Он натянул комбинезон поверх одежды, надел тонкие нитяные перчатки, положил сумку на крышу и полез вниз. С помощью самохватов быстро спустился на уровень четвертого этажа, дотянулся рукой до оконной рамы. Перебрался на карниз и скользнул в форточку. В квартире прислушался, осторожно прошелся, держа руку на рукоятке ножа. Две комнаты, кухня. Обстановка самая заурядная, мебели лет тридцать. То ли Фюрер снимает квартиру с хозяйской обстановкой, то ли ему это все от родителей досталось. На кухне горы грязной посуды с остатками пищи, от мусорного ведра смердит, а отбросы валятся на пол через край. Под раковиной с полсотни пустых бутылок. Постель не прибрана, кругом разбросана одежда, потpепанные глянцевые журналы, видеокассеты. Короче - свинарник полный.

Славка вернулся к окну, через которое влез, открыл все шпингалеты и чуть двинул створки внутрь. Потом принялся методично обшаривать квартиру в поисках оружия и денег. Он считал, что ему положена финансовая компенсация. Денег нашлось немного - триста долларов да рублей тысячи полторы. Видно, легкие деньги как приходят, так и уходят - моментом. Еще нашел мешок водки. Мешок был джутовый, в каких обычно картошку возят. Только наполнен оказался бутылками с водкой. Штук шестьдесят, не меньше, натолкано.

Хозяин явился в половине третьего. Первым делом врубил магнитофон чуть не на полную громкость, принялся греметь на кухне, очевидно, безуспешно пытался найти чистую тарелку или стакан. Славка лежал под кроватью в спальне, сжимал нож и выжидал подходящий момент. Хозяин, похоже, в койку не спешил, поперся в ванную, там зашумела вода. Бригадир принимал душ. Славка выбрался из-под койки и тихонько пробежал в большую комнату. На диване валялась одежда. Быстро обшарил карманы. Документы: паспорт, водительские права, техпаспорт на машину. Семьсот рублей денег, нож с выскакивающим лезвием. На столе открытая бутылка пива, стакан с ободком подсохшей пены, кусок сыра на смятой бумаге, батон, картонная коробочка сметаны.

Шум водяных струй прекратился. Славка отбежал в прихожую, затаился. Из ванной вышел Фюрер, голый до пояса, в пузырящихся спортивных штанах, с полотенцем на шее. Славка из темноты видел его влажную, в мелких капельках, загорелую спину. Он бесшумно подскочил к Фюреру сзади и словно обнял обеими руками. Только одна рука сунула под распаренный подбородок ледяное лезвие ножа, а вторая скрутила концы полотенца.

- Стоять! - прикрикнул Славка. Магнитофон орал так громко, что и ему пришлось кричать.

Фюрер замер, а только что вытеpтое его лицо снова сделался влажным, водяная струйка сбежала между лопаток.

- Резких движений не делай, а то сразу прикончу, - честно предупредил Славка и предложил: - А сейчас ответь на один вопрос: как могла сгореть женщина?

- Какая женщина? Ты кто воще? Чего наезжаешь?

- А ты вспомни, - Славка плоскостью лезвия задрал рэкетиру подбородок. - Вспомни, как меня отделали, а потом в больницу увезли. Проясняется в башке?

- Извини, братан, - просипел Фюрер, ему трудно было говорить с задранной головой, - не по делу наехали. Извини, если хочешь, поставим на разбор у старшего, все по понятиям разведем. Или так по деньгам договоримся.

- Расскажи, как женщину сжег, падаль, - Славка почувствовал, что приходит в ярость.

- Да я вообще в стороне стоял, даже не видел ничего, - сипел Фюрер. Это Белый жег, с него и спрашивай.

- С него тоже спрошу, не переживай. Как он её жег, все выкладывай.

- Принес бензин в полиэтиленовом мешке, облил и поджег. Потом сел в машину и уехал, даже слова не сказал.

- За что он так? А она что же не убежала? Кто-то держал? - Славка завелся, его затрясло.

- Да она сама начала, - Фюрер почувствовал опасность, заторопился, кому-то, Фредику, кажется, по голове бутылкой съездила. Он её ударил, она и упала. А потом Белый прибежал с бензином. Я-то вообще метров за десять был, даже слов никаких не слышал.

- Где этот Белый живет? - Славка наматывал на руку полотенце, сжимая им горло рэкетира.

- Не знаю, честно, вот те крест, - бандит закашлялся. - Отпусти горло, не могу так. - Славка чуть ослабил полотенечную удавку. - Он на новую хату переехал, ближе к киоскам. Его на другой день после того куда-то на киоски двинули. Я могу узнать, потом скажу.

- Да ты что, милый, совсем с головой не дружишь? - усмехнулся Славка. - Как же я тебя отпущу? Ты же меня сам искать начнешь. С Белым, Черным, Серым и прочей буро-малиновой сволочью. Нет, тебя отпускать никак нельзя.

- Ну побей меня, если хочешь, только не убивай. Я же тебя тогда в больницу отвез. Мог на улице бросить, а отвез, - Фюрер испугался зловещих Славкиных слов. - Все можешь забирать: видак, аппаратуру, шмотки. Я тебе потом ещё денег дам. Слышь, братан, не надо, мне всего-то девятнадцать лет. Не бери греха на душу.

- Да какой же это грех - такую паскуду прикончить? - удивился Славка. - Это, наоборот, богоугодное дело. Но ты прав, паразит, меня ты не убивал. Даже водкой угостил от всей души. Теперь мой черед угощать. Прошу к столу. Скоро в армию тебе идти, наверное, а там с выпивкой туго.

- Мне нельзя в армию, - засипел Фюрер, - по здоровью нельзя. У меня сердце больное. Военный билет могу показать, там написано, что не годен.

- Вот как? - удивился Славка. - Значит, Родину защищать ты не годен, работать тоже. Можешь только кровь людскую сосать да деньги тянуть. Остальная твоя банда тоже, небось, сплошные инвалиды?

- Откуда я знаю. Каждый сам выкручивается.

Славка повел бандита в комнату, поставил на колени возле стола. Завернул концы полотенца назад, за спину, намотал на руку, посадил, так сказать, на короткий поводок. Перехватил нож в зубы, поставил на стол бутылку водки, взятой из мешка, срезал пробку. Словно официант в белых нитяных перчатках. Резкий запах самопальной таракановки наполнил комнату.

- Угощайся, дорогой, долг платежом красен, - толкнул в спину, похлопал по щеке плоскостью лезвия. - Наливай, закусывай, не стесняйся. Будешь плохо пить, сам в глотку волью.

Фюрер плеснул в стакан сантиметра на три.

- Э-э, нет, так дело не пойдет. Ты что, не уважаешь? Лей полней! А то я твоей кровью долью до верха. Веришь?

Рэкетир бухнул граммов двести, но снова взмолился: