Любопытная особенность нашей преступности. Очень часто она в точности копирует сюжеты кассовых боевиков гангстерских фильмов. Не обремененные избытком интеллекта парни, насмотревшись на подвиги суперменов, заимствуют у них способы мести врагам и обидчикам, выучивают наизусть монологи и, представляя себя на месте героев, постепенно превращаются в зомби, действуя в соответствии с виденным и слышанным на видеолентах. Порой даже кажется, что киллеры, бандиты, налетчики специально усложняют свою работу, будто стремясь сделать ее кинематографичной, зрительной, а не простой и надежной, как полет пули из ствола в цель. Вот несколько примеров.
У Центра международной торговли прогуливается молодая пара с колясочкой. Мимо выруливает со стоянки "Мерседес-600". Неожиданно "мать" наклоняется над младенцем и вытаскивает из люльки автомат с укороченным стволом. То же самое делает "отец".
Трещат очереди, лимузин теряет скорость и катится по инерции. Парочка, бросив оружие на месте, на ходу прыгает в кузов набирающего скорость грузовика. Ошарашенные охранники ЦМТ успевают заметить, что стрелявшая женщина вовсе не женщина, а переодетый парень… В Мытищах на проселке грузовик с крытым кузовом лихо обгоняет джип, в котором сидит местный авторитет Варнак. В темноте под тентом вспыхивают языки пламени - автоматные очереди прошивают тело жертвы… В Подольске перед идущим по улице коммерсантом останавливается "Волга". Крышка багажника откидывается, из него вылезает человек с пистолетом в руках. Гремят выстрелы…
Уверен, что жестокость, точнее ее "художественные" формы во многом объясняются избытком такого рода видеотриллеров. В Москве коммерсанты решили расправиться с неугодным партнером. Застрелили из пистолета "ТТ", расчленили труп электропилой, упаковали в коробки из-под чая, вывезли в лесной массив на улицу Вилиса Лациса. Но закопать останки в землю показалось слишком просто. Привезли металлическую ванну, врыли ее в землю, вытряхнули в емкость куски человека и стали заливать концентрированной азотной кислотой. Или другой схожий сюжет. Дагестанцы убили недруга. Ну, убили и убили. Показалось мало. Старший бригады отрезал ухо и пустил по кругу: "Целуйте по очереди, кровью будем повязаны".
Молодая девица, выполнявшая в банде роль "торпеды" - подсадной утки, простодушно призналась в разговоре со мной: "Мне хотелось быть героиней фильма "Никита". Я старалась…" Боевики кунцевской группировки захотели проучить должника, вывезли в лес, но просто убить - это же неинтересно! Сначала прострелили коленные суставы, затем отрезали нос, уши… Разумеется, цинизм и кровожадность всегда соседствовали с преступностью, но раньше они крайне редко становились самоцелью, доставляли явное удовольствие участникам насилия. Кстати, кунцевские убийцы, получив подъемные у босса, пошли расслабиться в баньку. Пригласили, как водится, девчонок, взяли спиртного и закуски, прихватили видеокамеры. Напоили хорошенько девиц, а потом сняли соответствующий фильм, без купюр - с крупными планами, комментариями и повторами. И здесь без видео не обошлись. Очень хотелось ощутить себя героями любимого вида искусства.
Кусок, которым можно подвавиться
Борьба за власть в группировках ведется постоянно. Даже сильный и умный лидер, заботящийся о братве и укрепляющий ее финансовое положение, не застрахован от завистливого дурака, только и ждущего ошибки босса. А уход вожака со сцены - гибель, тяжелое ранение, задержание милицией или просто вынужденный отъезд за границу - неизменно приводит к череде разборок внутри клана. И порой вчерашние приятели, страховавшие друг друга с риском для жизни, начинают взаимоуничтожение, словно давние лютые враги. Типичный пример - "война" на Юго-Западе столицы в Орехове.
