— Герберт Л и идеей умер? — горестно воскликнул Тук. — Да примет Господь его душу!
— Да, он умер, Тук. Много странного случилось за это время, я как-нибудь потом вам все расскажу. А пока в ожидании этого поговорим о том, что привело к этой нашей встрече. Ваша помощь нам очень нужна.
— А чем я могу помочь? — спросил Джилл.
— Сейчас объясню как можно короче. Наемники Фиц-Олвина, как вы знаете, сожгли дом моего отца; мать моя была убита во время пожара, и Гилберт хочет отомстить за ее смерть. Мы здесь поджидаем барона: он приехал из-за границы и возвращается в Ноттингем. Мы хотим хитростью проникнуть вслед за ним в замок. Если вам хочется раздать несколько добрых ударов палкой, вот прекрасный случай.
— Чудно! Я от удовольствия никогда не отказываюсь. Но на победу я не надеюсь, если у вас всего войска вы, я да эти два славных парня.
— В двадцати шагах отсюда прячется в засаде мой отец с отрядом крепких лесников.
— Ну, тогда мы победим! — воскликнул монах, с воодушевлением вертя палкой над головой.
— Вы какой дорогой въехали в лес, преподобный отец? — спросил Маленький Джон.
— А той, что идет из Мансфилда в Ноттингем, мой дружок. Простить себе не могу, — добавил он, — как я мог так ослепнуть, чтобы вас не узнать; позвольте сердечно пожать вам руку, дорогой Маленький Джон.
Племянник сэра Гая любезно ответил на дружеское приветствие монаха.
— Не встретился ли вам по пути конный военный отряд? — спросил молодой человек.
— Какая-то компания людей, прибывших из Святой земли, отдыхала в трактире к Мансфилде; эти люди, хотя они и кажутся дисциплинированными, полумертвы от усталости, голода и лишений. Вы думаете, что это часть отряда, сопровождающего барона Фиц-Олвина?
— Да, потому что крестоносцы, которых ждут в Ноттингеме, это его люди. Значит, скоро мы увидим этих достославных личностей. Спрячьтесь за деревом или в кустах, брат Тук.
— Охотно! Но куда деть эту упрямую кобылу? У нее недостатков не меньше, чем у жен… тьфу! Но все же я к ней привязан.
— Я отведу ее в надежное укрытие, доверьте ее мне, а сами спрячьтесь.
Маленький Джон привязал лошадь к дереву недалеко от дороги и вернулся к товарищам.
Уилл был в таком нервном возбуждении, что не мог дождаться подходящего времени для разговора; он завладел Робином, и молодой человек поневоле вынужден был изложить буйному другу историю своего побега из Ноттингемского замка во всех подробностях.
Робин был искренен, справедлив и, главное, великодушен в отношении Мод.
Уилл слушал его с бешено бьющимся сердцем, и, когда тот закончил рассказ, спросил:
— Это все?
— Все.
— Спасибо!
И друзья крепко обнялись.
— Я ей брат, — сказал Робин.
— А я буду ее мужем! — воскликнул Уилл и весело добавил: — Ну, а теперь пойдем сражаться!
Бедняга Уильям!
Лесникам пришлось ждать чуть не всю ночь, и только около трех часов утра они услышали, как где-то в лесу заржала лошадь. Кобыла Тука ответила ей веселым ржанием.
— Моя девочка кокетничает, — сказал Тук. — Она крепко привязана, Маленький Джон?
— Надеюсь, — ответил тот.
— Тише! — сказал Робин. — Я слышу стук копыт. Спустя несколько минут отряд появился на перекрестке: люди вовсе и не думали таиться, они устали гораздо меньше, чем рассудил Тук, а потому смеялись, пели и переговаривались.
В то же мгновение лошадка Тука пронеслась через заросли, пролетела стрелой мимо хозяина и с непринужденным видом поскакала впереди солдат.
Монах хотел кинуться вслед за беглянкой, но Маленький Джон схватил его за руку и прошептал:
— Вы, что, с ума сошли? Еще шаг — и вы умрете!
— Но они уведут у меня пони, — проворчал Тук, — пустите, я…
— Тише, несчастный! Ты же нас всех выдашь! Пони не редкость, мой дядя даст тебе другого.
— Да, но тот не получил благословения аббата нашего монастыря, как моя милая Мэри; пустите меня сейчас же! Почему вы учиняете надо мною насилие, вы, вышка сторожевая? Мне нужна моя лошадь, нужна, слышите?
— Ну что же, беги за ней! — воскликнул Маленький Джон, толкая монаха. — Беги, глупый хвастун, башка безмозглая!
