Сделал 23-й вылет. Мой самолет очень плохой, просто летающий гроб.

Получил два хороших письма от Груни, прислала фотокарточку. Хоть фото напомнило ее мне. Худая стала, но улыбочка влекущая. Как она, бедная, ждет меня, как надеется! Удастся ли нам свидеться?

Валя лежит больная, наверное, от тяжелой работы. Я ее попросил: если меня не станет, эту тетрадь доставить Груне. Сообщил в письме и Груне об этой просьбе. Не знаю, как она это воспримет. Се ля ви.

Теперь вся наша дивизия (3 полка) собралась на одном аэродроме. От наших "старичков" из первого тура, которые воевали на Ил-2, остались 4 летчика: Бочко, Штыков, я и Полетаев.

Сегодня будем встречать Новый год. Возможно, кто-нибудь еще вернется. Знай, родная Груняша, выпью за твое здоровье, счастье, удачу.

2.01.43 г.

Вот и наступил 1943-й. Что он нам готовит? 31-го была большая радость: возвратился капитан Щербаков. В полете снаряд повредил ему мотор. Сел у линии фронта на очень плохое поле. Сильно ударился, потерял сознание. Шесть дней о нем ничего не знали. Теперь лежит в госпитале. Итак, из пяти вернулись трое.

В последний день только что ушедшего года была плохая погода. Летали две пары.

Новый год встретил плохо. С выпивкой был легкий перебор. Не танцевал. Все наши девчонки живут в одном доме, у них всегда много гостей.

Вчера погода была плохая, но все же из нашей дивизии летало 15 самолетов. Высота облачности - до 100 метров. Шел снег. Я прервал взлет: отказал мотор.

4.01.43 г.

Теперь летаем и в плохую погоду, лишь бы высота облачности была 100 метров и видимость - 1-2 километра. Иногда, придя с задания, садимся в снегопад при видимости до 500 метров, по несколько раз заходим на укатанную полоску шириной 200 метров.

В мирное время никто нигде в таких условиях не летал.

У Конюхова загорелся мотор в воздухе. Посадил самолет на фюзеляж возле аэродрома. Много неисправностей. Что поделаешь! Самолеты делают на заводах по принципу "давай-давай". Да и подростков много работает.

Полетаев промазал на посадке, выкатился с укатанной полосы в снег, едва не скапотировал, погнул концы винта. Штыков садился, а ему навстречу другой самолет. Не увидели друг друга. Едва не столкнулись на больших скоростях, оба были на волоске от гибели. Повредили консоли плоскостей.

Встретил Дерябина. Вместе заканчивали школу в Энгельсе. Говорил, что воевал в Финляндии, сделал 20 вылетов на "чайке". От нервного перенапряжения потерял зрение и разбил три самолета. Сейчас комиссар эскадрильи.

Решил две получки послать Груне не через Люберцы, а прямо в Азию.

12.01.43 г.

Давно ничего не писал. Шесть дней не был дома. С Нового года пошла полоса невезения. 1 января прервал взлет и не летал на задание. Во второй раз - закипела вода на рулении - опять не летал. 5 января взлетел на том же самолете в составе девятки. Все было нормально. Но на подлете к цели, южнее Великих Лук, ст. Чернозем, на их территории, мотор начало трясти. Самолет стал постепенно терять высоту. Я нажал гашетки, сбросил бомбы и повернул на свою территорию. Задание было серьезное. Облачность снизилась до 200 метров. На моторе оборвался клапан цилиндра на всасывании. Такие случаи обычно приводят к пожару. С правой стороны был выхлоп белого дыма (горело масло). Тяга снизилась. Шел на малой скорости со снижением. Прошел 25 километров. Мотор работал хуже и хуже. Все время выбирал место для посадки, но его не было. Местность холмистая, с оврагами. Перед землей весь козырек облило маслом (лопнула клапанная крышка). Землю видел только в боковую форточку. Уже неуправляемый самолет ткнулся в бугор винтом, подскочил вверх и рухнул на землю. При этом я очень сильно ударился грудью о ручку управления. Это была моя вторая посадка в поле на фюзеляж. Первая - на четвертом вылете. Вторая - на 24-м. Скорость перед приземлением была 200 км/час. Вылез из кабины - руки-ноги дрожат. Весь самолет в масле. Фюзеляж почти переломился пополам. Левая сторона центроплана сильно деформирована. А я невредим. Подъехал мотоцикл: вез летчика. Поздоровались. Его атаковал истребитель. Подбил и выскочил вперед. Наш молодец не растерялся, нажал на гашетки - и немец в землю.

