Для осуществления политики геноцида были построены концлагеря смерти Освенцим, Майданек и другие, первоначально предназначенные для советских военнопленных, которых эсэсовская империя Гиммлера должна была сохранить как рабов. Но так как в Освенциме из первоначальных 10000 советских военнопленных в январе 1942 года содержалось лишь несколько сотен (остальные были зверски умерщвлены или умерли от голода); Гиммлер приказал депортировать в концлагерь 150000 немецких евреев. Методы уничтожения людей, применявшиеся при геноциде евреев, также были впервые опробованы на советских военнопленных. В начале сентября 1941 года заместитель коменданта лагеря Фрич опробовал отравляющее действие "Циклона Б" примерно на 600 пленных и 250 неработоспособных узниках лагеря. После уничтожения еще двух эшелонов советских пленных в Освенциме началось уничтожение газом евреев.
Адольф Эйхман был одним из идеологов "окончательного решения еврейского вопроса" и еще с 1934 года являлся экспертом по вопросам сионизма Главного имперского управления безопасности нацистской Германии. Он стал одним из инициаторов превращения лагеря Освенцим в место массового истребления людей. В 1944 году Эйхман на территории Венгрии возглавлял реализацию "окончательного решения". Тогда в Освенцим из Венгрии было направлено 437000 евреев.
После Второй мировой войны многие нацистские преступники понесли заслуженное наказание на Нюрнбергском и других процессах. Но некоторым преступникам, в том числе и Эйхману, удалось скрыться.
Союзники постепенно теряли интерес к преследованию фашистских преступников, а некоторых из них даже брали к себе на службу (например, генерала Хойзингера).
Охоту за палачами продолжило специальное еврейское формирование, получившее название «Ханокмин» — "Карающие ангелы". Его агентурная сеть была раскинута по всей Европе. Ею были выявлены, захвачены и казнены сотни нацистов, сотрудников СС, работавших в концлагерях. Однако Эйхману до поры до времени удавалось скрываться от "Ханокмина".
В 1957 году Л. Херман, слепой еврей, проживавший в Буэнос-Айресе, сообщил, что его дочь встречалась с молодым человеком по имени Николас Эйхман, который хвастался заслугами своего отца перед фашистской Германией. Спецслужба Израиля тотчас же взялась за проверку этого сообщения и установила, что молодой человек является сыном Адольфа Эйхмана, проживающего по адресу: Буэнос-Айрес, Оливос, улица Чакабуко, 4261.
Шеф израильской разведки «Моссад» Исер Харел, получив эту информацию, дал задание прежде всего перепроверить ее. Речь могла идти о простом совпадении — ведь настоящий Эйхман скрывался скорее всего под другим именем.
После доклада премьер-министру Бен-Гуриону было решено, что если этот человек действительно окажется разыскиваемым, то следует не просто ограничиться его ликвидацией, а доставить его в Израиль, где провести публичный суд по всем правилам судопроизводства.
Пока дело докладывалось и принималось решение, семья Эйхманов скрылась со своего места жительства, не оставив и следа.
В Аргентину был командирован офицер «Моссада» Эфраим Элром, по виду типичный немец, долгое время живший в Польше и Германии. Вся его семья была уничтожена в концлагере, и Элром имел личные счеты к Эйхману. Вместе с Элромом в Буэнос-Айрес отправились еще несколько агентов «Моссада». Они были снабжены всей необходимой информацией для идентификации Эйхмана: словесным портретом, описанием физических данных, особенностей походки. Знали все его семейные праздники — дни рождения его, жены, детей, день свадьбы и т. д. Отсутствовала лишь фотография военного времени: Эйхман не любил сниматься, а все наличные снимки постарался уничтожить.
Наконец, в декабре 1959 года Эйхмана отыскали. Он скрывался под именем разорившегося владельца прачечной Рикардо Клемента и жил с семьей на улице Гарибальди.
За домом установили круглосуточное наблюдение. Надо было получить доказательства того, что охота идет именно за тем человеком, который нужен.