Тук побагровел, в глазах его блеснула молния, и он дрожащим от гнева голосом произнес:
— Послушай ты, башня, колокольня ходячая, столб бродячий, после битвы я тебя как следует поколочу!
— Или, скорее, я тебя, — ответил Маленький Джон.
Тук бросился на дорогу и побежал за солдатами; его кобылка брыкалась, становилась на дыбы, поднимала целые тучи пыли и все время уворачивалась от тех, кто пытался ее обуздать.
Один солдат достал пони копьем, но Тук вернул ему этот удар сполна, так что бедняга с воплем свалился с лошади.
— Мэри, тпру, Мэри, девочка моя, — кричал Тук, — ко мне, милая, ко мне!
Услышав знакомый голос, лошадь насторожила уши, потом радостно заржала и рванулась к хозяину.
— Как, негодяй! — закричал грозно командир отряда. — Ты моих людей убиваешь!
— Отнеситесь почтительно к служителю Церкви, — ответил Тук, ударив палкой по голове лошадь, на которой сидел командир.
Лошадь сделала резкий скачок назад, командир пошатнулся в седле и потерял стремена.
— Ты разве не видишь, что я в рясе? — крикнул Тук, стараясь придать себе важность.
— Нет, — прорычал командир, — рясы я не вижу, но вижу твою неслыханную дерзость и сейчас без всякого уважения к одной и без всякого снисхождения к другой пробью тебе голову.
Тут он достал Тука копьем; добрый монах, обезумев от боли, закричал громовым голосом:
— Ко мне, Гуды! Ко мне!
Но крики Тука командира не испугали. Его отряд состоял из сорока человек, которые могли в любую минуту по первому знаку прийти ему на помощь, а потому монах, хотя он и был ловок и силен, не был для него серьезным противником.
— Назад, негодяй! — закричал он страшным голосом. — Назад! — и, оттолкнув Тука копьем, бросил лошадь прямо на него.
Но бенедиктинец ловко отскочил и страшным ударом палки расколол командиру череп.
В то же мгновение на неустрашимого монаха поднялись двадцать мечей и в него нацелились двадцать копий.
— На помощь, Гуды! На помощь! — во весь голос закричал Тук, прислоняясь, как лев, к стволу дерева.
— Ура! Ура, Гуды! Ура! — яростно откликнулись лесники. — Ура! Ура!
И все они как один, ведомые Гилбертом, бросились на помощь монаху.
Видя, что к ним приближается вооруженный отряд с явно враждебными намерениями, солдаты по команде построились, перегородив дорогу во всю ширину, собираясь растоптать пешего врага копытами своих коней.
Но нападавшие натянули тетивы луков, и туча стрел помешала развернуть оборону, смертельно ранив человек шесть солдат.
Увидев, что врагов много больше, чем людей в его маленьком отряде, Гилберт приказал всем отойти на обочину дороги, где можно было укрыться за деревьями в спасительной темноте.
Этот ловкий маневр делал из солдат легкую мишень, потому что лесники, привычные к обращению с луком, стреляли быстро и без промаха.
— Всем спешиться! — закричал солдат, самочинно принявший на себя командование отрядом.
Крестоносцы повиновались, и люди Гилберта храбро бросились на них. Началась рукопашная схватка, смертельная схватка, в которой побеждал сильнейший.
— Гуд! Гуд! — кричали лесники. — Месть, месть!
— Не давать им пощады! Бей саксонских собак! Бей их! — ревели солдаты.
— Берегись, у этих собак острые зубы, — крикнул Уилл, и его стрела пронзила грудь крестоносца, только что призывавшего убивать саксов.
Маленький Джон, Робин и Гилберт сражались рядом; братья Гэмвелл проявляли чудеса храбрости и ловкости; что же касается силача-монаха, то каждый удар его огромной палки валил кого-нибудь замертво.
Уильям носился, как олень, успевая повсюду, то сшибая с ног одного солдата, то проламывая голову другому, но больше всего оберегая своих друзей, особенно Робина, которого он уже дважды спасал от неминуемой смерти.
Но, несмотря на все эти усилия, на мужество каждого в отдельности и общую стойкость, победа явно клонилась на сторону солдат барона. Отряд был дисциплинирован и закален в битвах, к тому же численностью вдвое превосходил лесников, а потому он быстро восстановил те преимущества, которые потерял было в начале стычки. Маленький Джон одним взглядом оценил отчаянное положение, в которое он попал со своими людьми, и понял, что пора приостановить сражение, пока оно не перешло в бессмысленное кровопролитие. Но, не решившись отдать приказ без Гилберта, молодой человек бросился его разыскивать.