Американцы, конечно же, предприняли меры по ограничению круга лиц, имеющих право знакомиться с дешифрованной перепиской японцев. Но оставалась еще одна существенная проблема: своевременность ознакомления с содержанием расшифрованных радиограмм тех лиц, кого это касалось. А то ведь что получалось: начальникам штабов родов войск, не говоря уже о военном министре и президенте, телеграммы доставлялись в разное время, и зачастую они не могли обсудить друг с другом содержащиеся в них сведения. Это, как мы увидим позже, также сыграло свою роль в трагедии Пёрл-Харбора.
К осени 1941 года сложилась обстановка, когда руководство страны чуть ли не ежедневно требовало информацию от дешифровальщиков. Именно эта информация заставила принять решение о создании командования вооруженными силами США на Дальнем Востоке. Оно было принято под влиянием телеграмм, в которых Германия в начале предлагала Японии напасть на английские колониальные владения в, и тем самым втянуть США в войну на Дальнем Востоке.
Японская агентура активизировала свою работу, в том числе и вербовку американских военнослужащих и моряков. ФБР разоблачило многих из них, в том числе капитана 3-го ранга Фарнсуорта, военно-морского писаря Томпсона и других. Среди японских агентов оказался и бывший камердинер Чарли Чаплина Коно. Именно он в марте 1941 завербовал известного американского артиста Мюзик-холла Али Блэйка. О вербовке Блэйк сразу же доложил в военно-морскую разведку и в дальнейшем действовал по ее указаниям. Он сказал Коно, что намерен вернуться в военно-морской флот, где когда-то служил. Коно горячо поддержал это намерение, особенно когда услышал, что Блэйк собирается идти служить на флагманский корабль «Пенсильвания», который находился на Гавайях и стоял в гавани Пёрл-Харбор. С того момента, когда Блэйк «согласился» работать на японцев, они не оставляли его без присмотра. Более того, к слежке присоединились и немцы. Его неотступно сопровождали и на пути в Гонолулу, и когда он прибыл туда. Там Блэйк «завербовал» своего друга Кемпбелла (тоже агента военно-морской разведки), и они стали поставлять японцам составленную разведкой дезинформацию.
В конце концов Блэйку удалось ускользнуть от наблюдавших за ним японцев и немцев (по данным военно-морской разведки, те хотели «убрать» его после выполнения задания). Удивительно, что японцев горячо интересовала пустяковая информация, точнее, дезинформация, которую передавал им Блэйк. Напрашивается вопрос: не было ли все это отвлекающим мероприятием японской разведки. В этом деле удивляло и другое: почему оно не было доведено до логического конца и не завершилось поимкой шпионов с поличным. Скорее всего сказались разобщенность и взаимная неприязнь сотрудников военно-морской разведки и ФБР.
Из всех дел о японском шпионаже, реализованных ФБР накануне и после 7 декабря 1941 года, можно сделать вывод, что была схвачена только вершина айсберга, составлявшего японскую разведывательную деятельность в США. Ведь ни ФБР, ни другим американским спецслужбам не удалось разоблачить даже тех, кого считают главными виновниками катастрофы, постигшей американский флот в Пёрл-Харборе. Это была семья немцев, работавшая на японскую и на германскую разведки и проживавшая Гавайских островах, точнее, в непосредственной близости от главной стоянки американского флота на Тихом океане. В предвоенные годы японская разведка испытывала большую нужду в «белых» шпионах, которых можно было бы внедрить в те страны, где азиаты могли вызвать подозрение.
15 августа 1935 года в Гонолулу высадилась семья доктора Бернарда Юлиуса Отто Куэна: сам доктор Куэн, его жена Фридель, их сынишка Ханс Иоахим и дочь фрау Куэн от первого брака, восемнадцатилетняя красавица Рут (сестра адъютанта доктора Геббельса, гитлеровского министра пропаганды). Она, собственно говоря, и была виновницей того, что Куэны оказались заброшенными в такую даль — жена Геббельса не потерпела присутствия в Берлине молодой и красивой любовницы своего любвеобильного супруга. По обоюдному согласию немецкой и японской разведок семья Куэнов отправилась выполнять задание фюрера и императора.
