Теперь-то я, разумеется, изменил свое мнение.
Все ящики стола были выдвинуты. Картотека вывалена на пол. Книги сброшены с книжных полок и в беспорядке громоздились по всему кабинету. Лампа опрокинута на бок. Обивка кресла вспорота, и горсти опилок, словно горы мыльной пены, щедро украшали раскиданные вещи, довершая разгром.
Громилы не пощадили даже маленькую ванную комнатку рядом с кабинетом. Крышку бачка сняли и поставили у стены, а содержимое полок словно взрывом разметало. Хотя ничего, конечно, не похитили.
Это было мало похоже на ограбление. Скорее, на поспешные поиски чего-то определенного. И нетрудно догадаться, чего именно.
Кассеты Филлис.
Глава 13
Я позвонил Верджилу и доложил о том, что мой офис подвергся нападению. Ответ шерифа был полон сочувствия, как и полагается, если имеешь дело с близким человеком.
— И с чего это ты взял? — саркастически спросил шериф.
— Верджил, — сказал я немного обиженно. — Признаю, порой в моем кабинете бывает беспорядок, но сейчас здесь все разворочено, книги все до единой на полу, и вообще…
В ответ Верджил весело хрюкнул. Но все же согласился заскочить и снять отпечатки пальцев.
Ага, заскочил. Он явился примерно через час в сопровождении того же парня из криминалистической лаборатории, которого я видел в доме Филлис.
Весь этот час я старался ни к чему не притрагиваться. А потому просто стоял, как пень, посреди комнаты и глазел на дикий бардак. Наконец я притомился, и поняв, что шериф не торопится, побрел вниз.
Ни Элмо, ни посетители аптеки не видели, чтобы кто-нибудь поднимался в мой кабинет. И никакого шума не слышали. Все лишь недоуменно пожимали плечами. И только Мельба, прихлопнув рыболовный бант на голове, объявила:
— Ой, Хаскелл, кажется, я слышала, как кто-то поднимается по вашей лестнице!
Мельба была жутко довольна собой. Однако почему-то ей не пришло в голову пойти и посмотреть, кто это.
— Теперь припоминаю, что шаги на лестнице сильно отличались от ваших, — задумчиво произнесла верная секретарша, поддергивая дымчатый рукав прозрачного платья. — Тот человек шел гораздо медленнее. Ну надо же, значит, он крался наверх, чтобы распотрошить ваш офис!
Я молча смотрел на нее. Ну, спасибо, Мельба, за помощь.
Из Элмо тоже вышел отличный помощник — братец не упустил случая напомнить, что я избрал слишком опасную профессию.
— Попомни мои слова, — он беспокойно почесал лысину. — Прибьют тебя, этим все и кончится!
А затем разразился краткой, но пылкой речью о полном чудес мире аптечного бизнеса. Я кивал, делая вид, что внимаю, ибо не хотел оскорблять родственника в лучших чувствах. Элмо был без ума от своего дела, но честно говоря, если бы мне пришлось выбирать между аптечным бизнесом и сырой могилой, то пусть уж меня лучше прибьют, как выразился братец.
Когда с рекламными речами было покончено, я вышел на улицу и поспешил на другую сторону, чтобы расспросить старичков — завсегдатаев скамеек. В отличие от посетителей аптеки, стариканы прекрасно помнили, что кто-то поднимался ко мне по лестнице.
Один из них, достопочтенный джентльмен лет восьмидесяти в зеленом рабочем комбинезоне, — морщин на лице у него было больше, чем линий в автомобильнои атласе, — был уверен, что взломщиком была дама. «Молоденькая курочка» — так он выразился. При этих словах обнаружилось, что у Атласа осталось всего три зуба. Два сверху, один снизу. Это никак не способствовало хорошей артикуляции.
Второй старичок — в линялых рабочих штанах и пожелтевшей майке, некогда белой — далеко обогнал Атласа в области зубных достижений. Рабочие Штаны был счастливым обладателем целых восьми зубов, трех сверху и пяти снизу. Этот внушительный комплект я заметил, когда он заквохтал, потешаясь над словами приятеля.
— Пффе! — воскликнул Рабочие Штаны. — Вовсе и не девица это была, а парнишка, светловолосый такой. — Слово «это» он произносил с буквой «х» впереди: «хэто». — Мои глаза не врут. Хэто был светловолосый парень.
