Пшицва: Как им обоим идет стоять на коленях! Сначала один, потом другой.

Ньема: Да, но как ты можешь сравнивать?! Это - Опс, а это - Черненко!

Опля (подходит к Черненко, прижимает его голову к своему животу): Чего Черненко опасается? Он тревожится вовсе не из-за того, что что-то случилось, а просто из-за того, что он очень чувствительный. Тебе нельзя думать обо мне плохо, Черненко, знаешь почему?

Черненко:Почему?

Опля: Ибо ты слишком слаб и чувствителен для этого.

Черненко: Но...

Опля: Ты слишком слаб, чтобы говорить "но". Ты ведь не хочешь меня разочаровать?

Черненко: Не хочу.

Опля: Ибо ты слишком слаб. Ты думаешь обо мне плохо?

Черненко: (Сдавленным голосом, чуть не плача) Разумеется, нет. Но почему ты пошла...

Опля: Я полагаю, ты слишком слаб, чтобы задавать мне такие вопросы. Я весьма разочарована. Я влюбилась в тебя лишь из -за твоей слабости и чувствительности.

Черненко: Если так, то я ничего не спрашивал. Я остаюсь слабым?

Опля: Конечно.

Черненко (сухо, про себя): Я чувствую, что эта слабость вообще не даст мне никогда рта раскрыть.

Опля (поднимает Черненко): За мной!

Черненко: Куда?

Опля (сладко ): А тебе разве не все равно? (Выходит, за ней - Черненко, Пшицва, Ньема).

Опс (себе): И все таки, она обратила мое внимание к небу, я наполнил ее романтикой (кричит ушедшим): Чербарненко, когда ты последний раз смотрел в небо?

Черненко (входит, смущенно):Какое небо? (Поспешно выходит).

Опс (про себя): Чербарненко дрожит, колеблется, он может отпасть в любую минуту. Я один войду в аптеку, дабы доказать мою любовь и преданность.

Картина 21

Салон в доме Пшицвы.

Опля: А теперь я пойду отдохну.

Ньема: А я вымою посуду.

Черненко (неожиданно утрачивает всю свою "слабость и чувствительность"): Это очень хорошо - отдохнуть. От такого отдыха стальные кровати ломаются. Вы прекрасно знаете, о каком "отдыхе" идет речь. Это "отдых" при котором отдыхают голыми друг на друге, совершая при этом сильные движения, царапая и кусая друг друга, с криками и вздохами, да что там еще. Индейский такой отдых. После такого отдыха надо отдохнуть по-настоящему пару лет. Вот на какой отдых мы собираемся. (Указывает Опле на спальную и орет): Отдыхать! (Хватает ее за грудь, она с силой его отталкивает, он с удивленным выражением падает на Пшицву, отдавливая ей ноги. Пишцва с визгом негодования отталкивает его): Ах, вот ты как?!

Черненко: А вы? А вы как? (К Опле, снова пытаясь выглядеть покорным): Что случилось, Опля? (Опля уходит). Куда?

Опля: Что это такое? Так всю жизнь будет "куда?".Как будто на это есть ответ - "туда". Бегаешь за мной беспрерывно, и вы все - дышите тяжело, ни минуты покоя, все это напоминает долгий, бесконечный идиотский зевок. Я пойду взремну четверть часика, ну, не больше часу. (В гневе уходит в спальню. Черненко пытается следовать за ней, тут же возвращается).

Черненко: Закрыла шторы, и улеглась. Все, ее уже с нами нет. Нет, не умерла - просто спит. Все ей теперь не нравится. Она существует в атмосфере полного отсутствия интереса к окружающему. Она широко зевает, из ее рта выходит теплый пар, как дым из трубы в холодный день. Понимаете? Окружающий мир больше не играет для нее никакой роли. Все цвета для нее поблекли, весь мир покрылся серым туманом. Когда она спит, она даже своих ягодиц не ощущает. Но мы, бодрствующие, ощущаем. Не свои ягодицы, а ее. Иногда она спит, а они повернуты к нам, то есть ко мне. И тогда ты, то есть я, спрашиваешь себя:

"Как же это получается? Но это факт. И в этом есть столько жизненной мудрости и покоя. В заднице, не в нас.

Пшицва: Вот человек, и даже речи произносить может.

Черненко: Я схожу вздремну рядом с Оплей. Если мы не проснемся, не будите нас. А если проснемся, то будить нет необходимости.

Пшицва: Короче, никогда не будить.

Черненко : Можем, бы будем "отдыхать", кто знает. (Выходит).

Ньема: Пшицва, между нами, а кто такой этот Черненко? Я до сих пор так и не определилась - он идиот или нет.