И вот настал день, принесший эти доказательства. Вечером 21 марта 1960 года ничего не подозревающий Рикардо Клемент вышел из автобуса с большим букетом цветов и направился домой. Вскоре оттуда донесся веселый шум, свидетельствовавший о том, что начался какой-то семейный праздник. Сверившись с делом Эйхмана, агенты установили, что это был день его серебряной свадьбы. Сомнений не оставалось. Перед разведчиками был именно тот самый Адольф Эйхман, нацистский палач, которого они искали.
В тот же день в Буэнос-Айрес вылетел Исер Харел, чтобы лично принять участие в операции по захвату и доставке Эйхмана.
Был разработан подробный план. В операции принимали участие свыше 30 человек, из них 12 входили в группу захвата, остальные — в группу поддержки.
Подготовка велась очень тщательно. В одной из европейских стран было создано небольшое турагентство, которое снабдило участников операции необходимыми документами. Приготовили документы и транспортировку для Эйхмана.
Разведчики прибывали в Аргентину разными путями и из разных стран и жили на разных конспиративных квартирах. Для успеха постоянного наблюдения был арендован целый автомобильный парк легковых, грузовых и специальных машин.
Встал вопрос, как вывозить Эйхмана. Разработали два варианта. По первому намечалось использовать израильскую авиакомпанию «Эль-Аль», причем не обычный, рейсовый самолет, а тот, на котором должны были доставить официальную израильскую делегацию на празднование 150-й годовщины независимости Аргентины. По второму варианту — вывозить Эйхмана предполагалось на судне, но до Израиля плыть ему пришлось бы два месяца.
Конечно, предпочтительнее был первый вариант, но в случае провала он был чреват крупным дипломатическим скандалом, тем более что к делу приплели бы и израильскую делегацию, нарушающую суверенитет Аргентины, тем более в день праздника независимости! Да и правительство Аргентины не приветствовало бы действий спецгруппы разведки другого государства на своей территории. Но выхода не было. Всякое официальное обращение по поводу выдачи Эйхмана было обречено на отказ: ведь по аргентинским законам убежище иммигрантам из Европы предоставлялось без ограничений, вне зависимости от степени их вины и характера преступлений. Кроме того, политические силы, симпатизирующие нацистам, были в то время в Аргентине "в фаворе".
Операция началась 11 мая 1960 года. На улице Гарибальди в 19 часов 34 минуты на некотором удалении друг от друга остановились две машины: у них что-то случилось с мотором. В моторе одной копались двое, пассажир оставался на заднем сиденье. Водитель второй тоже никак не мог завести свою машину. Через 6 минут должен подойти автобус, на котором домой приедет Эйхман. Он выйдет из автобуса, и тогда…
Автобус прибыл точно по расписанию. Но Эйхман из него не вышел. Не было его и во втором, и в третьем автобусе…
Напряжение нарастало. Неужели провал? Если оставаться на месте, то можно вызвать подозрение у полиции… или автолюбитель предложит свою помощь в ремонте…
И все же решили ждать. Появился и остановился четвертый автобус. Из него вышел всего один пассажир. Это был Эйхман. Он не торопясь направился к дому. Сделал несколько шагов и… был схвачен двумя разведчиками. Прежде чем он успел закричать, его втиснули на заднее сиденье машины. Редкие прохожие так ничего и не поняли. Машины рванулись и помчались по улице.
Эйхмана доставили на конспиративную квартиру, где крепко привязали к кровати. Но прежде проверили, есть ли на плече личный номер и группа крови, которые имелись у каждого эсэсовца. Однако на плече у пленника был лишь небольшой шрам. Когда его спросили о происхождении шрама, он не стал запираться и сразу же признался, что он именно тот Адольф Эйхман, которого искали, и что от татуировки он избавился еще в 1945 году в американском пересыльном лагере. Пожилой, испуганный и растерянный человек совсем не походил на надменного офицера СС, который распоряжался жизнями сотен тысяч людей. Он давал ответы на все поставленные вопросы: "Номер моей карточки члена НСДАП был 889895. Мои номера в СС были 45326 и 63752. Мое имя Адольф Эйхман".