- Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, - сказал худой парень с желтоватым лицом, берясь за перо и придвигая к себе чистый лист бумаги. Ты напрасно вернулся в наш город, приятель...

- Я - вернулся?!

Резкий удар в спину прервал возражение О'Лири. Стражники схватили его под руки, толкнули в дверь из металлических прутьев и потащили по темному коридору, в конце которого ступеньки вели в зловонное подземелье.

- Я не пойду, - запротестовал Лафайет, изо всех сил упираясь ногами в пол. - Вы не можете оставить меня здесь.

- Еще как можем, - отозвался Йоквелл. - До встречи, приятель!

Получив пинок в зад, Лафайет кубарем скатился по ступенькам и очутился на полу подземелья с низким потолком, освещенного одной-единственной сальной свечой. Сквозь прутья решеток камер на Лафайета глядели, ухмыляясь, заросшие, утратившие человеческий облик заключенные. У стены на треногом табурете сидел здоровенный широкоплечий детина и подрезал ногти длинным охотничьим ножом.

- Добро пожаловать в нашу компанию, - проговорил тюремщик голосом, напоминающим скрежет мясорубки, перемалывающей хрящи. - Тебе повезло, у нас как раз оказалось свободное местечко.

Лафайет вскочил на ноги и бросился к лестнице. Железная решетка с грохотом опустилась перед самым его носом.

- Еще чуть-чуть, и мне пришлось бы сгребать с пола твои мозги, заметил тюремщик.

- Что все это значит? - спросил Лафайет прерывающимся голосом.

- Спокойней, - сказал охранник. - Это значит, что ты снова в каталажке, и на этот раз тебе не удастся от меня ускользнуть.

- Я требую адвоката. Я не знаю, в чем меня обвиняют, но я ни в чем не виноват!

- Неужели? Ты никогда никого не бил по голове? - Тюремщик поднял брови в притворном изумлении.

- Ну, что касается этого...

- И никого не убивал?

- Я не хотел. Дело в том, что...

- Никогда не пытался ничего украсть?

- Я все объясню, - завопил Лафайет.

- Не стоит, - зевнул тюремщик, перебирая связку ключей. - Суд уже был, и ты признан виновным по всем пунктам обвинения. Лучше успокойся и постарайся уснуть, чтобы завтра быть в форме.

- Завтра? А что будет завтра?

- Да ничего особенного, - тюремщик схватил Лафайета за ворот истрепанного лилового камзола и втолкнул в камеру. - Завтра кое-кому отрубят голову. И этот кто-то - ты.

Лафайет скорчился на полу, стараясь не обращать внимания на ноющую боль от ушибов, укусы насекомых, кишащих в камере, мышей, которые пробегали по ногам, зловоние и громкий, свистящий храп других заключенных. Он старался, но без особого успеха, не думать о неприятном событии, которое должно было произойти на следующее утро.

- Бедняжка Свайнхильд, - прошептал он, уткнувшись в колени. - Она решит, что я сбежал и бросил ее. Несчастная! Одна в этом убогом подобии средневекового города, без денег, без друзей, без крыши над головой...

- Ты здесь, Лейф? - раздался откуда-то из темноты знакомый голос. Скорей сюда. У нас есть шесть минут, чтобы добраться до потайной двери, прежде чем стража начнет обход.

- Свайнхильд, - только и вымолвил Лафайет, уставившись на всклокоченную белокурую голову, просунувшуюся из прямоугольного отверстия в задней стене камеры. - Где ты... как ты... что ты?..

- Тсс... разбудишь сторожа.

Лафайет взглянул на тюремщика. Тот сидел на табурете, прислонясь к стене и сложив руки на животе. Его поза напоминала спящего Будду.

- Я поползу назад, - прошептала Свайнхильд. - Поторапливайся, отсюда долго выбираться.

Лафайет вскочил на ноги и заглянул в отверстие. За ним открывался узкий проход, из которого на него дохнуло холодом. С большим трудом ему удалось протиснуться вслед за Свайнхильд.

- Заложи дыру камнем, - услышал он ее шепот.

- Как? Ногами?

- Ну, ладно, оставь так, как есть. Может, и не заметят ничего какое-то время.

В темноте он наткнулся на лицо Свайнхильд, коснувшись губами ее щеки. Она хихикнула.