Доктор Куэн занимался этнографическими исследованиями, а Рут открыла в Пёрл-Харборе салон красоты для жен офицеров Тихоокеанского флота США. Как известно, подобные салоны — лучшее место для сбора сведений, интересующих разведку. В этой семейке шпионили все, даже подросший к 1941 году Ханс Иоахим, часто бывавший на кораблях и приносивший оттуда много интересной информации.
Рут Куэн изобрела систему сигнализации в японское консульство и на суда японского флота. 2 декабря 1941 года Рут и ее отец впервые опробовали новую систему. В этот день консул Окуда получил от них точную информацию о количестве, планах и расположении судов в гавани Пёрл-Харбор. На следующее утро генеральный консул, резидент японской разведки Нагоа Кита, по коротковолновому передатчику сообщил эту информацию в штаб-квартиру японской военно-морской разведки.
Теперь время исчислялось часами. Рут и Бернард Куэны знали точную дату нападения на Пёрл-Харбор. Судьба американского флота была в их руках.
Японский флот выступил из залива Танкан (Курильские острова) 26 ноября 1941 года и взял курс на Гавайи. Окончательное решение о начале войны на Тихом океане против США, Англии и Голландии было принято японскими правящими кругами 1 декабря 1941 года. 2 декабря японское главное командование отдало приказ военно-морскому флоту быть готовым атаковать Пёрл-Харбор.
3 декабря Армейская дешифровальная служба дешифровала телеграмму из Токио в адреса японских дипломатических и консульских представительств в Вашингтоне, Гонолулу, Лондоне, Маниле, Сингапуре и Гонконге. Им предписывалось приступить к уничтожению шифров, что было явным признаком: начало войны — дело ближайшего времени. Однако американское правительство не придало значения этому факту. Почему? Судить не нам.
Существуют самые разные версии причин неготовности США к войне, вплоть до того, что Рузвельт, мол, знал о планах японцев, но никак не реагировал на них: ему надо было «встряхнуть» американский народ, чтобы тот с энтузиазмом вступил в войну. (Кстати, события 11 сентября 2001 года подтвердили, что всплеск патриотизма у американцев возникает после позорных и обидных поражений.) Известно лишь, что американские военно-морские силы и армия не были готовы к отражению нападения на Гавайи: система воздушного оповещения армии не работала; ни армия, ни флот не вели постоянной разведки; зенитные и прибрежные батареи не были укомплектованы личным составом, и ни одна из них не была обеспечена боеприпасами.
В ночь на 7 декабря 1941 года радиостанция ВМС США перехватила шифротелеграмму, которая в течение 9 минут передавалась по дипломатической линии радиосвязи Токио — Вашингтон. Она предназначалась японскому посольству в США и была закодирована самым сложным «пурпурным» кодом.
К 5 часам утра по вашингтонскому времени, в воскресенье 7 декабря, американским криптографам удалось расшифровать телеграмму, которая гласила: "Послу следует вручить наш ответ правительству США (если возможно, государственному секретарю) в 01.00 (имелось в виду в 13 часов) 7 декабря по вашему времени". «Ответ», о котором говорилось в телеграмме, передавался из Токио в Вашингтон в течение предыдущих 18 часов, был на английском языке, и его последнее предложение звучало так: "Японское правительство должно с сожалением уведомить американское правительство, что ввиду позиции, занятой последним, правительство Японии не может не считать, что никакой возможности достигнуть соглашения путем переговоров не имеется".
К 9 часам утра «ответ» был полностью расшифрован и отпечатан в 14 экземплярах, что тоже заняло определенное время. Дополнительная же телеграмма (о времени вручения ноты с "ответом"), хотя и была зашифрована, но еще не была переведена.
В 9.30 утра специалист в области японского языка капитан-лейтенант Элвин Крамер, выехал в Белый дом к министру ВМС Ноксу, у которого на 10.00 была назначена встреча в здании госдепартамента с госсекретарем Хэллом и военным министром Стимпсоном для обсуждения состояния зашедших в тупик американо-японских переговоров. Но ни военным, ни дипломатам не было известно, когда японцы заявят об этом официально. Крамер передал лишь окончание ноты и вернулся на свое рабочее место, получил переведенный ответ дополнительной телеграммы и вновь помчался в госдепартамент.