За мной пришла машина и отвезла в медсанбат. Поднесли водочки, уложили, и я уснул. Отходил от удара и потрясения. У меня даже документы не спросили, просто определили по одежде, что свой.

В госпитале пролежал 4 дня. 5-го послал телеграмму в полк, но она не дошла. 9 января выехал из деревни Федориха и на автомашине доехал до Торопца, переночевал и утром на следующий день на товарном поезде выехал в Андреаполь и там лег в лазарет. Дал телеграмму, чтобы выслали У-2.

11 января прилетел Михайличенко, и к вечеру я прибыл домой. Он сообщил результаты полета 5 января на ст. Опухлики. Их встретили огнем зениток, да еще истребители потрепали. Говорят, из нашей дивизии не вернулось 14 самолетов. Теперь некоторые нашлись, но больше половины нет. В том числе и двоих наших - Писеева и Конюхова. Писеева до этого три раза подбивали.

Как мы к этим бедам привыкнем? Гибнут друзья, как будто так и надо.

Два полка нашей дивизии уходят на отдых. Сдали самолеты.

15.01.43 г.

Наш полк пошел в тыл на отдых. Пополнятся две эскадрильи и добавится третья. Вернулись обратно в Рудниково, откуда улетели месяц назад. Вчера со Щербаковым прилетел на У-2 и поселился на старой квартире в деревне Голубьево. Все радуются, принимают как родных. Рада и Маруся, дочь хозяйки. Гонит самогонку. За 2-3 дня здесь соберутся все наши. Два других полка базируются по соседству. Вчера в деревне отмечали старый Новый год. Было много девчонок из округи. Ряженые плясали, чудили. Посмеялся, отдохнул и погрустил о погибших товарищах.

Жена Сени Гуртовенко с ребенком живут в Джизаке. Возможно, она уже получила посылку с его вещами... Слезы застят глаза, но что поделаешь. Идет война народная. В первом моем туре Сеня был командиром 3-го звена, а я и Пелевин - в его подчинении. Оба погибли. Остались я, Штыков, Щербаков, Полетаев.

Итак, после трех туров (закончился под Великими Луками) остались командир Ковшиков, штурман Бочко, командиры эскадрилий Штыков, Щербаков, Лядский, Шмиголь, Полетаев. Семь человек.

Последний вылет в районе Великих Лук. Перерыв в боевой работе до 28 января.

Капитан Штыков в полку по количеству вылетов на втором месте после Полетаева. Они хорошо сдружились и часто летают вдвоем. Старшего лейтенанта Шейнина назначили командиром звена. Михайличенко и Козлов - старшие пилоты. Щербакову не везет. В первом туре сделал 3 боевых вылета, был ранен и больше не летал. Во втором туре его снова подбили. Мне тоже не повезло. Сделал всего 11 боевых вылетов, а Полетаев около 20.

Николаев уже лейтенант. Наградили орденом Отечественной войны I степени.

В Андреаполе в лазарете я пробыл один день. Слышал рассказы раненых летчиков, которых подожгли Ме-109. Оба выпрыгнули с парашютами с низкой высоты, не более 200 метров. Это был последний шанс выжить. Один из них приземлился на нейтральной полосе. Немцы прострелили ему разрывной пулей ногу, но кость не задели. Второй приземлился удачно.

Старший лейтенант рассказывал: шли четверкой, их начали атаковать Ме-109, и, когда оглянулся, троих уже не было, он ушел в вираж и так спасся. Немцы атакуют парами и стреляют поочередно. Потом ему пробили задний бак, загорелся мотор. Хотел открыть кабину, но колпак заклинило. В это время у него впереди оказался немецкий истребитель, поймал его в прицел и дал очередь из пушек и пулеметов. Фриц - в землю, а наш герой пошел на посадку. Сел на нейтральной полосе, на минное поле, но не взорвался. Саперы подоспели, выручили и отдали ему награду немецкого летчика: железный крест с мечами. Его носил Хага Йозеф, лейтенант, 1921 года рождения.

Станцию Опухлики охраняли зенитки и истребители, которых подсаживали на озеро. Летчики сидели в кабинах, как только покажутся Илы, - сразу взлетают... А истребители, которые иногда нас прикрывают, на низкой высоте часто отказываются идти на немецкую территорию. Боятся, хитрят.