Ко всему прочему, теперь здесь была Кристиана, уверенная в том, что утром сварит ему кофе, тогда как его любимая малышка отдала концы где-нибудь на другом краю земли, а его не было рядом, чтобы хоть попытаться что-нибудь сделать. И он в один прекрасный день испустит дух, так и не повидавшись с ней. Он мечтал, что Матильда Форестье сможет вытащить его из этого мрака, хотя звонил ей совсем по другому поводу. Он надеялся, что, увидев Матильду, сможет запустить фильм с того момента, где застряла пленка: с эпизода в каирском отеле. И Матильда позвонила.

Адамберг посоветовал лишившейся последних иллюзий Кристиане побыстрее лечь и уснуть, потому что он вернется поздно, и полчаса спустя он уже был в доме Матильды Форестье.

Она встретила его с такой радостью, что он даже перестал задыхаться от преследовавшего его последние несколько часов ощущения, будто внутри него умирает вселенная.

Она даже порывисто поцеловала его - не то в щеку, не то в губы, - рассмеялась и заявила, что это было очень приятно, что она сразу присмотрела место для поцелуя, что в таких вещах она всегда очень щепетильна, что ему не стоит беспокоиться, потому что она берет в любовники только мужчин своего возраста и этот принцип соблюдается ею неукоснительно, дабы избежать ненужных историй и неприятных сравнений. Затем она положила руку ему на плечо и проводила к столу, где какая-то старая дама раскладывала пасьянс и одновременно разбирала почту, а слепой великан, сидевший рядом, судя по всему, давал ей советы касательно обоих ее занятий. Стол был овальный и прозрачный, внутри него в воде плавали рыбы.

- Это стол-аквариум,- объяснила Матильда. - Я его сама придумала как-то вечером. Вещь броская и немного легкомысленная… как я сама. Рыбам не нравится, когда Клеманс раскладывает пасьянсы. Всякий раз, как она хлопает картой по столу, они пугаются и прячутся, видите?

- Не сошлось, - вздохнула Клеманс, собирая колоду. - Это знак: должно быть, мне не следует отвечать на объявление хорошо сохранившегося мужчины шестидесяти шести лет. А мне так хочется. Я так прониклась тем, что там написано.

- И много раз вам приходилось отвечать на объявления? - осведомился Шарль.

- Две тысячи триста пятьдесят четыре раза. Но никого подходящего я так и не встретила. Наверное, судьба у меня такая. Иногда я говорю себе: «Клеманс, никогда - никогда у тебя ничего не получится».

- Получится обязательно, - сказала Матильда, стараясь ее подбодрить, - особенно если Шарль поможет вам составлять ответы. Он ведь мужчина, поэтому знает, что могло бы понравиться другим мужчинам.

- Однако, судя по всему, этот товар продать не так-то просто, - заявил Шарль.

- Я рассчитываю на вас, может, вы все-таки найдете какой-нибудь способ,- ответила Клеманс с таким видом, словно никогда и ни на что не обижалась.

Матильда провела Адамберга в свой кабинет:

- Давайте устроимся за моим космическим столом, если он вас не раздражает. Он оказывает на меня благотворное воздействие.

Адамберг внимательно осмотрел стол из черного стекла, усыпанный сотнями сверкающих точек, создаваемых подсветкой снизу. Они составляли изображения небесных созвездий. Это было очень красиво, даже слишком.

- Мои столы совершенно неинтересны с коммерческой точки зрения,- сообщила Матильда. - Напротив вас,- продолжала она, тронув пальцем столешницу,- находится созвездие Скорпиона, вот здесь - Змееносец, дальше Лира, Геркулес, Северная и Южная Корона. Вам нравится? Я обычно сижу здесь, поставив локти на созвездие Рыб. Открытые людьми созвездия - сплошной самообман. Пока их открывают, тысячи звезд, свет которых мы видим, успевают исчезнуть, и получается, что известное нам небо уже устарело. Вы представляете, Адамберг? Устаревшее небо, а? И если мы его все же видим именно таким, что это нам дает?

- Госпожа Форестье, - произнес Адамберг, - мне бы хотелось, чтобы вы сегодня ночью отвели меня к человеку, рисующему синие круги. Вы сегодня не слушали радио?

- Нет, - ответила Матильда.

