«Подбивка», она же «подбой»
Плохая торговля в середине дня, но не у всех. В угловой палатке постоянно берут, который день уже. Или «подбивку» поставили? Надо поинтересоваться, на нашем ряду «подбивка» дело редкое, вот на Южном Ядре…
— Вася, давай, Вася! «Эм», «Эль», «Икс-эль» — всех по упаковке давай! — энергично и излишне громко кричит крупная, грудастая тетка — яркая блондинка, поскольку все лужниковские цыганки теперь яркие блондинки.
— Люда, держи, Люда! — кричит в ответ ей с крыши грузовика-фургона Вася, и вниз летят три упаковки с кофтами. Люда ловко подхватывает их и передает покупательнице из небольшой очереди.
— Смотрите, женщина, качество какое! У нас брака не бывает, товар фабричный!
— Я знаю, я у вас уже брала! — довольно-таки потасканного вида девица с мелкими чертами лица не глядя убирает кофты в большую грязную китайскую сумку, с которыми болтаются по Лужникам многие оптовицы, и передает Люде деньги, а затем с деловым видом переходит к другому грузовику.
— Все размеры по две штуки давай, Вася!
— Люда, держи, Люда!
Люда держит, болтает, продает, и еще одна покупательница в сером плаще укладывает товар в сумку.
— Хороший товар, хороший! — одобрительно галдит остаток очереди. — И все размеры есть!
— Все размеры есть, девочки, берите! Торгуем от фирмы «Эрлан» без наценки, производство Венгрия! — горластая Люда, пересчитав очередную пачку денег, прячет ее в карман. — Вам сколько, женщина? Вася, давай!
Бойко идет торговля, ничего не скажешь. Но только что это? Как же? Почему девица с мелкими чертами лица и женщина в сером плаще вновь стоят в хвосте очереди и нахваливают товар друг другу и всем кому ни попадя? Еще одна подходит, она же только что покупала?
Это называется «подбивка», или, иначе, «подбой». Почти все покупатели в такой очереди — «подставные», то есть специально нанятые продавцом за сравнительно небольшие деньги (семьдесят-девяносто рублей в день) для имитации спроса на его совершенно неходовой, а часто и сплошь бракованный товар. Неопытный оптовик иди другой покупатель, блуждая в орущей, галдящей лужниковской толчее, теряет ориентацию среди огромного разнообразия товаров и невольно начинает смотреть, что покупают другие.
«Другие-то не такие дураки, как я, небось разбираются. Вон как хватают!» — И становится в очередь. Наслушавшись в очереди разного вранья о небывалых достоинствах «венгерских» кофт и советов «брать побольше», такой горе-оптовик может вложить в эти кофты крупную сумму, а то и все свои деньги.
— Вася, давай! — В голосе Люды появляются новые интонации — Всех по пять давай, Вася! Понял?
— Понял! — Вася достает из лежащего на крыше огромного мешка пятнадцать пакетов с кофтами (а все они только одного размера), из кармана три пакетика с наклейками — обозначениями размера изделия, делает из одного размера разные, и…
— Люда, держи, Люда!
И вскоре незадачливый оптовик отчаливает с полной сумкой «венгерских» кофт «разных» размеров. Пяток-другой таких оптовиков в день плюс еще кое-что по мелочи, и, глядишь, мертвый, совершенно неходовой товар продан. А поскольку был взят за копейки, то и «подбивка» окупилась, и прибыль есть. А без «подбивки» бы нипочем не продать.
Подбивщицы — народ сбродный. Здесь и безработные москвички, и российские провинциалки, и приезжие с Украины — хохлушки и русские. Те, кто пытается прокормиться в Лужниках, но не смог устроиться на более престижное место продавца или заняться каким-либо самостоятельным промыслом. Да и на «подбивку» не всякого-всякую возьмут, надо иметь мало-мальски приличный вид, а то кто же поверит, что драный, грязный доходяга — оптовый покупатель? Нужно быть хоть немного знакомым с хозяином товара или иметь какую-то протекцию, ведь «подбивке» выдают на руки деньги — для показушной оплаты товара, выдают и сам товар. Вдруг начнет приворовывать, а то и вовсе сбежит?
— Люда, я не брала! — занудливо-жалобный, с варварскими интонациями голос из-за грузовика несколько перекрывает рыночный шум, и слышится звонкая «плюха».
