- Дядя!

Я посмотрел на Заммиса. Желтая кожа, желтые глаза, безносая жабья рожица. Одно расстройство.

- Что?

- Что-нибудь неладно?

Неладно, ха-ха.

- Да нет. Просто мне показалось, будто я сегодня кое-что видел. Впрочем, наверное, ничего и не было.

Потянувшись к очагу, я взял со сковороды кусочек сушеной змеятины. Подул на нее, затем принялся ожесточенно грызть жилистое мясо.

- А как это выглядело?

- Не знаю. Двигалось так, что я было подумал, уж не корабль ли. Но очень быстро исчезло - не поймешь. Возможно, это была птица.

- Птица?

Я пристально глянул на Заммиса. Он никогда не видел птиц; да и я не замечал их на Файрине-4.

- Летающее животное.

Заммис кивнул.

- Дядя, когда мы рубили в лесу дрова, я видел что-то летающее.

- Как-как? Почему же ты ничего не сказал?

- Хотел сказать - и забыл.

- Забыл! - Я насупился. - В каком направлении оно летело?

- Сюда. - Заммис показал пальцем в глубь пещеры. - От моря. - Заммис отложил шитье. - Давай пойдем посмотрим, куда оно улетело.

Я покачал головой.

- Зима только начинается. Ты не представляешь, что такое зима. Мы с тобой и нескольких дней не протянем.

Заммис вновь принялся протыкать дыры в змеиной коже. Поход в зимних условиях - это верная смерть. Другое дело - весна. Если у нас будет палатка, да если одежду сделать из двойного слоя змеиных шкур с прокладкой из растительных волокон, то мы выживем. Надо смастерить палатку. Мы с Заммисом можем посвятить зиму изготовлению палатки... и рюкзаков. Да, еще ботинки. Нужны прочные походные ботинки. Надо помозговать...

Поразительно, какое пламя способна раздуть искорка надежды: огонь разгорается и в конце концов сжигает отчаяние. Был ли это корабль? Неизвестно. А если был, тогда что он делал - стартовал или совершал посадку? Неизвестно. Если стартовал, то мы с Заммисом пойдем в неверном направлении. Однако противоположное направление ведет в открытое море. Была не была. Весной мы отправимся в путь туда, за лес, посмотрим, что там делается.

Зима промчалась быстро; Заммис трудился над палаткой, а я заново изобретал сапожное ремесло. На змеиной коже я обвел углем контуры наших ступней и после кропотливых экспериментов установил, что если прокипятить змеиную кожу с похожими на сливу плодами, то она становится мягкой и чуть клейкой, как резина. Если уложить такую кожу в несколько слоев и хорошенько просушить под гнетом, то получалась прочная, упругая подошва. Наконец ботинки для Заммиса были готовы, и тут выяснилось, что надо начинать все сначала.

- Маловаты, дядя.

- То есть как маловаты?

- Жмут. - Заммис неопределенно ткнул себе под ноги. - У меня уже все пальцы скривились.

Присев на корточки, я ощупал сквозь ботинки ноги малыша.

- Ничего не понимаю. Ведь, с тех пор как я снял мерку, прошло дней двадцать, от силы двадцать пять. Ты уверен, что не шевелился, пока я обводил ступню углем?

- Не шевелился, - мотнул головой Заммис.

Я наморщил лоб, затем распрямился и скомандовал:

- Встань-ка, Заммис.

Драконианин встал, я подошел ближе и прикинул: макушка Заммиса доставала мне до середины груди. Еще каких-нибудь шесть-десять сантиметров, и он сравняется ростом с покойным Джерри.

- Снимай башмаки, Заммис. Я тебе сделаю другую пару, побольше размером. А ты уж старайся расти помедленнее.

Заммис раскинул палатку внутри пещеры, в палатке разложил пылающие угли, затем принялся натирать кожу жиром - для водонепроницаемости. Драконианин здорово тянулся вверх, и мне пришлось повременить с его обувкой: сошью, когда буду наконец твердо знать нужный размер. Я пытался экстраполировать, обмеряя каждые десять дней ступню Заммиса и мысленно продолжая кривую роста до самой весны. Получалось что-то немыслимое: по моим прикидкам, когда стает снег, ноги у малыша станут каждая с десантный транспорт. К весне Заммис достигнет полного роста. Старые летные сапоги Джерри развалились еще до рождения Заммиса, но "развалины" их я сохранил. Снял с подметок мерку и решил уповать на лучшее.

Я возился с новыми башмаками, а Заммис присматривал за обработкой палаточной кожи. Но вот драконианин перевел взгляд на меня.

- Дядя!

- Что?

- Бытие первично?

- Так утверждает Шизумаат, - ответил я, - у меня нет оснований сомневаться в его выводах.

- Но, дядя, откуда мы _знаем_, что бытие реально?

Я отложил заготовки, посмотрел на Заммиса и, сокрушенно хмыкнув, вернулся к шитью.

- Поверь мне на слово.

- Но, дядя, - недовольно возразил драконианин, - это ведь будет не знание, а вера.

Я вздохнул; мне припомнился второй курс в университете: компания сопливых лоботрясов в тесной дешевой квартирке экспериментирует со спиртным, успокоительными таблетками и философией. Заммису чуть побольше земного года, а он уже превращается в зануду интеллектуала.

- Чем же плоха вера?

У Заммиса вырвался сдавленный смешок.

- Да что ты, дядя! _Вера_?

- Иным она помогает в сей юдоли.

- Где?

Я почесал в затылке.

- В сей юдоли, то есть в жизни. Кажется, Шекспир.

- Этого в _Талмане_ нет, - нахмурился Заммис.

- И неудивительно. Шекспир был человеком.

Заммис встал, подошел к очагу и уселся напротив меня.

- Он был философ, такой, как Мистан или Шизумаат?

- Отнюдь. Он писал пьесы - все равно что рассказы, только их надо разыгрывать.

Заммис потер подбородок.

- А ты помнишь что-нибудь из Шекспира?

Я поднял палец.

- "Быть иль не быть, вот в чем вопрос".

Драконианин отвалил челюсть, после чего кивнул.

- Да. Да! Быть иль не быть, вот уж _действительно_ вопрос! - Заммис всплеснул руками. - Откуда мы _знаем_, что за пределами пещеры ярится ветер, если нас там нет и мы этого не видим? Бушует ли море, если нас нет на берегу и мы ничего этого не наблюдаем?

- Конечно, - уверенно сказал я.

- Но, дядя, откуда нам это _известно_?

Я покосился на драконианина.

- Заммис, ответь-ка мне на один вопросик. Истинно или ложно следующее суждение: "Все, что я сейчас говорю, неправда"?

Заммис похлопал веками.

- Если это неправда, значит, суждение истинно. Но... если оно истинно... суждение ложно, но... - Заммис опять моргнул, потом возобновил прерванное занятие - принялся втирать жир в палатку. - Мне надо подумать, дядя.