Местная группировка объединила неплохих спортсменов, имевших разряды, а то и титулы в престижных соревнованиях борцов, боксеров, гандболистов. Возглавлял группу, получившую в оперативных разработках название "солнцевская бригада", малоизвестный в то время Сильвестр. Солнцевские добывали на хлеб с маслом довольно примитивным и малодоходным по нынешним временам делом - игрой в наперстки. Судимых среди них почти не было, исключая второго лидера Михайлова по кличке Михась, ездили они на потрепанном "Москвиче-412", с почтением здоровались с участковыми и не носили демонстративно на шеях золотые цепи с палец толщиной. Шел 1989 год…
Разгром группировки большого труда для оперативных служб не представлял (изнывающий от Нереализуемой мощи КГБ СССР, сравнительно низкий еще уровень бытовой преступности, жесткий контроль за соблюдением паспортного режима и систематический надзор над административными органами всесильного ЦК). Скоро уголовный розыск задержал Сильвестра, его правую руку Михася и других авторитетов. Довольно крепкая солнцевско-ореховская бригада удар выдержала, но временное отсутствие яркого лидера сказалось на внутренней дисциплине. Группировка разделилась сначала на ореховскую и солнцевскую, а затем стала дробиться дальше. Вчерашние приятели, решив, что они сами с головой, начали сколачивать собственные бригады. Каждый хотел быть личностью. Борцы-вольники Беззубкин и Тараскин, пятиборец Абрамов (которого называли Диспетчер), имевший титул чемпиона боксер Калистратов, не менее яркие и колоритные фигуры Леша Нанаец, Валера Мерин, Курбат, Леня Узбек, Антон, Эдик Холодильник, Володя Людоед, Дима Шарапов.
Менялась экономическая ситуация в стране, росли доходы предпринимателей новой водный делавших им крышу членов группировок. Интересы друзей не всегда совпадали, а противоречия выражались порой суммами с очень большим числом нулей. Так появились жертвы.
Бывший борец Александр Беззубкин, выделявшийся и претендовавший на роль лидера, погиб первым. Утром он сел в новенькие "Жигули", повернул ключ в замке зажигания и… Говорят, его голову нашли метрах в ста от взорвавшейся машины. Кстати, это был едва ли не первый случай уголовно-террористического акта в Москве. А позже начался обвал выстрелов и смертей. В октябре 1992 года за железнодорожной насыпью вблизи Нижнего Царицынского пруда прохожие наткнулись на трупы четверых молодых людей, расстрелянных из автоматического оружия. Все они имели отношение к ореховской группировке. Затеял стрельбу, по версии сотрудников МУРа, ореховский авторитет Диспетчер. Но и он прожил недолго. В феврале 1993 года Диспетчер, Пожарник и Черноухов сидели в служебном помещении кафе у метро "Каширская", когда в дверь ворвался хорошо известный им Шарапов с автоматом Калашникова в руках. Стоявший неподалеку официант оказался сообразительным и -подвижным - рухнул ничком за плиту и спас себе жизнь. В следующее мгновение Шарапов спустил курок. Диспетчер принял большую часть рожка и скончался на месте, Черноухов тоже, Пожарник умер по пути в больницу на тележке реанимобиля.
Но и Шарапов, естественно, не был заговоренным. Его пуля нашла позже. По стечению обстоятельств недалеко от станции метро "Каширская" в Нагатино. Стреляли из винтовки СВТ, как выяснилось позже, доставленной из Молдавии. К тому моменту уже погибли Тараскин (застрелен в Бутове на разборке), убит Валера Людоед, пять смертельных огнестрельных ранений в грудь получил ореховский авторитет Валера Мерин, застрелен на "стрелке" Эдик Холодильник. Они не раздумывая расправлялись друг с другом, обид не спускали, долгов не прощали. Словно соревновались: кто из них круче.
В мае 1993 года Калистрат и его приятель Шишкин приехали в Нагатино забирать отремонтированную машину. Слесарь Бакланов, из бригады Лени Узбека, ответил что-то Калистрату без должного уважения. Оскорбленный вытащил нож и ударил обидчика в грудь. Бакланов умер через час, истек кровью на операционном столе. А спустя три месяца в августе Узбек предпринял ответный ход. Трупы Калистрата и Шишкина (по выстрелу в грудь и за ухо) милиция нашла в Текстильщиках у ресторана "Берег". Но и Узбек не избежал той же участи. В октябре, когда он утром уезжал на "форде" от подруги, в него выпустили всю обойму из автомата Калашникова. Узбека хоронили в том же похоронном бюро "Ритуал", что и банкира Николая Лихачева. Стоимость услуг, даже по нижнему пределу, приближалась к 40 тысячам долларов. Вокруг очередной могилы парня из некогда дружной ореховской команды стояли пока еще друзья. Но, наверное, каждый из них хоть раз в течение многочасовой похоронной церемонии подумал: "А вдруг я следующий?"