи? — Она протягивает мне чашечку кофе.

— Посидели с Джулией. Нужно было кое-что обсудить.

Я единым духом проглатываю эспрессо и начинаю носиться по квартире в поисках ключей, сумочки и кредитных карт, недоумевая, куда я зашвырнула все это прошлым вечером.

— И надрались, могу поспорить. Девушки! На кого вы похожи? А это что такое?

Она протягивает мне бумажную салфетку, исписанную мелкими буквами, под заголовком «Боевая стратегия». Точно, мы сочинили это после второй бутылки. Я смутно вспоминаю, как Джулия настаивала, чтобы я выработала стратегию. «Действуй как генерал, планирующий военную операцию» — таков был ее совет.

Я с тяжелым сердцем перечитываю план будущей атаки. Теперь, при свете дня, выясняется, что реализовать его не так-то просто…

БОЕВАЯ СТРАТЕГИЯ

1. Найти общий язык с коллегами.

2. То же с клиентами.

3. Игнорировать Сэма.

4. То же с Киараном.

5. Заключить сделку.

Я, видно, была очень пьяна, если включила пункт под номером первым.

— Это? Ничего особенного. Честно, — говорю я и, смяв салфетку, сую ее в сумочку. — Спасибо за солод. Это просто перечень того, что нужно сделать. Увидимся.

Я закидываю сумку на плечо и выскакиваю из дома, пока Лили не засыпала меня вопросами. Ловлю такси на Тебертон-стрит. Настроение мрачное и подавленное. Это первый день атаки. «День X» всего лишь через сорок один день.

Двадцать минут спустя — лондонский транспорт! — я вхожу в банк, и кого же встречаю первым? Сэма! Это мужчина моей мечты, который мечтает о других женщинах. Включая невесту в Гонконге… Полагаю, она передо мной в долгу. Если бы я не позвонила и не рассказала ей, что Сэм — лживый двуличный мерзавец, она была бы сейчас за ним замужем. Атак обе мы одиноки и равно несчастны.

Сейчас я думаю, что легко отделалась. Сэм превратился в развратного монстра. Не возьмусь пересчитать всех, с кем он кувыркался в кровати. Просто удивительно, как эта самая кровать до сих пор не развалилась. Он бегает за каждой юбкой, а затащив очередную жертву в постель, втыкает маленький флажок над своим рабочим столом. Сегодня утром у меня нет шансов его избежать. Сэм стоит прямо передо мной — высокий, темноволосый, красивый подонок. И что я в нем нашла? И почему его стол прямо рядом с лифтом?

— Хмм. Я гляжу, этот флажок приспущен. Проблемы? — Я указываю на ирландский триколор.

Коллеги Сэма, сидящие за соседними столами, с некоторым интересом поднимают головы. Они знают нашу историю. Это беда единого офиса: все знают всё.

— Нет. Проблемы у меня возникали только тогда, когда я был с тобой, детка. Сейчас все о'кей. — Он поднимает большие пальцы, а потом оборачивается, чтобы подмигнуть коллегам. Увидеть их одобрительные взгляды. Доказать, что он крутой мужик…

— Обратись в приют для бездомных собак, — рявкаю я, не обращая внимания на смешки за спиной. — Может, они ссудят тебе одного из своих питомцев. Два кобеля — вы отлично споетесь.

— Перестань, Трикси. Плоская шутка… (Ненавижу его. Ненавижу его! Я резко отворачиваюсь от его стола.) Теряешь хватку, детка. Придумай что-нибудь пооригинальнее.

Коллеги снова прыскают. Мне хочется сказать им, что не такой уж он и гигант. Я-то знаю. Правда, это будет мстительно и жестоко… Хм. Мне это нравится. Пожалуй, пошлю им картинку. В масштабе. У кого-нибудь здесь должна быть миллиметровка…

И почему ему непременно нужно работать именно здесь? Он как заноза в заднице — постоянное напоминание о моей наивности. Я-то думала, что у меня есть любовь и будущее… Неудивительно, что моя карьера весь этот год катилась в тартарары — с тех самых пор, как мы расстались. Изо дня вдень я наблюдала, как он заигрывает с глупенькими молодыми сотрудницами, тающими от его обаяния. Он ведь умеет быть неотразимым, если захочет. Мне хотелось крикнуть им, чтобы бежали от этой двуличной сволочи прочь, без оглядки. Его мать как-то рассказала мне, что, когда Сэм был ребенком, он привязался к соседке и называл ее «мама-два». Я тысячу раз задавалась вопросом, что же, черт возьми, я в нем нашла?..

Я шагаю к своему столу, кивая по дороге коллегам. А добравшись до цели, обнаруживаю Бладхаунда, который вот уже шесть лет занимает соседний стол. Он вернулся из отпуска и восседает, уставившись в свой компьютер.

Заметив меня, он оборачивается:

— Опять разговаривали с Сэмом?

— Нет. Опять ругались с Сэмом.

Я кидаю сумку на пол и включаю компьютер.

— Рада снова увидеть мою физиономию?

Отпуск пошел Бладхаунду на пользу. У него заметно улучшился цвет лица, а на носу появились веснушки, которых не было уже давным-давно. От этого его темные и печальные глаза стали казаться не такими выпуклыми. Он выглядит бодрым и свежим.

— Ошибка. Я рада тебя видеть, но только со спины.

Он лишь вздыхает.

Когда-то мы с Бладхаундом были друзьями. Я находила его довольно милым, а легкий тик и необычные черты лица только добавляли очарования. Мы составляли нечто вроде союза четырех: Сэм и я, Бладхаунд и Спаниель… Ладно. Это не настоящее имя, но ее каштановые кудряшки ниспадали по обе стороны лица — точь-в-точь как уши у спаниеля. Они на пару могли бы взять приз-другой за чистоту породы на собачьей выставке…

Все это происходило давным-давно — еще до того, как я прознала о невесте. Но Бладхаунд-то был в курсе, так же как и половина моих коллег. И никто не счел нужным об этом упомянуть. Полтора года я считала своим возлюбленным человека, обрученного с другой женщиной. Нуда, он частенько ездил на Дальний Восток, но я-то думала, что у него там клиенты. И всерьез верила, что Чанг — это фамилия его сестры. Необычно, согласна. Но мне можно было повесить на уши любую лапшу. Впрочем, она со своей стороны полагала, что Трикси — имя его экономки.