— Он член клуба?

— Не знаю.

— Что вызвало раздражение Чирутти?

— Видимо, вмешательство в разговор постороннего человека.

— Почему же вы покинули клуб?

— Надоело, и ушел.

— А Айрин?

— Что Айрин? — пытался удивиться мэр.

— Вы знали, что ваша секретарша — любовница Чирутти?

— Нет, конечно.

— Последний вопрос… Когда необходимо пошить одежду для ПК? — Детектив был вежлив, но настойчив.

— Я не уверен, что заказ будет выполнять эта фирма. Мы его хотели дать Чирутти из личных симпатий.

— Но ведь Чирутти жив!

— Нет! — сказал мэр, поднимаясь из кресла. — Это уже не Чирутти!

О'Лири тоже встал и проговорил:

— Нам придется еще раз встретиться.

— У меня много работы, — мэр ждал, пока детектив покинет кабинет.

Они обошлись без рукопожатий. Как только за О'Лири закрылась дверь, мэр тщательно вымыл руки. И долго вытирал их, перед тем как швырнуть полотенце в урну.

XII

«Думай, парень, думай! — скомандовал себе мэр. — Что они знают? Предположим, самое худшее — Айрин что-то знает и все это рассказывает. О „дядюшке“ мэр не успел ей рассказать. Пусть работает, пусть даже поставляет им информацию, как и раньше. Это уже не страшно. Бедная девочка…»

— Я не помешаю? — в кабинет проскользнула Айрин, и лицо ее было напряженным.

— Садись, девочка…

Она не приняла его тона и села в кресло, и спина ее была ровная и напряженная, как и лицо.

— Я хочу вас поставить в известность, — сказала она, и у нее задрожала нижняя губа, но она закусила ее зубами. — Вчера я была у Чирутти и хотела остаться с ним сиделкой. Но они не разрешили. Они мне сказали, чтобы я продолжала работать у вас и чтобы все оставалось по-прежнему. Я хочу, чтобы вы об этом знали. Лучше всего будет, если вы меня уволите…

— Айрин! — голос мэра звучал чуть-чуть строже обычного. — Вы можете работать здесь даже после того, как не будет меня.

— Спасибо! — ответила она, но в голосе не было благодарности.

— Ну, а я поехал к Прайсу…

— Хорошо, мэр! — она вскочила и первой выбежала за дверь.

XIII

— Они будут пытаться любыми путями получить информацию о ходе работы, — закончил рассказ мэр.

— Вплоть до попытки замены мэра! — сказал ПК-1. — Поэтому надо как-то убедить их в нескором завершении. Я предлагаю показать меня…

— Нет! — вмешался Прайс. — Лучше показать неподвижный ящик.

— Конечно! — согласился мэр. — Психика инерционна. Они долго еще будут связывать ПК с неподвижностью… И это даст нам время.

— Поехали в тюрьму! — предложил Прайс. — Нам для очередной накачки ПК-1 это необходимо. Если, конечно, у вас есть время! Там есть очень интересные объекты. Покажем вам человека, который совершенно непонятно для всех сидит неизвестно за что уже третий год. Я подозреваю, что его засунули вместо кого-то.

Через четверть часа вертолет приземлился на крыше 2-й городской тюрьмы, и тюремное начальство радушно приветствовало мэра.

— Пожалуйста, проведите нас в сектор В, 434-я камера, — попросил Прайс, и они двинулись к «невиновному» заключенному.

— За что он сидит? — спросил Прайс начальника бокса.

Тот недовольно сморщился, и глаза его метнулись в сторону.

Оказалось, что парня привезли сюда еще при прежней администрации, которая либо уничтожила, либо изъяла всю документацию по этому заключенному. И теперь в «деле» нет ничего. Ни одной бумажки. Неизвестно, на какой срок его посадили и за что…

— Мы писали в мэрию, но никто нам не ответил, — пояснил начальник бокса. Он был растерян и не знал, куда девать руки.

— Он смирный, но ужасно упрямый, — закончил рассказ начальник бокса.