— Я не бра-а-ла, Лю-юда!
— Еще одной кофты не хватит — пиз…ц тебе! — Люда быстро выбирается из-за грузовика и идет на «рабочее место». Вслед за ней понуро плетется обладательница большой грязной сумки и мелких черт лица. Процесс вновь идет по кругу: подбивщица опять стоит в очереди, заказывает товар, рассматривает его, выражает свое одобрение, убирает покупки в сумку, платит деньги, отходит, болтается где-то пять-десять минут, затем подходит к грузовику с другой стороны. Заметив ее сверху, Вася бросает вниз веревку с крючком, к которому подбивщица цепляет свою сумку. Вытянув сумку наверх и вытащив кофты, Вася швыряет ее обратно, и все повторяется.
«Подбивка» — заурядная работа, а работать можно по-разному. Большинство подбивщиц замотанные, уставшие от жизни люди, добывающие свой кусок хлеба. Многие и выпивают. Им все обрыдло: и товар, и хозяин, и «подбивка», да и сама жизнь. Они тянут свою лямку, по возможности халтуря, по возможности воруя, и день за днем отбывают свой номер. А что впереди? Ничего.
Вместе с тем некоторые, особенно молодые, подбивщицы находят в такой работе чуть ли не удовольствие, по крайней мере сначала. Действуют активно, с задором, по мере сил проявляют артистические способности. Что движет ими? Сознание своей причастности к тайному (ну хоть от кого-то!) делу? Сидящее в глубине подленькой душонки желание облапошить дурака? Юркость характера, нерастраченная, ищущая себе применения энергия молодости? Чисто «карьерные» соображения — дескать, буду стараться, не буду воровать, может, продавцом возьмут — подъем как-никак? Не знаю. Во всяком случае, такие шустрые подбивщицы и впрямь ценятся больше, оно и понятно. Некоторые из них, завоевав доверие хозяев, и впрямь «становятся на кассу», то есть продавцами, что является по местным меркам существенным продвижением.
«Подбивка» может существовать не только на бросовый, бракованный или мертво-неходовой товар, но и на вполне приличный, качественный, который хозяину по тем или иным причинам надо сбыть побыстрее. Организовав «подбивку», хозяин за две недели продаст то, что без нее продавал бы месяц. А время — деньги. Торговое место в Лужзоне стоит очень дорого.
Обычная, рядовая «подбивка» состоит из трех-пяти человек, но в исключительных случаях число участников может составлять тридцать-сорок и даже больше. Однажды к одной из торговых палаток в секторе «С-3» выстроилась огромная очередь — человек пятьдесят. В продаже обычные, ничем не выдающиеся свитера, а люди из-за них — чуть не в драку. И так день, другой, третий. Что за чудо? Окрестные торгаши судили, рядили, но разоблачить «подбивку» не смогли: уж больно масштабы небывалые! К тому же к палатке новые мешки с товаром подкатывают настоящие лужниковские носильщики, а из покупателей никто назад сумки с товаром не сует. Нет признаков «подбивки»!
Торгаши — народ завистливый. Если у соседа товар хорошо идет — это нож вострый! В лепешку расшибусь, а достану такой же товар, тоже наварю деньжонок! Стали окрестные торгаши вынюхивать, где те свитера взяты и почем, и правдами-неправдами узнали, что взяты они на Черкизовском рынке, в таком-то контейнере. И совсем недорого, да вот беда: продают там только большим оптом, надо минимум на пятьдесят тысяч долларов брать, а то и разговора нет.
Делать нечего, «жаба душит», скинулись торгаши, другой и третий, призаняли еще денег и выложили на Черкизовском пятьдесят тысяч. И стало у них не то что свитеров, а мешков со свитерами много-много. А каждый мешок, считай, чистое золото.
Только смотрят: на следующее утро нет той великой очереди, как ветром сдуло, и продавцов вчерашних удачливых нет. Екнуло сердце, но стали те свитера продавать, и за день с трех мест три свитера продали. Все поняли торгаши, да только поезд ушел. Организовали было свою «подбивку», но толку мало. И нет теперь в Луже тех торгашей, другого и третьего, они от кредиторов прячутся. А свитера, небось, есть, так и лежат в мешках, если не сожгли их торгаши со злости.