Пшицва (посмеивается): Идиот, Ньема, конечно идиот. Мы ведь обе прекрасно знаем, что он законченный идиот.

Ньема: Так как же Опля так...Она ведь твоя дочь... и при всей твоей мудрости...

Пшицва: А вот так. Каждому - своего идиота. Официально она объявляет, что в нем есть нечно такое, чего на первый взгляд не видно. Но я то знаю, что она на самом деле знает, что он идиот. И не то, чтобы в нем чего-то такого не было, ты ведь сама слышала его речь о спящей, о заднице, трубе и т. д. Да, есть в нем что-то - он удачный торговец, даже умный, но - это трудно объяснить - у него ум идиота.. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. По сути дела он идиот. И если уж зашла речь об этом - положа руку на сердце - а кем были наши мужья, да будет им в раю вечное упокоение. Разве нет?

Ньема (вздыхает): Да, в могиле. Я пойду мыть посуду.

(В дверь стучат)

Картина 22

Входная дверь дома Пшицвы. С одной стороны - лестничная клетка, с другой - коридор. Опс стоит на лестничной клетке, в руке - пакет из аптеки. Опс стучит в дверь. В коридор выходят Пшицва и Ньема.

Пшицва (Ньеме): Не открывай!

Опс (стучит. Пауза): Госпожа Пшицва! (Пауза) Я слышу, что вы там!

Ньема (тихо) : Можно ответить?

Пшицва: Я отвечаю. (Громко) Да!?

Опс: Это я, Опс.

Пшицва: Мне это известно.

Опс: Так...?

Пшицва: Так что?

Опс: Откройте. (Пауза) Госпожа Пшицва!

Пшицва: Да.

Опс: Моя мама там?

Пшицва: Да.

Опс: Мама!

Ньема: Да.

Опс: Это я, Опс. Ты меня помнишь? Ты когда-то шла и я танцевал у тебя в животе.

Ньема: Это мне известно.

Опс: Почему ты не открываешь? Замок заело?

Пшицва: Замок в порядке.

Опс: Там что-то случилось?

Ньема: Я ничего особенного вокруг не вижу.

Опс: Хорошо вам там, а? Если не открывать дверь тому, кто стучит, хорошо? Прямо Америка. (Пауза) Опля? (Пауза) Черненко? (Пауза) Откройте! (Пауза) Мама! Ты там, с ними!

Ньема: Мне не дают покоя, даже чтобы оплакать свою жизнь! (Пшицве, тихо) Может, открыть? Это же мой сын, я его родила. (Льстиво хихикает) А кто вытирал Опле, когда они были маленькими?

Пшицва: Как вытирал? Они же одного возраста?

Ньема: Вытирал, вытирал. Он так этого боится, так стесняется. Вытирал.

Пшицва: Ладно, надоели. Открой.

Ньема (Опсу): Сыночек, в результате огромных усилий и упорства мне удалось устроить тебе вход. (Открывает. Рассматривает его. С презрением) Такое же ничтожество. Ничего в нем не изменилось за последние полчаса. А я-то надеялась, я так надеялась, что вдруг появится Человек, да что там Человек - начальник, в костюме и галстуке, и с ним полная богатая жена и трое полных детей, постоянно кричащих "Бабушка, бабушка!" И принесту мне подарок в честь просто так, и будут сидеть тихонько и смотреть на меня и не пачкать и не шуметь и не пожирать конфеты, потому что ничего нету, и не докучать мне и только будут счастливо повторять "Бабушка, бабушка!".И полная жена будет меня уважать и любить и предложит мне и все наперебой будут мне предлагать, и я буду отказываться, и смеяться от счастья и пойду спать и они останутся и будут смотреть на меня и повторять любовно "Бабушка, бабушка!" и случится чудо и я в то же время буду одна и они мне не будут мешать совсем и я буду все время с ними и они будут повторять любовно "Бабушка, бабушка!" и я задремлю и утром встану а они еще здесь ну прямо ангелочки, но они могутЮ если захотят, сидеть всю ночь и не двигаться, и лишь счастливо повторять "Бабушка, бабушка!" и так- до конца их дней, вот на что я надеялась, и что же я получила? А? Дура я такая! Надеялась! Дура! (Смеется смехом отчаяния) А ты, дурак, думал, что действительно от тебя чего-то ожидала? (Плачет) А после нас похоронят. Вот так. Были и нету. И все.

Пшицва (орет): Ну хватит! Дай же ему войти, и закрой, в конце концов, крышку... то есть дверь (Вталкивает Ньему внутрь, втаскивает Опса, закрывает дверь. Опс стоит весь сжавшись)