Маринелли. Ну, что же?

Орсина. Вы не знаете, о чем я думаю?

Маринелли. Как могу я это знать?

Орсина. Вы не принимали в этом никакого участия?

Маринелли. В чем?

Орсина. Поклянитесь! Нет, не клянитесь. Вы могли бы взять на душу лишний грех. Или, да... клянитесь же. Одним грехом больше или меньше - что это для того, кто уже осужден? Вы не принимали никакого участия в этом деле?

Маринелли. Вы меня пугаете, графиня!

Орсина. Правда?.. И ваше доброе сердце, Маринелли, ничего не подозревает?

Маринелли. Что? О чем?

Орсина. Хорошо... Так я вам открою нечто... нечто такое, от чего у вас волосы станут дыбом на голове... Но здесь, так близко от двери, нас кто-нибудь может услышать. Подойдите сюда. И... (подносит палец к губам) слушайте! Но держите это в совершенной тайне, в совершенной тайне! (Приближает губы к его уху, словно хочет шепнуть на ухо, но громко кричит.) Принц - убийца!

Маринелли. Графиня... Графиня... Вы лишились рассудка!

Орсина. Рассудка? Ха-ха-ха! (Хохочет во все горло). Редко когда, даже никогда не была я так довольна своим рассудком, как именно сейчас. Но это тайна, Маринелли!.. Это останется между нами. (Тихо.) Принц-убийца! Убийца графа Аппиани! Графа убили не разбойники, его убили пособники принца, его убил принц!

Маринелли. Как могла такая отвратительная мысль прийти вам на язык, прийти вам в голову?

Орсина. Как? Совершенно естественным образом. С этой самой Эмилией Галотти, которая сейчас здесь у принца и чей жених стремглав должен был убраться из этого мира, - с этой самой Эмилией Галотти принц бесконечно долго разговаривал сегодня на паперти доминиканского храма. Я это знаю, мои шпионы это видели. Они также слышали, о чем он с ней говорил. Ну, сударь мой! Лишилась ли я рассудка? Мне кажется, я еще достаточно хорошо привожу в связь то, что связано воедино. Или и это лишь случайное совпадение? Может, и здесь, по-вашему, случайность? О Маринелли, в таком случае вы и людскую злобу понимаете так же плохо, как пути провидения.

Маринелли. Графиня, вы можете погубить себя...

Орсина. Если расскажу это другим? Тем лучше, тем лучше! Завтра я разглашу это на рыночной площади. А тот, кто возражает мне... а тот, кто возражает мне, тот - сообщник убийцы... Прощайте! (Хочет уйти, но встречается в дверях со стариком Галотти, который поспешно входит.)

Явление шестое

Одоардо Галотти, Орсина и Маринелли.

Одоардо Галотти. Извините меня, сударыня...

Орсина. Мне здесь нечего извинять. Ведь мне здесь не на что обижаться... Обращайтесь вот к этому господину. (Указывает на Маринелли.)

Маринелли (увидев Галотти, про себя). Ну, кончено! Старик!..

Одоардо. Простите, сударь, отцу, который пребывает в крайнем замешательстве, что он входит сюда без доклада.

Орсина. Отец? (Возвращается.) Без сомнения, отец Эмилии? А, добро пожаловать!

Одоардо. Мне встретился слуга, скакавший с известием, что неподалеку отсюда мое семейство подверглось нападению. Я примчался сюда и узнаю, что граф Аппиани ранен, что он вернулся в город, что жена моя с дочерью спаслись и укрылись здесь на вилле... Где они, сударь? Где они?

Маринелли. Успокойтесь, господин полковник. С вашей супругой и вашей дочерью ничего не случилось. Они отделались испугом. Обе чувствуют себя хорошо. С ними принц. Я сейчас же пойду доложить о вас.

Одоардо. К чему докладывать?

Маринелли. По причинам, касающимся... касающимся принца. Вы знаете, господин полковник, каковы ваши отношения с принцем. Вы с ним не на дружеской ноге. Как бы ни был он милостив к вашей супруге и дочери, - они ведь дамы, - но значит ли это, что ваше неожиданное появление покажется ему уместным?

Одоардо. Вы правы, сударь, вы правы.

Маринелли. Однако, любезная графиня, могу ли я сперва иметь честь проводить вас до вашей кареты?

Орсина. Да нет, нет!

Маринелли (резким движением хватает ее за руку). Разрешите мне исполнить мою обязанность.

Орсина. Только полегче! Я освобождаю вас от этой обязанности, сударь. Подобные вам всегда вменяют себе в обязанность учтивость для того, чтобы иметь возможность пренебрегать своими подлинными обязанностями. Доложить об этом достойном человеке - вот ваша обязанность, и чем скорее, тем лучше.

Маринелли. Вы забыли, что сам принц велел вам?

Орсина. Пусть придет и еще раз велит мне. Я жду его.

Маринелли (тихо полковнику, отведя его в сторону).. Сударь, я должен оставить вас здесь с дамой, которая... у которой... рассудок которой... вы понимаете меня? Я говорю вам это, чтобы вы знали, как относиться к ее словам, которые иногда бывают весьма странны. Лучше всего не вступайте с ней ни в какие разговоры.

Одоардо. Хорошо. Только поторопитесь, сударь.

Явление седьмое

Графиня Орсина, Одоардо Галотти.

Орсина (после небольшой паузы, в течение которой она с состраданием глядит на полковника, он же смотрит на нее с легким любопытством). Что он вам тут сказал, несчастный вы человек?

Одоардо (про себя, но полуобращаясь к ней). Несчастный?

Орсина. Конечно, это не могло быть правдой. А если он правду и сказал, так не ту, которую вам предстоит узнать.

Одоардо. Предстоит узнать? Разве я уже не достаточно знаю? Сударыня! Да говорите же, говорите же!

Орсина. Вы ничего не знаете?

Одоардо. Ничего.

Орсина. Добрый и милый отец. Чего бы я ни дала, чтобы вы были и моим отцом... Простите... Несчастные с такой готовностью привязываются друг к другу. Я бы честно хотела делить с вами скорбь и возмущение.

Одоардо. Скорбь и возмущение? Сударыня... Но я забыл... Говорите же.

Орсина. Что, если это единственная ваша дочь? Ваше единственное дитя? Впрочем, единственное или нет, разве не все равно? Несчастное дитя всегда единственное.

Одоардо. Несчастное?.. Сударыня!.. Впрочем, чего ж я хочу от нее?.. Но, клянусь богом, безумные так не говорят!

Орсина. Безумные? Значит, вот что он сказал вам обо мне. Ну, что же, это, может быть, еще не самая грубая его ложь. Я подозреваю что-то в этом роде!.. И верьте, верьте мне: кто при некоторых обстоятельствах не лишится рассудка, тому нечего лишаться.

Одоардо. Что мне думать?

Орсина. Вы не должны презирать меня! Ведь и у вас есть рассудок, добрый старик, и у вас... я вижу это по решительному выражению вашего лица... и у вас есть рассудок, а стоит сказать мне слово, и вы его лишитесь.