- Сегодня утром в двух шагах отсюда, на улице Пьера и Марии Кюри, нашли женщину с перерезанным горлом, лежащую в точно таком же круге, какие были раньше. Обычная толстушка, без признаков порочных наклонностей, которые могли бы послужить причиной ее убийства. Человек, рисующий синие круги, перешел пределы дозволенного.

Лицо Матильды помрачнело, она подперла щеки сжатыми кулаками, потом резко вскочила, достала бутылку скотча и два стакана и поставила все это на созвездие Орла, между Адамбергом и собой.

- Не очень-то со мной весело сегодня, - произнес Адамберг. - Это убийство прочно засело у меня в голове.

- Это заметно. Выпейте глоток, - предложила Матильда. - Сначала расскажите мне о зарезанной женщине, а о другой смерти поговорим после.

- О какой другой? - удивился Адамберг.

- Наверняка есть и другая смерть, - сказала Матильда. - Если бы у вас делалось такое лицо всякий раз, как где-нибудь совершалось убийство, вы давно уже сменили бы профессию. Значит, умер кто-то еще и от этого вы места себе не находите. Я должна отвести вас к человеку, рисующему синие круги, потому что вы хотите его арестовать?

- Для этого еще время не пришло. Я хотел бы засечь его местонахождение, увидеть его и познакомиться с ним поближе.

- Я не знаю, что мне делать, Адамберг, потому что мы с этим человеком стали чем-то вроде сообщников. То, что я вам рассказала в прошлый раз, должно было остаться между нами - между ним и мною. На самом деле за это время я видела его более десятка раз, и уже на третий раз мои уловки не остались незамеченными. Хотя он по-прежнему держался от меня на расстоянии, он больше не прятался, когда я за ним следила, иногда поглядывал на меня, кажется, даже улыбался: я точно не могу сказать, он никогда не давал мне приблизиться или опускал голову. А в прошлый раз он даже едва заметно махнул мне рукой, прежде чем уйти, я совершенно уверена. Раньше я не хотела вам это рассказывать, потому что у меня не было ни малейшего желания попасть в категорию маньяков. Впрочем, разве можно помешать полицейским делить всех людей на категории?

Однако сейчас все изменилось, потому что полиция разыскивает этого человека за убийство. Вы знаете, Адамберг, он кажется мне совершенно безобидным. Я достаточно таскалась ночью по улицам и научилась чувствовать опасность. Рядом с ним у меня не возникало такого ощущения. Он маленького роста, для мужчины - просто крохотного, щуплый, ухоженный, черты лица подвижные и какие-то странные, словно смещенные, выражение его постоянно меняется; в общем, красивым этого человека не назовешь. Ему, вероятно, лет шестьдесят пять. Прежде чем присесть на корточки, чтобы сделать надпись, он приподнимает полы плаща, чтобы их не запачкать.

- Как он чертит круг, изнутри или снаружи?

- Снаружи. Он идет, идет, потом останавливается как вкопанный около какой-нибудь штуки на асфальте и тут же вынимает из кармана мел с таким видом, словно совершенно уверен, что наконец нашел то, что искал весь вечер. Он осматривается, ждет, пока улица опустеет: он старается остаться незамеченным, и только мое присутствие он готов терпеть, и для меня самой это необъяснимо. Возможно, он предполагает, что я способна его понять. Вся операция занимает у него секунд двадцать. Он чертит большую окружность, обходя вокруг предмета, потом садится на корточки и делает надпись, не забывая постоянно озираться. И тут же исчезает со скоростью света. Он проворный, как лисица, и, похоже, у него есть свой звериные тропы. Ему всегда удавалось оторваться от моего преследования, и мне так и не удалось засечь место его убежища. Во всяком случае, если вы арестуете этого типа, боюсь, вы сделаете ужасную глупость.

- Не знаю, - отозвался Адамберг. - Пока что мне надо бы на него взглянуть. Как вы его нашли?

- Никаких чудес здесь нет, я просто его искала. Перво-наперво я обзвонила нескольких своих друзей-журналистов, тех, кого с самого начала заинтересовала эта история. Они мне дали телефоны людей, сообщивших о появлении кругов. Тогда я позвонила очевидцам. Вам, должно быть, кажется странным, что я лезу не в свое дело, но вы это так воспринимаете, потому что никогда не занимались рыбами. Когда проведешь столько времени, внимательно разглядывая рыб, поневоле подумаешь, что тебя занесло куда-то не туда, что человеческие существа заслуживают по меньшей мере такого же внимания и за ними наблюдать не менее интересно.