Ага! По описанию смахивает на Уинзло. Может, он сказался сегодня больным как раз для того, чтобы навестить мой офис.
Рабочие Штаны поскреб седую щетину на подбородке и, щуря водянистые глаза, покосился в сторону моей конторы.
— А может, и черная у него была голова-то, — задумчиво протянул он.
Я молчал, пытаясь представить мужика с отвратительной черной головой. Потом, правда, сообразил, что Рабочие Штаны говорит о цвете волос. Если так, то речь идет о Бойде. Правда, у меня возникли большие сомнения: неужто можно перепутать блондина с брюнетом? Как, впрочем, и женщину с мужчиной?
Но оказалось можно, раз оба старичка умудрились это сделать. Рабочие Штаны ещё немного поскреб подбородок и добавил:
— Да, или черный, или белый. — Потом глубоко вздохнул и спросил у приятеля: — А может, рыжий?
Так! Теперь он, видимо, перепутал грабителя со мной.
Словом, они так и не пришли к окончательному выводу, кого видели у моих дверей. Оба, однако, сошлись на едином мнении: что у аптеки слишком густая тень.
— Ни черта не видно! — прошамкали они в один голос.
Напротив аптеки растет одно-единственное дерево, и тень его не дотягивается до входа в мою контору. Я кивнул и поблагодарил старичков за помощь. И тут же пожалел о содеянном. Они наградили меня широченными улыбками. Я неуверенно улыбнулся в ответ и пошел к себе.
Да, опрос свидетелей был на удивление результативным.
А через каких-то пятнадцать минут появился и Верджил.
Он вошел в кабинет, поправил ремень и угрюмо огляделся.
— Ну, что ж… Особых изменений я тут не вижу.
Море сочувствия!
Пока криминалист посыпал комнату порошком для снятия отпечатков, Верджил поведал (в качестве светской беседы), что, по словам следователя, смерть Филлис произошла между часом и тремя дня, и наступила в результате выстрелов из пистолета 38 калибра. Еще он сказал, что проверил версию Орвала насчет того, что его партнерша — та самая Фло.
— Я прослушал пленку целиком, и Орвал действительно произносит её имя несколько раз.
Это прозвучали так, будто к голове Верджила приставили ружье, чтобы заставить слушать кассету. Шериф отчаянно покраснел. Наверное, из-за того, что вынужден был совершить позорный поступок. Ну, меня на мякине не проведешь. Я не сомневался, что старина Верджил прослушал запись далеко не один раз. Черт возьми, да он наверняка может на память её продекламировать, дословно. Со всеми вздохами и хихиканьем в нужных местах.
Верджил сказал, что Орвал произносил имя Фло в основном к концу пленки, когда они немного поспорили насчет того, сколько Орвал, по мнению Фло, должен ей за хихиканье и некоторые другие таланты. Столковались на 150 долларах. Да, профессиональное хихиканье нынче дорогого стоит.
Я не мог избавиться от мысли о пустых вешалках в гардеробе бедняги Филлис.
Верджил рассказывал о споре Орвала и Фло совершенно беспристрастно. Словно мы вели разговор о погоде. Но когда речь зашла о взломе в моем кабинете, тон его переменился.
— Похоже, как будто что-то искали, правда? — заметил шериф. К уголкам его губ от носа пролегли два глубоких каньона.
Не было смысла отрицать. Я пожал плечами.
— И впрямь, похоже.
Верджил подступил ко мне вплотную и спросил почти шепотом, хотя криминалист в эту минуту находился в ванной комнате и слышать нас не мог. Либо бедный парень все ещё возился со своим порошком, либо его тошнило от вида царящего вокруг бардака.
— Знаешь, Хаскелл, — прошипел Верджил, — я бы страшно расстроился, если бы узнал, что мальчонка Уилла что-то от меня скрывает.
Уилл — мой отец. Я, по-моему, уже рассказывал, что он умер почти девять лет назад, и что они с шерифом были закадычными друзьями. Раз Верджил выудил на свет божий имя моего родителя, значит он решил, что настало время пустить в ход тяжелую артиллерию. Я вздохнул.
— Верджил, ну нет у меня этих кассет. Честное слово.