В Ясной Поляне немцы хотели уничтожить наши "знаки величия", и для этого надругались над могилой Толстого. Но Толстой по-прежнему велик, и ничтожен презренный Гитлер...

Нельзя уничтожить "знаки величия русского государства" - они в сердцах каждого русского. Они неистребимы и в захваченных немцами городах. О славе прошлого, о вольности, о высоком искусстве говорят камни Новгорода. О великой борьбе русского народа шумит скованная льдом Березина. Партизаны в русских лесах - это "знаки величия". И спокойные лица русских героев, которых немцы ведут на виселицу, - это тоже священные "знаки величия русского государства".

Они хотят, чтобы русские перестали быть русскими - мыши пусть изгрызут Арарат! Из кровавой метели Россия выйдет с высоко поднятой головой - еще выше, еще прекрасней.

"Знаки величия"? Русский язык. Не тот, на котором пишут свои приказы полуумные немцы, нет. Тот, на котором писал бессмертный Пушкин.

"Знаки величия"? Память. Русские люди в захваченных немцами городах помнят и ждут. Трудно было ждать в октябре. Легче ждать в феврале: громко гремят орудия, тихо скрипят лыжи - это Красная Армия идет на запад".

Март

Одним из главных событий истекшей недели продолжает оставаться сражение в районе Старой Руссы. Идет, как стали говорить, "добивание" группировки врага. Нелегкая это была задача: расчленять и уничтожать ее. Достаточно прочитать новые сообщения наших спецкоров, чтобы в этом убедиться. Викентий Дерман в корреспонденции "Ночной удар по фашистам в районе Старой Руссы" рассказывает, сколько сил и тактического искусства пришлось приложить для того, чтобы овладеть только одним укрепленным узлом противника. Неоднократные дневные атаки не приносили успеха. Лишь хорошо подготовленной ночной операцией, длившейся до самого утра, удалось сломить сопротивление врага.

Освобождаются новые и новые села и деревни, идет перемалывание техники и живой силы немцев. Вот что, например, рассказывается в статье "Судьба одной немецкой дивизии "весеннего резерва". Речь в ней о 5-й пехотной дивизии. Первый раз ее разгромили в августе 1941 года под Смоленском, где она потеряла почти две трети своего состава. Второй раз - в октябре на полях Московской битвы. Ее отправили для переформирования во Францию и срочно перебросили под Старую Руссу на помощь 16-й армии. И здесь ее тоже изрядно потрепали.

Но и нам это стоило немалых жертв. Каких-либо цифр наших потерь в газете нет, но достаточно прочитать корреспонденцию Е. Чернова из 11-го гвардейского артиллерийского полка, чтобы понять это: "...У нас три орудия получили повреждения... Начался неравный бой одного орудия против целой батареи. Вскоре разрывом снаряда был убит наводчик Черенков... Через несколько минут выбыли из строя еще два красноармейца. Месронян с оставшимися двумя бойцами отнес раненых в укрытие и снова открыл огонь..."

В репортаже о действиях вражеской авиации говорится, что немецкое командование бросает в бой большое количество самолетов. Транспортная авиация фашистов пытается снабдить окруженные части боеприпасами и продовольствием. Все верно. Но вот следовавшая за этим уверенная фраза: "Но и это не помогает немцам" вряд ли соответствовала действительности. Мы недооценили возможности немецкой авиации. Да и не только мы: в первую очередь фронтовое командование и Генштаб. Позже это стало ясно...

* * *

На первой полосе, там, где публикуется лишь краткая информация о событиях текущего дня, напечатана большая - на две колонки - корреспонденция "Как был взят город Юхнов". Исключение сделано сознательно. Уже много дней не было сообщений с Западного фронта об освобождении городов. Юхнов сам по себе городок небольшой, но, как известно, на войне свои измерения. Оперативное значение населенного пункта не всегда определяется его размером. Юхнов был у немцев одним из сильных и важных узлов обороны. После падения Калуги они создали линию обороны именно на юхновском рубеже. О боях на этих рубежах и рассказывает наш спецкор.