- Ну, Лейф, ты даешь! Нашел время целоваться! Любой другой на твоем месте думал бы только о том, как поскорей убраться отсюда.

- Как ты узнала, где я? - спросил Лафайет, пробираясь за ней по узкому проходу.

- Трактирщик сказал мне, что тебя сцапали. Я пошла следом за вами до ворот, а там познакомилась со стражниками. Один из них проболтался о подземном ходе. Похоже, что всего пару дней назад другой заключенный смылся отсюда таким же образом.

- И все это они тебе рассказали? Да ведь ты их впервые увидела!

- Ну и что же? Ты только подумай, Лейф, какие гроши они получают за свою собачью работу! Да им плевать, если какой-нибудь бедолага, которого схватил Родольфо, сумеет сбежать отсюда.

- Это было очень любезно с их стороны.

- Да, только тяжеловато для моей спины. Ты и не представляешь, на каких холодных плитах должны стоять эти ребята!

- Свайнхильд, не может быть, чтобы ты... а впрочем, неважно, - поспешно сказал Лафайет. - Лучше уж мне не знать об этом.

- Осторожней, - предупредила она. - Сейчас будет резкий подъем, и мы вылезем у можжевелового куста. А рядом как раз тропинка, по которой проходит дозором стражник.

Упираясь ногами и локтями, Лафайет полез вверх. У самого выхода из подземного хода он замер, пока Свайнхильд прислушивалась.

- Вот он, - прошептала она.

Послышался легкий скрип шагов, и сквозь туман мелькнул луч света. А через секунду они бросились через дорогу к невысокой стене. Перемахнув через нее, Лафайет и Свайнхильд оказались в маленьком парке. Пробравшись сквозь заросли кустарника, они вышли на небольшую поляну, окруженную со всех сторон миртом.

- А я еще волновался за тебя, - сказал Лафайет, опускаясь на землю. Свайнхильд, это просто чудо! Я все еще не могу поверить своему счастью. Если бы не ты, я через три часа лишился бы головы.

- А если бы не ты, Лейф, я бы все еще крутилась на палубе с этими гориллами.

Она теснее прижалась к нему на ковре из опавшей листвы.

- Да, конечно, но ведь все это случилось по моей вине. Из-за меня тебе пришлось убежать из дома среди ночи...

- Да, но из-за меня ты повздорил с Халком. На самом-то деле он неплохой малый, только уж слишком простоват, все время ему что-то мерещится. Да вот хотя бы сейчас! Если бы этот дурак увидел нас в кустах, он бы наверняка подумал бог знает что!

- Э-э-э... возможно.

Лафайет на всякий случай подальше отодвинулся от нее.

- Но сейчас нам нужно подумать о том, что же делать дальше. Я не могу показаться во дворце: либо меня принимают за кого-то другого, либо матросы, которых мы скинули в воду, оказались самыми быстрыми пловцами в мире.

- Мы так ничего и не поели, - вздохнула Свайнхильд. - Или тебя покормили в тюрьме?

- Сегодня у них, должно быть, выходной на кухне, - печально пошутил Лафайет. - Я бы сейчас не отказался даже от той колбасы, которая была у тебя в корзине.

- Вот, пожалуйста, - сказала Свайнхильд, доставая колбасу из глубокой сумки. Оттуда же появились кухонный нож и бутылка, которую он последний раз видел на палубе парусника.

- Молодец, - обрадовался Лафайет. Он нарезал ножом толстые куски колбасы с чесноком, разрезал пополам яблоко и вынул пробку из бутылки с подозрительным вином.

- Что может быть лучше пикника под звездным небом, - сказал он, вгрызаясь в жесткое мясо.

- Да, именно о такой жизни я и мечтала, - прошептала Свайнхильд, придвигаясь поближе и просовывая руку ему под рубашку. - Жить одной в большом городе, встречаться с интересными людьми, осматривать достопримечательности...

- Прогулка по местным тюрьмам не совсем в моем вкусе, - возразил Лафайет. - И не можем же мы оставаться под кустом - скоро рассветет. Нам нужно попытаться добраться до пристани и сесть на наше судно, если оно все еще там.

- Неужели ты уже хочешь уехать из Порт-Миазма? Мы же еще не побывали в музее восковых фигур!

- Досадное упущение. Но, принимая во внимание тот факт, что местные власти сначала вешают, а потом начинают расследование, я, пожалуй, обойдусь без этого удовольствия.