Все замки, когда не терпится, открываются плохо. Особенно тюремные. В чреве допотопного замка что-то скрежетало, и казалось, что если замок и откроется, то дверь уж все-таки не отворится. Но дверь открылась легко и бесшумно, если не считать слабого щелчка фиксатора. Заключенный был в камере один…

Он стоял на коленях в углу и не шелохнулся ни на звук открываемой двери, ни на обращение. Видимо, он молился уже давно и впал в транс. Его подняли на ноги, и он едва не упал. Надзиратели поддержали его под мышками, и мэр увидел, что брюки на коленях мокры. Это была кровь. Мэр поднял голову, посмотрел на лицо заключенного, на него откуда-то из далекого далека спокойно и мудро смотрели два светлых глаза.

— Мы пришли сказать, что вы свободны! — объявил мэр, но вдруг понял, что слова эти нелепы. Надо было соблюсти форму, и мэр добавил все, что было нужно.

— Спасибо вам, — ответил человек, но это тоже была форма, просто он не хотел обидеть мэра. — Всех вешать нужно! — внезапно просипел заключенный, и лицо его исказилось.

— Почему вешать? — не сразу догадался мэр.

Он, вернувшись в камеру, внимательно оглядел стены и потолок. В двух углах торчали маленькие металлические цилиндрики. И стало ясно, что заточили его сюда именно потому, что он такой. Кому-то надо доказать, что его устройство воздействует на психику эффективней, и для этого нужно сломать именно такого человека. А то, что таких на всем земном шаре, может быть, и не осталось вообще, — на это наплевать.

— У вас нет никаких документов? — обратился к освобожденному мэр.

— Их отобрали, — прошептал тот.

— Вы умеете водить машину?

— Да, — односложно ответил мученик.

— Вам следует сразу же выехать из города. Машину, правда, не очень новую, муниципалитет вам выделит.

В освещенной кабине землистое лицо узника резко контрастировало с глазами.

— Наденьте темные очки, переоденьтесь, иначе вас засекут около первой же бензоколонки, — советовал мэр. — Уезжайте.

Мэр даже почувствовал какую-то неожиданную детскую робость. И радостно стало, что можно помочь несчастному узнику.

И этот душевный подъем, это чувство «святого дела» новой волной затопило мэра на следующий день, когда он узнал, что все в порядке и бывший узник обосновался ненадолго в чьем-то доме и ночью покинет Город.

Весь день дул упорный ветер, и после долгого пребывания на улице казалось, что тебя толкает кто-то прохладной рукой в лоб. Мэр подошел к окну. Закат багровел, вспухал, заполняя небо, и тревогой затекал в душу. И в это время раздался голос Айрин, и было в нем что-то необычное:

— На проводе министр обороны!

— Ну вот, — тихо сказал мэр. Он положил руку на кнопку. — Сейчас он мне расскажет о нашем брате во Христе! — мэр держал палец на кнопке и не нажимал ее.

XIV

Ночь съежилась, и ее последняя капля упала и куда-то спряталась, чтобы дождаться своего часа и опять вырасти огромным черным бархатным цветком, на лепестках которого дрожат звезды.

Мэр проснулся очень рано (результат разговора с министром) и сейчас с удовольствием копался в огороде. Цветник требовал постоянного внимания, но зато сторицей возвращал и равновесие, и настроение. Да и физическую форму надо поддерживать.

«Сейчас пойду нарежу опят!» — с удовольствием подумал мэр. В прошлом году попалась на глаза статья о выращивании опят в условиях небольшого сада, и он уже ждал второй урожай.

«Вечером поедим маринованных грибов!» — подумал мэр и проглотил слюну, срезая и укладывая в соломенную корзину тугие грибки. И когда довольный подходил к дому, то услыхал трель телефона. В это время его обычно не беспокоили. Он ускорил шаги, может быть, жена еще спит, но она шла ему навстречу и глаза у нее были ошалевшие:

— Президент! — быстро прошептала она. — С президентами мы разговариваем не каждый день. Но если ты мужчина, а не дерьмо, делающее карьеру, ты останешься самим собой, разговаривая даже с Богом.

— Добрый день, сэр! Подождите, пожалуйста, несколько секунд, и я соединю вас с Президентом! — почти пропел сладкий голос.