Надо признать, что не все было в этой корреспонденции договорено до конца, не сказано, что первая попытка в феврале прорвать оборону противника потерпела неудачу. Лишь в мартовские дни нашим войскам удалось разгромить юхновскую группировку врага, освободить город. Не смогли мы по вполне понятным причинам сказать и о том, что выполнить полностью задачу, поставленную войскам, - соединиться с частями, действовавшими южнее и восточнее Вязьмы, - не удалось.

Кстати отмечу, что Юхнов был последним городом, освобожденным войсками Западного фронта во время зимнего и весеннего наступления.

* * *

Я рассказывал о крестьянине Иване Петровиче Иванове из деревни Лишняги, повторившем подвиг Ивана Сусанина. А вот сегодня напечатан очерк нашего корреспондента по Южному фронту Лильина "Бомбардир-наводчик русской армии" о таком же старике, чей подвиг необычен и удивителен даже для столь щедрой на невероятное этой войны.

Один из полков Южного фронта ворвался в село и завязал бой на его окраине. Немцы ответили контратакой. Появились танки противника. Они шли но улице, где стоял дом местного крестьянина Семена Ильича Беличенко, артиллериста русско-японской и первой мировой войн. Натиск врага сдерживала наша рота. Ее прикрывала полковая батарея. Старик увидел, что орудийный расчет под обстрелом вражеских минометов поредел, кинулся к лейтенанту, командовавшему батареей, отрапортовал:

- Бомбардир-наводчик русской армии Семен Беличенко. Дозвольте послужить.

- Помогай, если можешь.

Семен Ильич стал подтаскивать снаряды.

Когда убило наводчика. Беличенко стал на его место. В конце улицы появились танки. Они шли гуськом. Беличенко навел орудие и выстрелил. То ли не подвел наметанный глаз, то ли просто удача выпала на его долю, но передний танк он подбил.

На другой день бой возобновился. Но не пришлось больше Семену Ильичу стоять возле пушки. Его ранило немецким снарядом. Беличенко отправили в медсанбат. Через несколько дней в полк передали по телеграфу приказ Военного совета фронта: "Объявите колхознику Семену Ильичу Беличенко, что за проявленную доблесть в бою он награжден орденом Красного Знамени". Приказ уже не застал в живых героя.

Это было более сорока лет назад. Увы, в очерке по понятным причинам не было указано название села и района. А ныне я отыскал в Центральном архиве Министерства обороны наградной лист и приказ командующего фронтом Р. Я. Малиновского о награждении Беличенко боевым орденом. Узнал, что сражался он в рядах 206-го полка 99-й стрелковой дивизии. Узнал и название села, откуда родом Беличенко и где был тот самый бой. Это Никифоровка Артемовского района Донецкой области. Написал в местную школу, где, полагал, как и во многих школах, должны быть следопыты. И вскоре получил ответ. Правда, скуповатый, как бы анкетные данные, но спасибо и за это.

Беличенко родился в семье крестьянина-бедняка. Пять лет прослужил в старой армии артиллеристом. После демобилизации работал путевым сторожем на железной дороге и был уволен за укрытие революционера, бежавшего из ссылки. А затем - действующая армия, русско-японская война. Там, под Мукденом, его батарея, в живых из которой остались три солдата, мужественно сражалась с японцами: сам Беличенко был ранен, награжден Георгиевским крестом. В первую мировую тоже служил в артиллерии. После войны вернулся в село, работал в сельском хозяйстве. Первым в деревне вступил в колхоз, где и трудился до конца своей жизни.

У Семена Ильича было семь сыновей и дочь. Три сына - участники гражданской войны: четверо ушли на фронт Великой Отечественной войны. Один сын не вернулся с гражданской, двое погибли в Отечественную войну...

Заслуживают внимания такие строки из наградного листа С. И. Беличенко: "Когда танки врага усилили нажим на наши боевые порядки и усилился минометный огонь и автоматный огонь, бойцы поколебались и дрогнули, тов. Беличонко... выкатил пушку на открытую огневую позицию, сам подкатывал снаряды, стрелял из орудия и корректировал огонь..."